глаза?
– Я даже не представляю, с чего начать, – пробормотал он.
– Начни с того момента, когда ты родился. Расскажи мне о своих родителях. Кем они были? Как они познакомились? Где они сейчас?
Он бросил на нее мрачный взгляд.
– Ты ведь не успокоишься, пока я не расскажу тебе, да?
– Да.
Майк бы уже давно рассвирепел, если бы его так упрашивала любая другая женщина. Но на Натали он не сердится. Почему?
Потому что ты хочешь все ей рассказать, прошептал внутренний голос, который Майк тщетно пытался игнорировать. Ты хочешь, чтобы она все узнала и поняла.
– Только потом не говори, что я тебя не предупреждал, – не удержался Майк. – Хорошо, значит, ты хочешь услышать о моих родителях. О своем отце я мало что могу рассказать. Я его никогда не знал. И его имя мне тоже неизвестно. В моем свидетельстве о рождении в этой графе стоит прочерк. Я думаю, он был военным.
– Получается, что у твоей матери была связь с солдатом, и в результате появился ты, Майк. Это не так уж страшно.
– Послушай, не надо ничего говорить. Моя мать была наркоманкой, – зло выдавил он, – она подсела на наркотики в пятнадцать, когда ее родители выкинули из дома. У нее было обыкновение прыгать в постель ко всем мужчинам, когда ей нужны были деньги на наркотики. Видимо, в ту ночь она забыла о контрацепции. Так появился я.
– Я понимаю.
В ее глазах он увидел многое. И ужас в том числе.
– Я говорил тебе, что это неприятная история, – проворчал он.
– Такое случается сплошь и рядом, Майк. Да, это все печально. Печально для тебя и твоей матери. Бедняжка!
– Ты жалеешь ее?! – Он резко сел на постели и посмотрел на женщину, которая осмелилась пожалеть его мать. – Жалеть надо было меня и моего маленького брата!
– Брата? – Натали тоже села. – Во время нашего собеседования в первый раз ты сказал, что у тебя нет ни братьев, ни сестер.
– Тони был моим братом по матери. Один бог знает, кто его отец. Мать говорила, что представления не имеет. Я подозреваю, мы ей были нужны, чтобы получать деньги. Одиноким матерям государство платит за каждого ребенка, – на его лице отразилась вся боль, которую он чувствовал всякий раз, когда вспоминал о матери. – Она была ужасной матерью. Почти все деньги уходили на наркотики. На одежду и еду оставались крохи. И даже хуже – на лекарства для Тони не было денег. А он был болезненным ребенком с самого рождения.
На него снова нахлынули мрачные воспоминания детства, которые вызывали в нем только боль. За все эти годы Майку удавалось забывать об этом лишь на работе и во время секса. Но сейчас он никуда не мог скрыться. Это была ошибка – раскрыть душу. Большая ошибка.
Майк перевернулся на кровати, сдерживая слезы, которые наполнили его глаза. Какой стыд! Плачут только дети и женщины.
– Ты даже не можешь представить, как это было, – бросил он.
Она когда-нибудь ложилась спать голодной? Или шла в школу без завтрака, в одежде, из которой давно выросла? Смотрела когда-нибудь, как на глазах угасает ее брат?
Натали мягко положила руки ему на плечи.
– Нет, – тихо проговорила она, – не могу. Но я могу представить, как вы все были несчастны. Ты, твой брат и ваша мать. Ты должен пожалеть ее, Майк. Постарайся простить ее.
– Я никогда не смогу ее простить, – выдавил он, качая головой, – она говорила, что очень нас любит. Постоянно твердила об этом. Она могла нас обнимать, целовать, но заниматься нами не хотела. Ее поведение говорило лучше любых слов.
– Она была больна, – настаивала Натали. – У нее не было никакой поддержки. У нее не было сильного плеча, такого мужчины, как ты, Майк.
– Не пытайся найти ей оправдания, – грубо возразил он, – она сделала свой выбор, а мы с Тони страдали от этого.
Натали понимала горечь, с которой он говорил. Ведь дети оценивают своих родителей очень строго. И в ту же минуту она поклялась, что в будущем будет мягче относиться к своим родителям. Что бы там ни было, они были чудесными родителями. Любящими, заботливыми.
– И что с ней случилось? – осторожно спросила Натали.
Он рассмеялся. Холодным, пустым смехом.
– Естественно, она умерла от передозировки. Мне тогда было девять. Маленькому Тони – только шесть.
– Что было потом с тобой и братом? Вас взяли к себе родители мамы?
– Ты, должно быть, шутишь. Органы опеки связались с ними, но они заявили, что их дочь-наркоманка и ее отпрыски для них не существуют. И нас усыновили разные семьи. Я не уживался ни в одной приемной семье. Поэтому в итоге остался в специальном заведении.
– В сиротском приюте?
– Да, именно так.
– О, Майк!
Боже, он больше не сможет выносить ее жалость. Майк выпрямился и поднял голову.
– Это было не так уж и плохо, – солгал он. – Там был один парень, сторож. Он увлекался компьютерами и понял, что мне тоже это нравится. Он даже подарил мне свой старый компьютер на Рождество. Фред его звали. Дядя Фред. Я никогда его не забывал с тех пор.
Это была правда. Несколько лет назад Майк вернулся, чтобы отблагодарить Фреда за его доброту, но узнал, что тот умер всего несколько месяцев назад.
– Значит, именно так ты увлекся компьютерами…
– Да. Я занялся программированием с огромным желанием, которое меня уже никогда не покидало. Но школу так и не закончил, отказался сдавать экзамены. К тому времени я уже противостоял всем. А уже потом всего добился сам.
– Это правда, – сказала она таким тоном, что он почувствовал за себя гордость. – Но что случилось с твоим братом, Майк?
Майк закрыл глаза. Женщины! Им необходимо все знать в деталях. Ничего не упустят.
– Он умер, когда ему было восемь. От менингита. Его приемные родители узнали, когда было уже слишком поздно. Они думали, что у него простой грипп. У Тони не было шанса выжить и выстоять.
– Это очень печально, Майк. Мне жаль.
– Сейчас ты понимаешь, почему я не хочу брать на себя ответственность за жизнь ребенка? Я не смогу пережить, если окажусь плохим отцом.
– Но ты и не будешь таким. Ты будешь самым лучшим отцом как раз по этой причине. Ты будешь заботиться о нем больше, чем любой мужчина.
– Буду ли?
– Будешь, – упорно стояла на своем Натали.
Она обняла его, и Майк почувствовал небывалую теплоту и спокойствие. Если бы только ее вера в него была настоящей! Если бы только он мог ей поверить! И себе тоже.
– Ты бы хотела иметь ребенка от такого мужчины, как я, Натали? – Он как будто со стороны услышал свой голос, полный скептицизма. – На самом деле хотела бы?
Ее губы, которые покрывали поцелуями его спину, замерли. Майк мог только догадываться, какие мысли мелькают у нее в голове.
– Может быть, – наконец выговорила она.
Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Это просто слова.
