орнаментом получили второе рождение.
– Я растяпа! – вопила Мэй, кружась вокруг своей оси и отчаянно размахивая оставшимися тарелками. Заплетенные в косички волосы хлестали ее по лицу. – Черт!.. У меня не руки, а крюки!
– Мэй, – сказала я, – будь добра, поставь тарелки на место и осторожно отходи, пока еще что-нибудь не грохнула.
Мэй жутко расстроилась.
– Я бы на твоем месте меня уволила. У меня вечно все из рук валится.
– Да успокойся ты, этому блюду можно подобрать замену. – Я взяла совок и, опустившись на колени, стала подметать осколки.
– Нет, нельзя! – Она тряхнула крашеными светлыми лохмами и топнула крошечной ножкой, обутой в зеленую шпильку. – Это блюдо старинное!
Я объяснила, что существует веб-сайт, специализирующийся на антиквариате. У них имеется целый склад редчайших фарфоровых изделий. Такое блюдо там точно найдется.
Мэй немного успокоилась.
– Правда? – недоверчиво переспросила она. – Почему же ты не сказала об этом Тарин, когда та грохнула лиможскую супницу?
Я многозначительно подмигнула.
– А! – Мэй покачала головой и расхохоталась. – Все понятно!
С открытия магазина прошло три месяца. Несчастья сыпались на пас одно за другим: во время сезона дождей, обрушившихся на город, протекла крыша; потом прорвало трубу; а первого июня, когда началась жара, сломался кондиционер (с кондиционерами мне хронически не везет). Но несмотря на все неурядицы, дела шли гладко – даже лучше, чем я надеялась. Я распродала всю мебель, что покрывалась пылью в моем сарае, и теперь мы с Мэй пополняли инвентарь. Мы устроили выставку работ Уайатта, и большая часть скульптур была распродана в первый же день. Уайатт выглядел очаровашкой (вот уж не ожидала от него): он надел джинсы и белую рубашку, а на шею небрежно повязал галстук. Рассказывая о своих работах, он энергично жестикулировал большими руками, а весенний ветерок трепал его каштановые волосы. Во время беседы с художественным критиком из газеты «Лос-Анджелес уикли» Уайатт вдруг взглянул на меня, и у меня захватило дух. Этот взгляд разительно отличался от того, которым он окинул меня во время концерта группы Мэй. Я улыбнулась и налила очередному клиенту бокал шампанского, в котором торчала совершенная по красоте веточка бугенвиллеи.
Лиззи прямо-таки завалила меня работой. Ее новый дом был выполнен в стиле Уоллеса Неффа, с фресками на потолке и традиционным садом. Ока хотела наделить его неповторимой индивидуальностью, чтобы он будил воспоминания о летних каникулах, которые она проводила с отцом в Монтесито (там у него имелся летний домик). Лиззи продумывала интерьер с той же тщательностью, с какой заправляла своей фирмой. Она раз пять меняла мнение насчет роскошного набора коралловых люстр, который я раздобыла для нее на распродаже, и отослала обратно уже обтянутый диванчик. Но несмотря на все передряги, Лиззи мне нравилась. К тому же она давала отличные рекомендации.
Но самое замечательное заключалось в том, что я наконец-то бросила курить: не по чужому требованию, а по собственному желанию.
Перед открытием магазина я отправила Брин приглашение, но ни она, ни Дэвид не явились. Правда, я получила цветы и открытку следующего содержания: «Она бы тобой гордилась. Брин». Я страшно по ней скучала, особенно в первую неделю работы магазина. То и дело звонила и делилась новостями. В последний раз мы с Брин виделись на свадьбе Генри. С тех пор прошло уже полгода, но мне по-прежнему не верилось, что наша дружба не выдержала испытания на прочность. Я-то думала, что вместе мы все выдюжим, и было очень грустно, что смерть Сесил и последовавшие за ней события разрушили наши отношения – вместо того чтобы их упрочить (что было бы логичнее). Почему так произошло, оставалось для меня загадкой. Открытка Брин вселяла надежду: значит, мы еще не окончательно возненавидели друг друга. Я хранила ее в кассе под ящиком с деньгами.
Тарин в магазин ни разу не заглянула. Но однажды, когда я заработалась допоздна, мне показалось, будто мимо медленно проехал ее «БМВ». Я не была уверена, что это именно ее тачка, но ради прикола помахала рукой.
Спустя неделю после разрыва с Заком я подъехала к его дому на мини-грузовике. За рулем сидел недовольно ворчавший Генри. Разумеется, я послала е-мейл, предупредив о своем приезде. Дома никого не оказалось. Зак оставил записку с просьбой, чтобы, когда я закончу сборы, не забыла положить ключ на стол. Прочитав записку, Генри потрепал меня по плечу и сказал:
– Ты поступила правильно.
Но однажды, жарким июньским деньком, когда приглашенный мной фотограф делал снимки для моего рабочего сайта, пришел е-мейл от Зака. Всего несколько слов: «Не хочешь ли в воскресенье прогуляться со мной и с Хэппи?» Я, не раздумывая, приняла приглашение. Не то чтобы я так уж жаждала вновь с ним встретиться, просто соскучилась по собаке.
Мы встретились у каньона Раньон, где собак позволено выгуливать без поводка. Погода стояла прекрасная – двадцать пять градусов, на небе легкие пушистые облачка. Проливные зимние дожди не прошли бесследно: один дом рядом с моим теперешним обиталищем в районе Силвер-Лейк сполз в ущелье. Владелец с собакой едва успели спастись. Зато промытое дождем небо сверкало яркой синевой. Повсюду распускались полевые цветы. Все дышало жизнью. Я подошла к распахнутым воротам, знаменовавшим начато каньона. Повсюду, куда ни кинь взгляд, хозяева спускали с поводков собак и улыбались, глядя, как те радостно срываются с места.
Я увидела Зака прежде, чем он заметил меня. Он стоял у дома с бассейном, в котором некогда переживал горечь развода актер Эррол Флинн, еще до того как здание перешло в руки городских властей. Когда я поняла, что это Зак, у меня захолонуло сердце. «Может, зря мы затеяли эту встречу? – подумала я, украдкой наблюдая за Заком, задумчиво пинавшим ком земли. Пес сидел рядом: поводок хозяин еще не отстегнул. – А вдруг опять поссоримся? Или не найдем нужных слов?» Мне хотелось увидеть Зака, а уж Хэппи и подавно, но сейчас вдруг меня опять одолели сомнения.
Зак поднял взгляд и увидел меня. Он сощурился от солнца, поэтому по выражению его лица ничего нельзя было определить. Затем он потупился. Я закусила губу. Боже мой! Но тут Зак снова взглянул на меня, улыбнулся своей обворожительной улыбкой, на которую я запала много лет назад, и спустил Хэппи с поводка.
