мгновенно притихли. Они продолжали угрожающе рычать и бить хвостами, но все же отступили к боковой двери. Не обращая на них внимания, словно эти опасные звери были крепко привязаны, хранитель подошел к одной из решетчатых дверей. Он дунул в маленький свисток, и через минуту с другой стороны решетки появился человек лет тридцати, судя по одежде – страж клетки с тиграми. Он освободил вход и дал возможность юным ученикам пройти, а хранитель повернул обратно.
Миновав короткий коридор, молодые люди оказались в небольшой комнате небесно-голубого цвета.
– Подождем здесь, брат. Скоро появится хранитель священных символов.
Анкор стал рассматривать барельефы на стенах. Все вместе они составляли одно-единственное изображение – змеи, кусающей себя за хвост. Это изображение кольцом окружало всю комнату. Тело змеи состояло из геометрических фигур, взаимопроникающих и связанных друг с другом, словно звенья цепи.
Через некоторое время в комнату вошел жрец лет сорока-пятидесяти, одетый в длинную желтую тунику и белый короткий плащ. На голове у него был высокий шлем из алхимических металлов. На его благородном лице бронзового оттенка выделялись бездонные черные глаза.
Анкор подумал, что, если бы кому-то понадобилось создать статую Божества Мистерий, он мог бы выбрать это лицо в качестве идеальной модели.
Почтительно склонившись перед жрецом, Аммбар исчез за дверями, из которых вышел хранитель символов.
– Приветствую тебя, Анкор, стремящийся познать Священные Мистерии!
Юноша ответил жрецу низким поклоном:
– И я приветствую тебя, благородный хранитель Сокровищницы Мудрости!
– Ты пришел для того, чтобы я показал тебе «шаги Божества»?
– Учитель сказал мне, что эти шаги отмечают Пути и на каждом Пути оставляют свой след.
– Велики и сильны птицы мудрости, вьющие гнезда в словах твоего учителя! Пойдем, слепая Змея! Я покажу тебе «шаги Божества». Да захотят боги твоей судьбы, чтобы ты увидел не только шаги, но и Идущего…
Спустившись по нескольким лестницам и пройдя по темному извилистому коридору, Анкор и хранитель символов добрались до удивительного круглого зала. Это было огромное помещение более сорока метров в диаметре. В середине зала возвышался шестиметровый конус из лазурита, доходивший до потолка. Как только они вошли в зал, двери, высеченные из цельного куска белого мрамора, закрылись за ними и почти слились со стеной.
Анкор быстро огляделся. Зал был прекрасно освещен необычными, свисавшими с потолка светильниками. Они напоминали перегонные кубы, дистилляторы, увенчанные шарами, в которых, как показалось юноше, циркулировал расплавленный металл. Стены зала, из чистейшего белого мрамора, украшали загадочные символы, вписанные в странные рамки в форме эллипсов. На потолке было изображено ясное небо, солнце с расходящимися от него лучами и непривычные сочетания геометрических фигур. На полу распускался огромный цветок лотоса – прекраснейшее мозаичное полотно.
Хранитель символов дал Анкору время полюбоваться красотой этого места и лишь потом обратился к нему:
– Прислушайся к мудрым словам. В этих мирах сокрыты начало и конец всего сущего; в сорока трех фигурах, изображенных на стенах, – все нити полотна Вселенной. Символов гораздо больше, но только тогда, когда очи твоего сердца прозреют, когда ты привыкнешь смотреть дальше горизонта, они откроются тебе. А пока ты будешь стоять рядом с ними, но так и не увидишь…
Сказав это, жрец взял юношу за руку, и они пошли вдоль стен медленным, размеренным шагом, останавливаясь на несколько секунд перед каждым изображением. Хотя юный ученик задавал жрецу множество вопросов, ответа он не добился. «Смотри, впитывай и размышляй» – таким было единственное объяснение, которое услышал Анкор за все это время. Он старался подольше задерживать жреца у каждого изображения, чтобы успеть разглядеть и запомнить все детали. Так они шли, и перед глазами Анкора проплывали самые разнообразные символические картины, поражавшие своими таинствами. В его душе царил хаос, ему казалось, что множество ярких искр сталкивались друг с другом, оставляя осколки тени.
Погруженный в глубочайшие размышления, словно загипнотизированный, вернулся Анкор к дверям. Однако он сразу заметил, что на них есть часть и самого первого, и самого последнего символа – так замыкался круг таинственных изображений. Его ум ничего не понимал, да и не пытался понять. Но зато душа – таинственная птица, которая постоянно возрождается из собственного пепла, – вспоминала и узнавала эти древние, тысячелетние образы и радостно, взволнованно пела в унисон с ними.
Пытаясь сохранить особое, возвышенное состояние, Анкор поднялся наверх из подземных крипт. Саримар не хотел ни давать объяснений, ни выслушивать объяснения ученика. Было уже поздно, миновала полночь, и внутреннее напряжение оставило глубокие следы на пока еще детском лице Сына Солнца.
Прежде чем заснуть, Анкор долго смотрел в окно на далекие звезды, вновь и вновь перебирая в памяти увиденные им священные образы. Некоторые из них особенно поразили его: человек без лица, идущий по развалинам города под пристальным взглядом чудовища-амфибии… Колесо Жизни… Сфинкс, ревностно укрывающий свои воспроизводящие органы…
Анкор открыл глаза и вновь встретился взглядом с таинственным и прекрасным звездным небом. В сердце юноши, словно издалека, вновь зазвучали слова, которые однажды сказал ему отец: «Все, что есть на Земле, уже записано на Небе». Принц сомкнул веки, стараясь сохранить в ларце воспоминаний свое сокровенное видение, а его душу ласково убаюкала в своих объятиях звездная ночь.
Глава 4
Уединение в скалах
Весь следующий день юноша отдыхал и читал в своей комнате. Учитель был очень занят и оставил ученика одного, посоветовав ему посвятить это время исследованиям и размышлениям.
– Просыпайся, дорогой Анкор, скоро взойдет солнце, – голос Саримара, мягкий, но решительный, разбудил Анкора и заставил радостно соскочить с кровати.
– Учитель, как давно я тебя не видел!
– Но я все время был с тобой. Даже если ты не видел моего лица и не слышал моего голоса, тебя сопровождали мои наставления и моя любовь. Ты должен научиться не отождествлять людей с их физическим обликом. Люби в людях их самих, а если это трудно, люби в них более тонкие качества их души. Отныне, Анкор, ты не должен воспринимать людей как толстых или худых, высоких или маленьких, королей или рабов. Воспринимай их лучше как добрых или злых, умных или глупых, чистых или погрязших в разврате.
Слуги Анкора накинули на него легкую одежду, провели в ванную комнату и помогли погрузиться в бассейн, наполненный теплой душистой водой. Затем, надев белую тунику, юноша почти два часа провел на террасе, совершая жертвоприношение восходящему Солнцу.
Когда он вернулся в комнату, его уже ждала желтая туника – значит, предстояло какое-то путешествие.
– Одевайся, мы отправляемся к морю, туда, где ты будешь жить. Через час я буду ждать тебя у паланкина.
– Хорошо, учитель, – весело откликнулся Анкор. Он обрадовался, что по вечерам, в спокойные часы подготовки ко сну, вновь будет слышать море.
Солнце стояло высоко, сверкая на золотых башнях и гладко отполированном мраморе города-храма Кума, когда носильщики быстрым шагом несли паланкин, в котором сидели учитель и ученик, по мосту через ров.
Лето было в разгаре, картины природы, прекрасной в апогее своей жизненной силы, радовали взор Анкора. Наконец они оказались у моря, и вниманием юноши завладели грохот волн и порывы ветра.
Но Анкору не пришлось долго наслаждаться красотой этого места – сразу после легкой трапезы учитель вновь пригласил его в паланкин.
Носильщики понесли их вдоль берега. Он становился все выше и круче, кое-где обрываясь отвесно вниз. Несколько раз заинтригованный юноша пытался расспросить жреца о цели их поездки, но тот либо хранил молчание, либо отвечал на вопросы весьма туманно. Примерно через четыре километра они остановились в том месте, где к морю спускалась крутая тропа.
