покупатели клали их куда придется. Очевидно, материалы по оплакиванию усопших пользовались особым спросом. Каких только книг тут не было! Траур по родителям, по животным, по супругу...
Сегодня утром я слышала, как Зак плакал в душе.
Я не знала, что делать. Мы словно попали в какую-то спираль: мне казалось, что хватит уже горевать, а Зак неизменно возвращался к исходной точке. Для него Сесил словно бы умирала заново. Из моей же памяти постепенно стирались ужасные больничные сцены: их заменяли воспоминания о прежних беззаботных днях. Особенно мне нравилось вспоминать о том, как однажды я подарила ей на день рождения билет на концерт «Ю-ту». Мы припарковались у «Греческого амфитеатра». За нами тянулись вереницы машин, и нас совсем зажали. Схватив билеты, я заметила нечто странное: везде, куда ни кинь взгляд, длинноволосые прибалдевшие рокеры в черных сетчатых футболках. В конце концов все выяснилось: мы опоздали на неделю. Сегодня был концерт вовсе не «Ю-ту», а группы[ Металлика». Когда до меня дошло, в чем дело, Сесил так хохотала, что у нее аж живот свело. Потом мы поняли, что нам уже отсюда не выбраться. Я сторожила машину, а моя лучшая подруга побежала в кусты: от смеха ей захотелось в туалет. Но все закончилось не так уж плохо: мы сидели на капоте машины и под грохот гитар потягивали виски вместе с несколькими фанатами хеви-метал, которые приехали просто потолкаться на стоянке и послушать музыку. Мы жевали чипсы, которые я обнаружила на заднем сиденье, запивали их виски, перешучивались с каким-то парнем по кличке Пофигист, смеялись и скакали по траве. Сесил, уже слегка захмелев, прижалась ко мне лбом и заявила:
– Это самая лучшая днюха. За всю. Мою. Жизнь.
А с Заком было сложно. В последнее время он был сам не свой. «Вдовцов кидать нехорошо», – сказала Мэй и была права: я не могла его бросить, хотя с каждым днем наши отношения становились все более натянутыми. Но нужно же как-то спасать положение!
Заголовки книг показались мне довольно забавными: «Как пережить тяжкую утрату: пособие для начинающих», «Гнев, отрицание, депрессия, свидания» и даже «Вдовушка Шмидт» (!) – ну назовут же! Я уселась в здоровенное кресло и начала читать. Мое внимание привлекла глава из книги «Слишком молоды, чтобы носить черное». Она была озаглавлена так: «Вдовья лихорадка: когда вы готовы начать все заново». Я пробежала страницу глазами:
«Когда умирает близкий нам человек, мы часто мучаемся вопросом, почему высшие силы призвали именно его, а не нас. Мы либо чувствуем, что никто не сможет заменить нам покойного супруга, либо стремимся заново устроить свою личную жизнь. Мелисса потеряла Стюарта. Она боится пережить новую потерю и теперь почти не выходит из дома. А вот Мохаммед после смерти Шании, напротив, увлекся недавно появившейся в его офисе симпатичной сотрудницей. Однако ему стыдно признаться друзьям, что он вновь ведет сексуальную жизнь. В следующем упражнении...»
Автор, доктор философских наук Элоиз Лоис Андерсон, предостерегала против скоропалительных действий. «В этом вопросе сложно придерживаться строгих правил, – писала она, – но согласитесь, нельзя требовать от подростка, не закончившего водительских курсов, чтобы он участвовал в заезде по пересеченной местности».
Доктор Андерсон рекомендовала записаться в кружок гончарного искусства («найдите новые интересы») и избегать злоупотребления алкоголем («что неизбежно порождает депрессию у молодых вдовцов»). Для тех, кто уже с кем-то встречается, предлагались практические советы («запаситесь интимной смазкой: возможно при первом занятии любовью с новым партнером вы не сможете полностью расслабиться») и занятия йогой («медитация поможет принять нового друга и снимет стресс»). Я закрыла книгу и попыталась представить, с каким лицом я заявлю Заку, что все, что ему нужно, – это запастись интимной смазкой и отказаться от вина после ужина. А может, затащить его на занятия йогой и заставить встать в позу горы под мечтательным, но бдительным оком моей инструкторши Акаши (кстати, давненько я ее не посещала), которая заставит его выдыхать воздух через нос, словно фыркающий деревенский як? Идиотская книжка. Я доела булочку и все же купила «Слишком молоды, чтобы носить черное», безропотно выложив за нее свои кровные 24 доллара 95 центов.
Глава 23
Красавцы в шатрах
Приготовления к свадьбе Хамира и Генри отвлекли меня от Зака, которого окутывала аура затаенного раздражения и печали, и, надо сказать, я не возражала против такого перерыва. Что ни день – прибывали все новые родственники Хамира, кто из Ирана, кто из Индии. Я не успевала запоминать, как кого зовут. Сначала из Лондона прилетели родители Хамира, Асад и Ямини; на другой день – тетя Малти и дядя Экта из Дубай; потом четверо кузенов из Нью-Йорка, из них трое с женами и детьми. Чуть ли не каждый день проводились званые ужины, обеды и коктейльные вечеринки. Родственники Хамира произвели на меня впечатление. Кого тут только не было: академики, врачи, юристы... Генри держался с ними галантно и уважительно. Прежде мне почти не доводилось видеть брата в общении с родителям: обычно, когда наши отец и мать ругались, он прятался за спортивным разделом газеты.
Во время обеденного перерыва я, по просьбе Хамира, рыскала по реквизиторским мастерским. Он хотел, чтобы свадьба совмещала в себе иранские и индийские традиции, «этакое смешение стилей с налетом гламура». Я заказала чайные столики, марокканские фонари и кожаные пуфики. Арендовала шатер, накупила посуды под традиционные блюда.
Несколько огорчало, что многие родственники Хамира приехать отказались, заявив, что свадьба двух мужчин – не повод для торжества.
– Что ж, будем кутить, – заявил Хамир, широко улыбнулся и чокнулся бокалом вина с Генри. – Твое здоровье, Друг.
Когда Генри представил родителей друг другу, мой папаша и отец Хамира после рукопожатия обменялись многозначительными взглядами, мол, не совсем так я представлял этот торжественный миг, приятель. Зак был весел: то и дело нагибался ко мне и чмокал в щеку, очаровывал мою мать рассказами о Франции, куда он ездил после окончания кулинарного колледжа. Однако на следующий день тетя Луйя, – старшая сестра отца Хамира, если я ничего не путаю, – загнала Зака в угол.
– Мне рассказали о твоей жене. Бедняжка! – Она схватила его за руку и притянула пониже: так ей было удобнее. Ей было за семьдесят. Золотые браслеты на запястьях бряцали при каждом ее движении. – Мы, мусульмане, помним, что произнес пророк Мухаммед, когда умер его сын: «Глаза наши влажны от слез, и в сердце боль, однако мы не скажем ничего, кроме того, что приятно Господу».
Она погладила Зака по руке.
– Красиво сказано, тетя Луйя, – заметила я, думая, что Зак тоже ее похвалит. Но он ограничился отрывистым «угу», извинился и направился к столику с напитками.
– Эта дура сама не понимает, что мелет, – заявил Зак по дороге домой. Он неестественно крепко
