Берк, почти не касаясь, провел пальцами по ее груди, животу и дотронулся до места, где соединялись их тела. Все мысли исчезли из ее головы. Таинственная связь между их душами усиливала наслаждение, и она, достигнув блаженства рая, вскрикнула, когда, он излил в нее свое семя.
Берк лежал рядом, лаская ее, его страсть сменилась нежностью. Сумерки сгустились, и комната погрузилась в темноту. Он осторожно потрогал на ее боку повязку из беленого полотна.
– Тебе больно?
Вздохнув, Кэтрин уютнее устроилась у него на груди.
– Если это называется, болью, то мне она определенно нравится.
Берк погладил Кэтрин по волосам.
– А как шишка на голове?
– Я прекрасно себя чувствую, правда. Ты можешь заняться моими ранами в любое время.
Берк приподнялся на локте. Его лицо вдруг стало серьезным, даже хмурым.
Неожиданная догадка омрачила радостное настроение Кэтрин.
– Ты думаешь о том, кто же стрелял в меня.
Глаза Гришема холодно блеснули.
– Это не должно беспокоить тебя. Отдыхай и поправляйся.
– Выстрел, безусловно, был случайным, – сказала Кэтрин, пытаясь убедить саму себя. – Такое больше не произойдет.
Поднятые брови выдавали его сомнение.
– Мы не можем быть в этом уверены. Поэтому ты уедешь отсюда через день или два, как только достаточно окрепнешь.
От его мрачного тона по телу ее пробежала дрожь. Не обращая внимания на боль в боку, она села, опираясь на подушки.
– Куда я поеду? – в замешательстве спросила она.
– Туда, где твое место, – твердо заявил он. – Ты будешь жить в моем имении в Корнуолле.
Лорена прихорашивалась, сидя перед полированным туалетным столиком. В ее будуаре было темно, только одна лампа горела среди многочисленных флаконов с духами и баночек с помадой. Пурпурный тюрбан скрывал ее волосы. Она совершала обычный ночной ритуал, сохранявший ее красоту. На лице женщины была маска из лукового сока, меда и воска.
В обычных обстоятельствах она бы торжествовала, заполучив под свою крышу сразу двух таких гостей – маркиза и графа. Но в этот вечер ее яростный гнев вызывала Кэтрин. В эту самую минуту девчонка развлекала графа в своей спальне.
Лорена подумывала, не пойти ли ей туда, распахнуть дверь в комнату, где происходит их свидание, и, изобразив разгневанную свекровь, погубить репутацию Кэтрин. Только страх разгневать его сиятельство останавливал ее. Если мужчины чего-то и не прощали, так это когда им мешали получить удовольствие.
Подняв подбородок, она втирала тонкий слой мази в свою жирную шею. Эта процедура доставляла ей чувственное удовольствие и ощущение прохлады, которое успокаивало. Утром, когда она снимет маску, кожа будет свежа, как роса, и почти не останется морщин.
Вытерев пальцы о льняное полотенце, Лорена повертела головой и улыбнулась своему белому, как привидение, отражению в зеркале. Для женщины в возрасте под пятьдесят она выглядела удивительно моложаво. Конечно, за годы она набрала несколько фунтов, но вес лишь придавал ей величественность. Она думала, не нравятся ли маркизу женщины с приятной полнотой.
Но эта мысль лишь мелькнула в голове. Судя по его враждебному отношению к сыну, Родерик Гришем мог бы желать завести новую семью. А из Присциллы получится очаровательная маркиза.
За ее спиной послышался тихий скрип. Глаза Лорены широко раскрылись. В зеркале появилось смуглое лицо мужчины:
– А-ах!
В испуге схватив флакон как оружие защиты, Лорена повернулась. Стул заскрипел под тяжестью ее тела.
Незваный гость в черном дорогом сюртуке, нанковых панталонах и с тростью, набалдашник который был инструктирован слоновой костью, имел щегольской вид.
– Зик!
– Привет, дорогая. Чем это так пахнет? Если ты хочешь привлечь мужчину, то я бы посоветовал просто не есть много пирогов.
Лорена пропустила его оскорбление мимо ушей. С трудом шевеля пересохшими губами, она спросила:
– Как ты сюда попал?
– Как тебе хорошо известно, моя дорогая, на свете не найдется ни одного замка, который я не мог бы открыть. – Зик Ньюберри прошелся по плохо освещенной спальне, открывая ящики и дверки шкафов, и даже заглянул в соседнюю каморку. – Ты действительно крепко запираешь свой дом, не хуже, чем Ньюгейтскую тюрьму. Можно подумать, ты боишься грабителей.
Эти острые голубые глаза с насмешкой смотрели на женщину. Ей хотелось крикнуть: «Убирайся вон!» – но он ни за что не уйдет, пока не получит то, за чем пришел.
