Она вскочила со стула.
– Ты… ты… Ты развратник! – выпалила она, наконец, вспомнив, что ее брат однажды охарактеризовал, таким образом, одного из их соседей. – Лучше быть жалкой рабыней в самой нищенской хижине Нового Орлеана, чем оказаться запертой здесь с тобой!
Веселье погасло в его глазах.
– Будь ты рабыней, не рассиживалась бы, не отдыхала. Носилась бы, выполняя приказания хозяина. У рабов нет выбора. У тебя есть. Только стремление завладеть деньгами моего усопшего зятя мешает тебе сделать правильный выбор: принять мое предложение – деньги в обмен на молчание.
– Прими я твое предложение, действительно стала бы рабыней, не смогла бы больше говорить правду. Стала бы рабыней той лжи, в которой вынуждена была бы жить.
Рене испытующе посмотрел на нее и с глубоким вздохом сказал:
– Вот, возьми. – Он отвернулся от нее и передал ей содержимое одного из ящиков. – Ты хотела помочь, не упусти свой шанс.
– Я передумала, – презрительно фыркнув, сказала она, довольная своей маленькой победой. – Лучше посижу и понаблюдаю за тобой.
– Не выводи меня из терпения, не то я запру тебя в спальне.
Ее решимость поколебалась. Она проглотила обиду и трясущимися руками взяла бумаги, едва сдерживая желание швырнуть их ему в лицо. По крайней мере, она вынудила его прекратить свои непристойные домогательства.
Все еще гневно щурясь, он объяснил, как ей следует сортировать документы. Она слушала внимательно, время от времени задавая вопросы. Пусть не думает, что она легкомысленная девица и ничего не смыслит в управлении хозяйством.
Некоторое время они работали молча, пока Элина не наткнулась на нечто, чего не заметила, роясь в его столе в первый раз. Черновой набросок женщины. Улыбающееся лицо, обрамленное локонами, было прекрасно. Кто она? Сестра Рене? Или одна из тех дамочек, о которых говорил Луи? Впервые Элина задумалась о женщинах в жизни Рене. Никто – ни Луи, ни Рене – ни разу не упоминал о жене, поэтому Элина предположила, что у Рене нет жены, по крайней мере, сейчас. На вид ему было за тридцать. Быть может, его жена умерла? Мало вероятно, Луи непременно упомянул бы об этом. Но он говорил только о любовницах.
Собирался ли Рене жениться, был ли обручен? Быть может, женщина на рисунке и есть его избранница? Или это та, которая кричала ему с балкона там, в доме Ванье?
Она подняла глаза и встретила пристальный взгляд Рене, в котором сквозило легкое любопытство.
– Я вижу, ты нашла единственный результат моей жалкой попытки научиться рисовать.
Она снова посмотрела на рисунок. Работа любителя, хотя на удивление, верно, передана радость жизни, переполнявшая женщину.
– Кто это?
– Джулия, моя сестра. Я нарисовал ее наспех перед тем, как в первый раз покинул Новый Орлеан.
Элина разглядывала рисунок, пытаясь найти сходство. Только цвет волос и, возможно, глаз был одинаковым. А в остальном ничего общего. Элина с восхищением смотрела на изображение соперницы своей матери. Ей хотелось ненавидеть эту женщину так же, как хотелось ненавидеть Рене, но они оба, к сожалению, нравились ей.
– Очень хорошенькая, – сказала Элина.
– Красавица, правда? Но я не смог передать всей ее прелести. Наверху, в моей спальне, есть ее портрет.
Элина почти не слушала его, с тоской глядя на рисунок. Будь у нее карандаши и бумага, она, по крайней мере, могла бы заполнить свое время рисованием. Но ее рисовальные принадлежности погибли при пожаре, как и все остальное. Ей так хотелось нарисовать маму, папу, Алекса, пока их лица окончательно не стерлись из памяти.
И тут ее осенило. Она нарисует папу и покажет Рене! Тогда ему придется поверить, что она дочь Филиппа, иначе, откуда бы она знала, как он выглядит?
– Я тоже умею рисовать, – сказала она, протягивая Рене набросок его сестры. – Я также пишу красками. Мне приходилось давать уроки живописи.
– В самом деле? – спросил он с явным недоверием в голосе. – Это было до или после того, как ты встала на путь преступлений?
Ее губы скривились.
– О, конечно же, после, – едва сдерживая гнев, ответила она. – После того, как я покинула судно, и перед тем, как явилась в ваше семейное гнездо, я давала уроки трем детям, которых встретила на улице. Затем оставила свое прибыльное занятие, чтобы найти Алекса и вместе с ним ограбить несколько банков. Ну что, теперь я умница?
– Действительно умница, – сказал он без улыбки, хотя в глазах его плясали огоньки. – Но все же не настолько умна, чтобы распознать достойного противника. Не собираешься же ты убедить меня, милые глазки, что вы оба не планировали свой маленький спектакль на корабле и не играли его перед этим много раз?
– Может, да, а может, нет. Но по крайней мере я могу доказать, что умею рисовать. Все, что для этого нужно, – дать мне необходимые принадлежности, и я покажу свое мастерство, месье Скептик.
Он ухмыльнулся с издевкой:
– Если бы не мой скептический взгляд на жизнь, малышка, я бы давно уже лишился всех своих денег по вине одного из многочисленных шарлатанов в Европе, пытавшегося убедить меня вкладывать средства в его авантюры. Чтобы преуспеть, нужно соблюдать осторожность.
