– Не понимаю, Сойка, почему же я дурак?
– Как то есть «почему»? А что мы будем теперь делать с этим слоном?
– Да пусть сидит… пусть… я не знаю, что мы будем делать со слоном.
– А ты подумал, какой позор ты свалил на наш дом? Ведь теперь весь город только о нас и говорит. Тебя уже прозвали Ничко-слон.
– Прозвали, – грустно подтверждает мыловар и ежится, как провинившийся первоклассник перед строгим учителем.
– Чего доброго, скоро и меня начнут звать слонихой. И все из-за тебя, Ничко, чтоб тебя громом убило, чтоб ты провалился сквозь землю. Да ведь если это будет так продолжаться, то мне всю жизнь от стыда на улицу нельзя будет показаться.
– А чего тебе стыдиться, Сойка? Ты ведь не виновата, да и я не виноват. Видно, такая уж наша судьба. К одним болезнь в дом приходит, у других по дому призраки бродят, есть и такие, у которых теща в доме живет, ну, а нам уж, как видно, суждено, чтоб у нас в доме слон жил. От судьбы никуда не скроешься. Недаром мне тут как-то страшный сон приснился: туча, понимаешь, громадная туча… и спускается все ниже и ниже… Наконец, опустилась прямо на наш дом и вдруг полезла в трубу. Смотрю я на другие дома, везде дым из трубы выходит, а у нас будто входит. Это было четыре года назад. Как раз в ночь на святого Дмитрия.
Сойка-мыловарша дважды крестится, заглядывает в печь и только после этого мирно говорит:
– А все же, Ничко, ты дурак.
Так они разговаривают по-человечески. А когда не по-человечески, то лучше и не спрашивайте. Однажды они сломали черпак, которым размешивают в котле мыло, в другой раз искрошили шесть огромных кусков мыла, а был и такой день, когда они в куски разнесли икону, разбили три оконных стекла и сломали железную кочергу. И все оттого, что у них дурная привычка, разговаривая не по-человечески, держать в руках какой-нибудь предмет. Ну, а уж если человек держит в руках предмет, то он непременно должен его каким-то образом использовать.
Слон между тем как и всякий слон: ему и дела нет до семейных сцен. Он знай себе наносит убытки хозяину, глотает все, что попадет ему на глаза, занял весь двор, так что и пройти нельзя. Общипал все тутовое дерево и сломал маленькую вишню, которую госпожа Сойка собственноручно посадила на следующий день после свадьбы (тогда она еще надеялась, что у нее будут дети и что они, когда вырастут, будут называть это дерево «маминой вишней»).
На крыше своего низенького дома Ничко обычно сушил мыло. Слон свободно доставал хоботом кусок за куском и швырял их за забор в дразнивших его мальчишек. Так перебросал он все шесть ок мыла, лежавшего на крыше. Затем набрал воды в хобот, перекинул его за забор, сунул в открытое окно дома, где жил Живко-сапожник, и облил водой всю комнату. Случилось это как раз во время обеда. Все промокли до нитки, а дети до того испугались, что младший потерял сознание, средний разбил голову об стол, а самый старший, который в это время поднес вилку с куском ко рту, сунул ее так далеко, что проколол нёбо. Теща Живко-сапожника ошиблась и вместо двери полезла в большое зеркало и разбила всю голову. Мальчишка- ученик, прислуживавший у стола, опрокинул блюдо с жарким на голову Живко-сапожника, так что у него в некоторых местах тут же полезли волосы. Разумеется, Живко сразу же подал жалобу в суд.
Но и это еще не все. В воскресенье, когда весь народ обычно гуляет по улицам, какая-то учительница шла мимо забора, за которым стоял слон. А слон возьми да и опусти хобот за забор и давай им раскачивать во все стороны. Учительница испугалась, побежала и упала совершенно неприлично. А на улице в это время были и ее ученики, и сам господин окружной начальник видел это, он, правда, не женат, но по своему положению обязан наблюдать за тем, чтоб слоны не подрывали моральные устои, принуждая учительниц к «безнравственному» падению.
Несчастный Ничко то и дело бил себя кулаком по голове, а госпожа Сойка, правильно понимавшая свои супружеские обязанности, помогала ему, то есть тоже била его по голове.
Что же делать со слоном? Продать его? Никто не покупает. Подарить? Ничко предлагал его всем и каждому, но никто не хочет. Пустить на волю? Пусть идет куда глаза глядят и ноги несут! А что скажет полиция?
Обо всем передумал Ничко и перебрал все возможные варианты.
Убить? Но чем? Из ружья слона не убьешь. Пулей его не свалишь, а только взбесишь, и уж тогда горе тому, кто попадет под его хобот.
Из пушки, конечно, можно убить и слона. Но бедный Ничко, мало того, что он купил слона, так теперь он должен покупать еще и пушку!
Отравить? Эта мысль давно уже пришла в голову и ему и госпоже Сойке, так что слон за это время съел по меньшей мере три килограмма мышиной отравы и столько же медного купороса. Но, как видно, ему это ничуть не повредило, и он делал вид, как будто и не замечает, что глотает медный и железный купорос. Более того, с тех пор как он стал употреблять в пищу всевозможные отравы, он перестал выбрасывать мыло за забор, а стал его есть, и оно ему так понравилось, что он потом целый час облизывался.
Если бы нашелся хоть один добрый человек, чтобы посоветовать Ничке, что ему делать с этой напастью! Но никто ничего не знает. А бедный Ничко того и гляди с ума сойдет.
И все же настал, наконец, такой день, когда он явился домой веселый-превеселый. Был он в кафане, и там его научили, что сделать со слоном.
Милан-портной (он был шесть лет подмастерьем в Белграде) сказал Ничке, что самый легкий способ отделаться от слона – это подарить его начальной школе. Во-первых, дети должны изучать животных, а во-вторых, все знают, что учитель Марко каждое лето собирает бабочек и гусениц. «А уж если он с таким рвением собирает каких-то бабочек, – говорил Милан-портной, то он, вероятно, с еще большей охотой возьмется за коллекционирование слонов».
Милан-портной научил Ничко, каким образом сделать этот подарок. И на следующий день Ничко написал господину Марко, учителю, письмо:
«Милостивый государь! Вам, как и всему почтенному городу, известно, что я мыловар, который варит и продает мыло. Кроме того, я состою в браке со своей женой Сойкой, с которой живу неразлучно с того самого дня, когда мы с ней повенчались. Хотя мы и мыловары, но все же понимаем, что значит просвещение, с помощью которого детей обучают наукам и многим другим вещам, полезным здешнему
