– Я вижу, что все во дворце, кроме меня, знают, что между вами происходит. Я знал, что вы похотливы, мой Вазкор, желанный гость в постелях Пальмового квартала. Но я удивлен, что своей похотью вы оказываете честь телу моей матери.
– Давайте разберемся, – сказал я. – Ваше понятие о чести допускает пробираться тайком в ее комнату, чтобы проверить, как она хранит обет безбрачия?
Он резко обернулся, выкрикнув какое-то проклятие.
Малмиранет мягко заговорила с ним:
– Мой милый, я не давала клятву жрицы, как ты помнишь.
– Да, ты выбирала мужчин, – ответил он. – Это было твое дело. Но этот, этот пес с севера, который кропит своей спермой, как винам…
Я чувствовал себя довольно вяло и из этого состояния перешел к тупой злости. Сейчас я лишь улыбнулся бы с горечью. Опять произошла бессмысленная ссора. Что владело им?
– Месяц назад ты меня иначе называл, – сказал я.
– Я доверял тебе тогда, хотя и не должен был обманываться. Пятьсот мужчин и женщин умерли по твоей вине, Вазкор, когда горел город, а ты убеждал меня, что так и Должно быть.
– И ты опять об этом вспоминаешь.
– Я никогда не забывал об этом.
– Ты забыл только одну вещь, – сказал я, – себя.
– Во имя Масримаса, – сказал он отрывисто и шагнул ко мне. Его глаза были полубезумны. – Ты бы стал, если бы смог, королем вместо меня, – закричал он. – Заговор – твое самое верное оружие, это да еще инструмент у тебя между ног, которым ты пользуешь ее для этой же цели. Это таким образом ты собираешься взобраться на мой трон? При помощи женской страсти? – Кто сказал тебе это? – спросил я.
Он с усилием овладел собой и ответил:
– Один из капитанов Денейдса доложил мне, что тебя видели на рынке разговаривающим с симейзскими колдунами. Я знаю о твоих связях с Симой – хотя бы этот Лайо, твой бывший раб. Я не знаю, что за заговор ты плетешь, Вазкор, но предупреждаю, я защищен от него.
– Очень жаль, что вы не были защищены от дурацкой болтовни, господин, – сказал я. Я подумал, а не капитан ли рассказал ему о моей связи с Малмиранет. Кое-кто Знал некоторые факты, и едва ли было мудрым скрывать все от Сорема, раз уж так вышло. Он бранился, как ребенок или как пьяная девица.
Он побледнел, как пепел в холодном очаге. И сказал хрипло:
– Я доверял тебе. Я бы сделал тебя моим братом, другом.
Он пересек комнату и ударил меня по лицу. Я никогда никому не позволял оставлять это без ответа, если только мои руки и мозг были свободны. И будьте спокойны, я ему Ответил.
Он растянулся на мозаике, как раз в том месте, где леопард кусал красный пояс, и концы его свисали из пасти звереныша.
Красная кровь струей вытекла из углов рта Сорема.
Он медленно поднялся, прислонился к стене и посмотрел на меня. Его глаза были полны слез. Затем он крикнул, и Яшлом с шестью джердиерами вошел в комнату.
Малмиранет отодвинулась, вертя на запястье золотой браслет-змейку, и смотрела на нас, как бы не желая быть свидетельницей позора. Теперь она прошептала:
– Нет, Сорем, ради меня.
Ее голос дрожал, как тогда ночью, когда она просила меня о его безопасности. Но я понял, что она просила не ради себя и не ради меня, а ради него самого.
– Мадам, – ответил он, – я считаю ваши дела слабостью. Не вынуждайте меня подозревать ваше участие в заговоре.
Она повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Однажды она посмотрела так на меня, и я хорошо запомнил этот взгляд. Сорем заморгал и отвернулся. Не глядя ни на кого из нас, он велел шести джердиерам проводить меня в отведенные мне апартаменты. Я никогда еще не слышал, чтобы приказ отправить человека в тюрьму звучал так изысканно.
Я пришел к ней невооруженным, при мне не было ни меча, ни ножа. К тому же и двигался я медленно. Испарения с болота сделали меня ленивым, и я не мог сразу отбросить эту лень, чтобы схватить какое- нибудь оружие из имеющихся под рукой – табурет или одну из охотничьих ник со стены. Мне все это казалось мелким по сравнению с моим внутренним отчаянием. А к Силе я не осмелился прибегнуть. Я отказывался от этого самого близкого и эффективного из всех видов оружия. Я подумал: «Может быть, идиотизм Сорема, и его злоба – тоже дело рук ведьмы. Она это сделала, чтобы сковать меня. Если я воспользуюсь Силой, которая во мне, она тоже сможет управлять ею, и обернет ее на мое уничтожение. Если я не буду ею пользоваться, ведьме понадобится больше времени, чтобы убить меня. Но все же она до меня доберется».
Моя темница представляла собой несколько комфортабельных комнат в одной из дальних башен, они были отделаны мрамором и изразцами, книги в одной из комнат занимали целую стену, был также бар с винами и ликерами, а кровать покоилась на спинах четырех лежащих женщин-львов. В Бар-Айбитни нет ничего простого: не бывает ни статуи льва без женской головы и грудей, ни лошадей без крыльев, ни человека без двойственности в душе.
Я потерял голову. Я был молод и глуп. Я уселся на прелестную кушетку, выпил рома и красного вина и опьянел. Раньше не удавалось напиться, так как мне требовалось совсем мало еды и питья, а если их было чуть больше – мне становилось плохо, как стало и сейчас. Потом я спрятал свой разум от мира и уснул.
Проснулся я утром. Птички пели в клетках на ветвях дерева. Я был в оцепенении, совершенно не зная,
