– Да? Это, знаете ли, коренным образом меняет дело!
– Э? Хм?
– Что и требовалось доказать. Вы полностью признали мою правоту! Мне остается лишь одно: подтвердить все те нелепости, которые этот невоспитанный юноша вам наговорил. Поскольку он тоже знает меня на протяжении четырехсот лет, какая чепуха не явилась бы из его уст, он, несомненно, прав. Вам, поверьте, не о чем беспокоиться.
Между прочим, в этот момент Мечников перевел дух. Было бы намного хуже и намного сложнее, если бы воевода ошибся, если бы причины беспокоиться все-таки возникли. Он не боялся. Но и ссоры тоже не хотел.
– Теперь, Павел, я считаю наш разговор о Машеньке полностью исчерпанным. Вы можете смело излагать ту легенду, которую избрали в качестве предлога для маленьких разведывательных negotiations… относительно той же Машеньки.
Очередная подковырка Симонова застала Павла врасплох. Его… как бы это получше выразиться? – самую малость заклинило.
– А-а-а… – произнес он, – а-а-а… поделитесь боевым опытом.
Собеседник глянул на него оторопело:
– Неужели я понимаю это высказывание правильно?
– Нет.
– Слава тебе, Господи!
Тут уж Мечников додумал страхолюдную фразу до удобопонимаемого вида:
– Я имею в виду настоящий боевой опыт. Ваши воспоминания о сражениях с нечистой силой – бесценный источник для молодого бойца вроде меня, и…
И запнулся.
Андрей Петрович хохотал долго, заливисто и самозабвенно.
– Бесценный… о-хо-хо-ха-ха источник… ахха-ха-ха-ха… для молодого… и-а-ххо-хо-хо-ха-ха… о Боже… о Господи… ха-ха-ха… спаси и помилуй…
А когда отсмеялся, сказал:
– Прости меня. Я вел себя неумно. Этакий старый напыщенный петух…
Мечников еще разок перевел дух. Радость какая, Петрович опять перешел на ты. Не желая спугнуть зыбкое мгновение веселого покоя, господин младший витязь осмелился улыбнуться. Говорить в ответ ничего не стал.
– Что ж, нет худа без добра. И Кирилл, и Машенька знают наизусть все мои байки. Слабость, знаешь ли, к воспоминаниям не находит необходимой отдушины. Пожалуй, ты, мой мальчик, попался. Ты даже не представляешь себе, как и во что попался. Да ведь тебя только что подали на стол в керамическом горшочке под изящным соусом. В качестве свежего и благодарного слушателя… Вот, хотя бы это. За два года до заключения Конкордата, в Любеке…
– Прошу прощения, что такое Конкордат? Я слышал о нем уже раз десять, но так и не понял сути.
Симонов воззрился на него почти плотоядно. Молодое, свежее, сочное, абсолютно непросвещенное ухо. Ну не клад ли?
– Слушай же про Конкордат. Он был заключен в 1491 году от Рождества Христова между Воздушным королевством и Творцовыми инстанциями…
– Договор между Творцом и главным оппонентом? Не хочется верить, что такое возможно.
– Н-да. Сакральное чутье, если можно так выразиться, тебя не подводит. То, что ты сказал, разумеется, невозможно. Господь ни с кем не заключает договоров. В этом мире не существует второй стороны, способной или достойной заключить такой договор. Все, что здесь существует, либо его дети, либо предметы быта, либо домашние животные в очень широком смысле слова. Ну а главный оппонент всегда готов заключить соглашение с кем угодно и на самых выгодных условиях. Сам ли он совершает сделку, или же договаривается через доверенных слуг, но одно правило соблюдается неизменно. Со времен падения не было ни единого случая, чтобы условия им были соблюдены до конца. Всегда находится какой-нибудь предлог, хитро спрятанная закорючка, в соответствии с которыми контрагент не получает обещанного… А если не находится, то над ним попросту смеются, и, разумеется, ничего не дают.
– Не понимаю. Ведь у них…
– …у них целое воинство, там есть высшие и низшие, сильные и слабые, начальствующие и подчиненные. Власть, сила и высокий статус даруются только тем, кто служит бескорыстно, сеет зло по собственной воле, и не пытаясь выторговать нечто взамен. Ну и, разумеется, пушечное мясо. Для таких – паек, карт-бланш на любые бесчинства и туманная перспектива возвышения, ежели окажутся способны совершенствоваться во зле. А теперь я хотел бы вернуться к теме Конкордата.
– Я, кажется, начал понимать. Сделка между Творцом и князем мира сего нонсенс вдвойне.
– Именно так. Но отношения между Господом и мятежником представляют собой нечто более сложное, чем тривиальная война. Невозможно и неправильно говорить, будто Бог руководит действиями всех тех, кто принял его сторону, как царь. Очень мало существ, которым открывается его воля. Он исполняет желания тех, кто верует в него, но никто не способен сказать, как именно и при каких условиях. Он дарует заветы, но не отдает приказаний. Инстанции – это иерархия Его солдат и слуг, Им не управляемая. Иногда она служит Ему инструментом или получает от него помощь, но в абсолютном большинстве случаев сама выбирает цели и способ действий. Воздушное королевство – примерно то же самое, но при особе главного оппонента.
– Некая зеркальность?
– Да. Оно с самого момента основания подражательно и представляет собой что-то вроде отражения в кривом зеркале… Впрочем, за одним важным исключением. Главный оппонент творить заветы не способен, поскольку лишен способности творить что-либо в принципе. Он, скорее, единственный акционер королевства. А верхушка темного воинства – нечто среднее между военным штабом и советом директоров. Она предлагает своему владыке проекты и получает от него поддержку. Или же не получает, если ему не понравилось… Так вот, пять с лишним веков назад договор заключили не персоны, а организации. Нечто вроде долгосрочного перемирия.
Их цель, я имею в виду экзотический совет директоров, – прервать как можно больше жизней задолго до того, как им положено прерваться естественным ходом вещей. И, конечно, привлечь на свою сторону как можно больше душ. Так было всегда. Но Господь может простить все грехи и призвать в свои чертоги душу в самый последний момент жизни, если даже самый отвратительный человек раскается и попросит у Него снисхождения…
– Например, разбойник, висевший на кресте рядом с Ним и признавший в Нем Бога?
– Да.
– И что же, у человека несведущего тем больше шанс отправиться в рай, чем дольше его жизнь?
– Именно так. Немало людей поворачивали собственную душу в глубокой старости… Поэтому мы всегда за то, чтобы век человеческий был как можно длиннее, а они торопятся обрубить его пораньше. В течение долгих тысячелетий шла война между нами. В XIV и XV столетиях от рождества Христова она приняла катастрофический характер. То, что произошло в середине XIV века в Европе, на Руси и еще кое-где, авторы средневековых хроник называли «черной смертью». Историки впоследствии сочли эти несколько лет – «разгулом чумной эпидемии».
– А на самом деле?
– Знаешь ли, я многое повидал на своем веку. Перед моими глазами и от моих рук когда-то гибли целые города. Но это… Однажды, в 1348 году я ехал на коне пять суток по одной области в самом центре Европы и не встретил ни одного живого человека… Столетием позже пал наш главный оплот – Византийская империя. Но и они устали, и им приходилось несладко, поверь мне. К концу XV столетия силы обеих стороны сократились до ничтожной величины. Не такое уж простое дело, найти или создать тело для души воина. Не так уж просто заменить одного пригодного для нашей войны солдата на другого… На все Тверское княжество с шестью удельными городами приходилось два наших дружинника и три-пять их бойцов. Еще немного, и мы применили бы столь тяжелое оружие, что этот мир изменился бы неузнаваемо. Возможно, ни им, ни нам не нашлось бы места в новом мире… Тогда инстанции Творца и Воздушное королевство почти в одно и то же время решили дать этому миру и друг другу шанс выжить. В конце концов мы договорились о следующем: обе стороны ограничили свое присутствие в мире людей, Срединном мире сравнительно
