– Вы говорили, что я смогу сама изложить это дело! Обещали не вмешиваться, пока в этом не будет необходимости. Но, как обычно, солгали. Вы убийца и лжец, и все это расследование – чистый фарс, не так ли?
– Объясните, что происходит! – потребовал Хуан.
Но Рене, пропустив его слова мимо ушей, напустился на Элину:
– Вы очень хорошо рассказываете сказки! Как можно здраво судить о них, когда ваши соблазнительные глазки полны мольбы? Дальше рассказывать буду я! А вы можете вмешиваться, если я что-нибудь упущу.
– Нет! – возразил Хуан. – Я хочу выслушать мадемуазель. Ведь для этого вы меня сюда привезли, и я хочу услышать эту историю из ее уст, а не из ваших.
Мгновение Рене гневно смотрел на обоих. Затем, взяв себя в руки, бросил:
– Что же, дело ваше.
Хуан повернулся к Элине с выражением неизменной доброты на лице и взял ее дрожащие руки в свои.
– Как понимать то, что вы дочь Филиппа, а Рене – убийца?
– Моим отцом был Филипп Ванье. – Элина откинулась в кресле и высвободила руки из рук Хуана. – Когда мама умерла, мы с братом приехали сюда, чтобы отыскать его. Папа не вернулся из последней поездки в назначенное время, и мы о нем беспокоились. Мы остались одни. Мы в нем нуждались. Поэтому мы приехали сюда. Я и вообразить не могла… – Она внезапно замолкла.
– Вы хотите сказать, что ваша мать была… э-э… любовницей Филиппа? – спросил Хуан, тщетно пытаясь облечь свой вопрос в деликатную форму.
– Нет! – сорвалась на крик Элина. И уже более спокойно повторила: – Нет. Они были женаты.
– У вас есть доказательства этого? – спросил Хуан с выражением недоверия на лице.
– Я… я… у меня…
Смех Рене заставил Элину покраснеть.
– Элина хочет сказать, что у нее была копия брачного свидетельства ее родителей, но она таинственно исчезла, когда Уоллес был убит.
– Ее украли! – заявила Элина, метнув на Рене уничтожающий взгляд.
Хуан, прищурившись, взглянул на Рене. Тот объяснил:
– Элина считает, что я убил ее предполагаемого брата, а затем украл бумаги, чтобы защитить права Джулии и Франсуа на наследство и самому получить долю. Судите сами, насколько правдоподобна ее история.
Уловив сарказм в голосе Рене, Хуан уставился в пол. Затем взглянул на Рене, удивленно приподняв брови, словно хотел сказать: «Бедная, заблудшая девочка». Рене знал, что Хуан никогда не поверит, что его друг способен на такие поступки. В этом не было необходимости. Рене мог обеспечить себя и сестру на многие годы вперед. Что касается Франсуа… Ну что ж, Рене вовсе не собирался совершать преступление, чтобы помочь своему безответственному племяннику.
Рене на мгновение замер. С горечью в голосе Элина тихо сказала:
– Я знаю, во все это трудно поверить. Когда месье Бонанж впервые сказал мне, что папа… что у папы была другая жена, я тоже ему не поверила. Папа был Добрым, во всяком случае, я так думала. – Она тяжело вздохнула. – Но я ошибалась. Так или иначе, он ухитрился дурачить нас всех, разыгрывая этот фарс в течение последних двадцати трех лет, не вызывая при этом никаких подозрений.
– Единственный, кто здесь разыгрывает фарс, так это вы, Элина, и вы это знаете, – со спокойной уверенностью заметил Рене.
В глазах Элины вспыхнул гнев.
– Просто вам хочется в это верить. Но, правда в том, что папа обидел всех нас, и я расплачиваюсь за его дурные поступки. Разве это справедливо? Я не понимаю, почему должна страдать из-за преступлений моего отца и брата.
Хуан обратил на нее проницательный взгляд, исполненный легкого цинизма.
– Понимаю, вы считаете, что должны получить причитающуюся вам долю его состояния.
Она посмотрела на него в замешательстве.
– Полагаю, часть его принадлежит мне. Это было бы справедливо. Но дело не только в этом. Сейчас у меня ничего нет, ни денег, ни семьи, ни даже имени. – Она указала на Рене. – Это чудовище отняло у меня все. Я… я не могу никуда уйти, должна находиться в его доме, но и здесь не могу считаться той, кто я есть. Месье Бонанж не позволяет мне покинуть его дом, пока я не возьму у него деньги в уплату за отказ от своего имени и предам память своего брата.
Ее ответ заставил Хуана вопросительно взглянуть на Рене. Рене сжал кулак.
– Предадите память брата? Вы не отомстите за своего Алекса, дорогая, если меня повесят за его убийство, как вы того хотите.
– Я не хочу, чтобы вас повесили! – выпалила она. Когда Рене недоверчиво посмотрел на нее, она отвела взгляд. – Но… но я хочу справедливости. А всем, за исключением властей, кажется, известно, что это вы его убили. Это нечестно, что убийца моего брата разгуливает на свободе. – Она запнулась, плечи ее задрожали от переполнявших ее чувств, когда она прошептала: – Это неправильно, что Алекса сначала убили, а затем похоронили под вымышленным именем только из-за того, что папа оказался безрассудным человеком.
Слова ее были настолько искренни, что подействовали на Рене гораздо сильнее, чем все сказанное ею ранее. В этих словах прозвучала правда. Возможно, она действительно дочь Филиппа. Был ли кто-нибудь,
