же обругал себя за то, что все еще цепляется за детские мечты. Интерес отца не имел ничего общего, с любовью или заботой. Он даже не потрудился навестить в больнице раненого сына.
– Так кому же вы платили, кто же шпионил за мной? Троттер? Или, скорее, Дайбелл?
При упоминании старого слуги Родерик слегка поджал губы.
– Ему я никогда не платил. Он присылал, мне сведения, потому что тоже беспокоился о тебе.
– Вас беспокоит только честь семьи. – Берк поднял бокал, залпом опорожнил его и поставил на буфет.
– Да, – подтвердил Родерик. – Я беспокоюсь. Особенно когда вхожу сюда и вижу твою нареченную лежащей с пулевой раной. Что, черт побери, сегодня произошло? Кто в нее стрелял?
Берк подошел к окну и уперся руками в подоконник. У него возникло подозрение, но он не мог его высказать, пока не узнает больше.
– Это был несчастный случай. Это все, что вам надо знать.
– Я только уповаю на Бога, что ты не ввязался в какой-то грязный скандал. Кто такая эта Кэтрин Сноу? Что ты знаешь о ее происхождении? Кто ее родители?
– Мне, черт побери, наплевать на ее родословную. – Скрестив на груди руки, Берк повернулся к отцу. – Не сомневайтесь, я такой же неисправимый, каким был всегда. Ничто из того, что вы скажете или сделаете, не помешает мне жениться на этой женщине.
– Так ты женишься, чтобы насолить мне?
– Не обольщайтесь. Я женюсь ради собственного удовольствия, а не чьего-то другого. Меньше всего вашего. – Если Кэтрин примет его предложение.
Берк все еще видел возмущение в ее глазах, когда он чуть не солгал об их помолвке. Но его переполняла как любовь, так и ненависть к человеку, который дал ему жизнь, а затем лишил своей любви и доброты.
Заложив руки за спину, Гришем-старший ходил по комнате.
– Я думал, что ты наконец готов встретить меня как взрослый. Кажется, я ошибся.
Берк изобразил на лице наплевательскую усмешку:
– Упаси Боже, чтобы я стал таким, как вы! Поэтому возвращайтесь в свой кабинет, в вашу палату лордов, в круг ваших высокорожденных снобов.
– Я остаюсь. Мой долг позаботиться о том, чтобы ты не искалечил свою жизнь в угоду охотнице за деньгами. Если я смогу предотвратить этот неравный брак, я сделаю это.
– Ваше вмешательство ничего не изменит. Если вы посмеете обидеть Кэтрин, вы за это ответите. – Целая буря чувств бушевала в душе Берка, и самое тяжелое из них – страх, что, может быть, отцу это удастся.
– Это тот самый разбойник вчера и стрелял в Кэтрин, – с широко раскрытыми голубыми глазами говорила Пруденс. – Это должен быть именно он. Он украл драгоценности леди Боуфорт.
Присцилла, хлопая ресницами, посматривала на сидевшего напротив нее лорда Уэстхейвена.
– Это было очень странно. Вор опустошил ее сейф и оставил в нем медный фартинг.
Родерик Гришем не донес чашку до рта.
– Вы сказали «медный фартинг»?
– Да, мы знаем, потому что леди Боуфорт – мамина лучшая подруга. Она рассказала это в письме.
Лорена налила себе сливок из серебряного кувшинчика.
– Это случилось несколько недель назад. Я уверена, его сиятельство не интересуют соседские сплетни.
– Напротив, – задумчиво сказал маркиз. – Кажется, я вспоминаю одного вора драгоценностей в Лондоне, это было лет тридцать назад, он точно так же оставлял монету.
Чашка в руках Лорены звякнула о блюдце и перевернулась. Темная жидкость разлилась по белому кружеву скатерти.
– О, какая я неловкая! Оуэн, – прикрикнула она на лакея, – убери это.
Берк поднял свою чашку, как бы произнося шутливый тост.
– Таков мой отец. Все крепко держит в памяти, как кролика в силке. Никогда не забывает ни малейшей детали.
Маркиз сердито взглянул на сына:
– А ты все еще такой же дерзкий, каким был всегда.
У Кэтрин, наблюдавшей за ними из-за двери гостиной, замерло сердце. Никто не заметил, как она появилась в дверях. Никто не мог предположить, что она встанет с постели. Но несмотря на боль, Кэтрин просто больше не могла лежать.
Она должна была сама увидеть, как ведут себя друг с другом Берк и его отец.
До сих пор в их отношениях не появилось ничего обнадеживающего.
Она плохо помнила предыдущую ночь. Только то, как наклонялся к ней доктор, как она словно плыла куда-то от настойки опия и как, проснувшись среди ночи, увидела Берка, дремавшего в кресле подле кровати. Она спала крепко и долго, пока солнце не осветило комнату. В кресле уже сидела миссис Эрншо и вязала. В голове у Кэтрин прояснилось, и к ней вернулась способность размышлять. Часами она
