Будем надеяться, что серьезных повреждений нет. Грохот канонады, крики раненых…
Вжик! Пенистую пелену дыма разорвал алый фейерверк. Феликс попытался запечатлеть его на бумаге, прежде чем картина потускнеет или, наоборот, заслонит собою всё остальное. (Что это было? Порох взорвался? Слева одним махом исчезли чуть ли не полдюжины кораблей.)
Он почувствовал, что громадный линкор резко развернулся. Протестующе застонали паруса и снасти, но их никто не слушал. К чему возмущаться? Споры до добра не доводят.
Нет, один раз все-таки довели… однажды в Локсколде. Когда он поднялся на виселицу вместе с Артией. В тот раз его настойчивость спасла ей жизнь…
На бумагу упали две слезинки. И расплылись. Плакать нельзя, а то испортишь красивый рисунок, который так ждут внизу.
Понравилась бы Артии эта битва? Вряд ли. Погибнут люди, это неизбежно. А Артия всегда была против смерти.
— Они поворачивают! Они выстроились за спинами у франкоспанцев! Три… шесть… восемь франкоспанских кораблей окружены! Бах! Бах!
Так комментировал события Мози, впередсмотрящий на мачте «Лилии».
Плинк занял место у штурвала.
Артия вышла на квартердек, рядом с ней стоял Честный. (Обоих попугаев поймали и заперли в каюте. Пытались поймать и курицу Уолтера, но она отказалась покидать драгоценное яйцо и никого к нему не подпускала.)
Де Жук, рана которого заживала очень медленно, упражнялся в стрельбе левой рукой. Внизу, возле пушек, суетились Шемпс, Стотт, Ларри, Ниб и запальщик Тазбо. (Уши им заткнули тряпками и завязали носовыми платками.) Пятеро пушкарей на шестнадцать пушек. Грагу, который все еще прихрамывал на сломанную ногу, пришлось остаться наверху и ограничиться стрельбой из кремневых ружей и пистолетов.
Актеры впервые в жизни перестали хныкать. Они нарядились в свои лучшие пиратские костюмы, с головы до ног расшитые золотом, нацепили серьги, кортики, сапоги, в которые можно было глядеться, как в зеркало. Артия надела коричневый шелковый камзол с перламутровыми пуговицами, расчесала каштановые волосы с рыжей прядью.
«Ангелия знает: каждый из вас…»
Позади них виднелись очертания острова Трей-Фалько с древнеромейской крепостью. Сейчас ее скрывали клубы дыма. Там проходил самый край поля битвы. Впереди было гораздо страшнее. Пороховой дым повис над морем, будто стена тумана.
Здесь-то и надлежало стоять «Лилии» — согласно полученному приказу. Вместе с ней патрулировали «Страшила» и «Фуксия». Ростра «Фуксии» изображала молодую девушку в белом платье с венком из цветков фуксии. Некоторые мужчины находили ее прехорошенькой. В этой группе были и другие корабли. И каперы, и небольшие военные бриги, наподобие «Вот это пчелка!», футах в ста пятидесяти разрезал волны громадный линкор «НЕБЕПС» (полное название — «Не надо было есть последнюю сосиску»). Этот корабль, герой шутливых баек, оказавшийся настоящей грозой морей, на всех парусах шел к месту назначения, туда, где кипело сражение; он входил в атакующую колонну Гамлета Элленсана. Позади нее покачивался на волнах трехпалубник «Будь ты проклят». «Пегас» и «Непобедимый» уже вовсю вели бой.
Вдруг дымную пелену разорвала яркая багровая вспышка.
Уолтер сдавленно вскрикнул.
Артия скомандовала:
— Мистер Вускери, пушки к бою!
Ибо на них надвигался корабль, невидимый за стеной тумана. Они успели различить только мелькнувший в дыму бом-брамсель да языки пламени, вырвавшиеся из пушек. Франкоспанец покинул строй и, подбитый и преследуемый, направлялся в сторону Середиземноморья. «НЕБЕПС» и «Будь ты проклят» тоже исчезли в дыму, будто исполинские призраки.
Через мгновение франкоспанский корабль появился. Он был сильно потрепан. У него оставалась единственная надежда на спасение — поскорее покинуть поле боя. Две из трех мачт рухнули и тащились сзади по морю, их крепко удерживали рваные снасти и паруса, но на реях всё еще развевались красные флаги. Борта почернели от дыма, верхняя палуба казалась пустой. Подойдя ближе, корабль дал последний залп. Ядра пролетели прямо перед носом «Лилии» и со всего размаху ударили стоявшего в отдалении «Страшилу».
«Страшила» ответил залпом на залп. Но франкоспанец оказался крепким. На нем еще сохранилось тридцать с лишним пушек, и капитан, видимо, решил: если уж им суждено спасаться бегством, так нужно по дороге нанести неприятелю как можно больше вреда.
На борту виднелось название: «Адьос»[11].
Артия взревела во всё горло. Вускери тоже.
— Огонь!
«Лилия» привычно вздрогнула. Грохнули пять бортовых пушек.
Сквозь туман Артия разглядела, что «Страшила» получил пробоину. В чрево корабля хлынула вода. Он стал медленно заваливаться набок.
Лишенный мачт «Адьос» неуклюже развернулся и рявкнул пятнадцатью пушками.
— Переложите руль, мистер Плинк.
«Лилия» развернулась. Но в ее поручни и фальшборты впились три черных ядра, окутанных белым паром. На палубу посыпался жгучий дождь из щепок и обломков металла.
Завертелся на месте и упал Дирк; Питер, не веря своим глазам, смотрел, как по его рубашке расползается красное пятно. Вкусный Джек перегнулся через планшир и выстрелил из кремневого ружья в сторону вражеской палубы.
В ответ донеслись крики.
Вкусный повернулся и серьезно посмотрел на Артию.
— Простите, миссис капитан. Нарушил ваш закон.
Артия ничего не сказала. Только кивнула, и всё.
А мгновение спустя «Адьос» пальнул снова. «Лилия» пошатнулась.
— Сплошной огонь! — рявкнула Артия.
И пушечная команда принялась давать один бортовой залп за другим. Тазбо и сам чуть не загорелся — с такой быстротой он носился от бочонков к пушкам, зажав в руке фитильный пальник.
«Страшила» тонул. Людей с него выловила из воды команда «Фуксии». До чего же неуместна здесь, среди боя, девушка с цветами у них на носу!..
Тут из дыма, будто по волшебству, вырвался ангелийский фрегат «Вперед», а перед ним катились голоса его пушек.
Третья мачта на «Адьос» разлетелась в пыль. Два пушечных порта оплавились…
К небесам вознесся громкий стон. Кто это кричал — сам корабль или моряки? Нос внезапно опустился в воду, и борт раскрылся белоснежным цветком — это взорвалась одна из его собственных пушек.
Люди на палубе «Лилии» пустились в пляс, их лица горели свирепой радостью. Ликовал даже Питер в окровавленной рубашке. Их было не узнать.
— Они тонут!
— Скатертью дорога!
— Провалитесь в брюхо к дьяволу!
Артия увидела, что Вускери покинул пушку «Лилии» и склонился над Дирком. Тот еле слышно проговорил:
— Ничего, дорогой. Ничего страшного. Просто ногу немножко сломал.
Артия обернулась к Честному Лжецу.
— Вы ни разу не выстрелили?
— Простите, капитан.
— Слава богу, мистер Честный.
Мистер Витти, помощник парусного мастера, стоял на корме «Победоносного» под бизань-мачтой и осматривал нижний парус. Он был порван, но не слишком сильно. Заодно Витти держал
