кубики и головоломки с утерянными деталями. Чего только эти дети не повидали за дверями палаты! Даже представить страшно.
Я почувствовала, как Брин вскинула голову и посмотрела на дверь. К нам шагал ее муж, Дэвид. На губах у него играла робкая, неопределенная улыбка. Забавно; Дэвид Кесслер и Брин встречались два года, прежде чем пожениться (разумеется, Брин не стала брать его фамилию), и все это время я считала его снобом и занудой. Но оказалось, что он просто ужасно застенчив. Неуверенность в себе делала его педантом. Его каштановые волосы всегда были аккуратно причесаны, футболка и брюки – безукоризненно чисты, словно у мальчишки, которого собираются снимать для школьного альбома. Дэвид присел на корточки и взял нас обеих за руки. Я невольно отметила, какие ухоженные у него ногти.
– Дорогие леди, – сказал он.
– И микробы, – прибавила я, кивнув на раздраженного мужчину, который сидел слева и жаловался жене, что его уже прививали от гриппа.
Из отделения травматологии вышла врач и спросила:
– Кто здесь Брин Беко?
– Я!
Дэвид, Брин и я резко вскочили, совсем как женщины, которые выныривают из бассейна в старых фильмах, если прокрутить назад пленку.
Доктор Марчисан, как она представилась, вышла с нами на улицу, Я удивилась тому, что уже вечер. Из- за этих затемненных окон я потеряла счет времени. Я укутала шею воротом своего спортивного свитера. Даже теннисные туфли переобуть я не успела. Брин скрестила на груди руки. Волосы врача были заплетены в косы, что совсем не вязалось с глубокими морщинами возле глаз. «Молодежная прическа, – подумала я, поражаясь тому, что каждый день эта женщина имеет дело с человеческими трагедиями и живет как ни в чем не бывало. – И старое лицо».
– Ваша подруга Сесил попала в автомобильную аварию, – сказала доктор Марчисан. Я заметила, как Дэвид глубоко вдохнул: должно быть, собирался сказать, что это нам и так уже известно, но сдержался.
Наверное, врач почувствовала наше нетерпение и поспешила озвучить подробности: она зачитала их, раскрыв папку, которую держала в руках.
– У Сесил перелом правой ключицы, перелом правой лодыжки, сложный перелом запястья – правого запястья – и разрыв сухожилия, – перечисляла она. – Кроме того, открытый перелом правого колена с утерей хряща – угодила ногой в стереосистему – и перелом обоих бедер. Одно легкое повреждено, однако второе не задето. Кроме того, разрыв селезенки: ее придется удалить.
У меня запылала переносица. Удалить. Я не знала точно, для чего нужна селезенка, но эта фраза не предвещала ничего хорошего. Я стрельнула глазами на Брин – она, в свою очередь, посмотрела на меня. Дэвид кивал и записывал, что говорит врач. Ох уж этот Дэвид! Всегда держит в кармане блокнот и ручку.
– Самая главная сложность в том, – доктор Марчисан стала говорить медленнее, чтобы смысл ее слов дошел до нас, – что Сесил вот уже несколько часов находится без сознания. Возможно, это кома; возможно, повреждение мозга. Произошло торможение. – Она вскинула глаза: улавливаем ли мы, о чем она? Мы лишь моргали. – Как бы вам объяснить? Когда резко останавливается машина, ремень безопасности не дает пассажиру врезаться в панель управления или в ветровое стекло, А мозг в случае шока прячется глубоко в череп, и тогда может произойти сбой мозговых импульсов.
– Что-что? – переспросила я.
Дэвид бросил на меня взгляд, в котором читалось: «Не сейчас, Джесс. Возьми себя в руки».
Доктор Марчисан продолжала, словно не слыша меня:
– Мы пригласили нейрохирурга из Калифорнийского университета, он будет здесь с минуты на минуту. Кроме того, мы сделали Сесил компьютерную томографию – на ней видна опухоль. Пока еще трудно сказать, насколько серьезно поврежден мозг. Будем ждать результатов осмотра нейрохирурга.
«Осмотра нейрохирурга...»
Мне вдруг вспомнился дурацкий анекдот – футболист рассказывает: «Врач говорит, что у меня сотрясение мозга. Что это такое, ума не приложу!»
Дэвид задал какой-то вопрос, которого я не расслышала.
– Это все, что можно было увидеть на томографии, – ответила врач.
– Простите... – не отступала Брин. – Но насколько все ужасно? Скажите нам... Она... Что вы вообще хотели всем этим сказать?..
– Поймите, это затяжной и непредсказуемый процесс, – ответила доктор Марчисан, прижимая папку к груди. – Никто пока не знает, как он будет протекать. Слишком много возможных вариантов развития. – Она по очереди посмотрела на каждого из нас. – Советую вам пойти домой – обследования будут продолжаться несколько дней. Впрочем, если хотите, можете остаться. Если будут какие-то изменения, сестра вам сообщит. А теперь прошу извинить – мне пора.
Брин посмотрела на меня, плотно сжав губы.
– Какого черта? Куда подевался Зак? – произнесла она, ни к кому конкретно не обращаясь. Мы снова вернулись в больницу.
Глава 4
На вечеринке
Пожалуй, стоит сказать, что я познакомилась с ним раньше всех.
Это случилось во втором семестре первого курса, в пятницу, когда мы выбрались на очередную вечеринку, хотя я уже не помню, к какой именно «братве». («Разве можно называть студенческое братство «братвой»?! – возмущался какой-нибудь юнец, который еще только готовился вступить в это самое братство и проходил испытательный срок. «Ладно, – прерывала я. – Замнем для ясности».) Помню, это был
