захламленное.
Через определенные промежутки кафель на стенах уступал место большим мозаикам: простым геометрическим узорам яркой расцветки. Триллиан остановилась, чтобы изучить одну из них, но не сумела найти в узорах никакого смысла.
— Эй, у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, что означают эти странные символы?
— Думаю, это просто какого-то рода странные символы, — отозвался Зафод, едва оглянувшись.
Триллиан пожала плечами и заспешила следом.
Время от времени вправо или влево ответвлялись проходы, ведущие в небольшие помещения, которые, как обнаружил Форд, были заполнены доисторическим компьютерным оборудованием. Он потащил Зафода посмотреть на одно из помещений. Триллиан пошла за ними.
— Послушай, ты считаешь, что это Магратея…
— Да, а еще мы слышали голос, верно? — согласился Зафод.
— Хорошо, я принимаю факт, что это Магратея — на минуту. А вот о чем не было сказано ни слова, так о том как ты разыскал ее во всей Галактике. Уверен: ты даже не заглядывал в звездный атлас.
— Исследования. Правительственные архивы. Розыски. Несколько удачных предположений. Только и всего.
— А потом ты украл Золотое Сердце, чтобы с его помощью поискать ее здесь?
— Я украл его, чтобы много чего поискать.
— Много? — удивился Форд. — Например?
— Не знаю.
— Что-что?
— Я не знаю, чего ищу.
— Почему же?
— Потому… потому, что… Думаю, оттого, что если бы я знал, то не смог бы искать.
— А ты с ума не сошел?
— Не исключено. Я этого еще не определил, — тихо произнес Зафод. — Я знаю о себе только то, что в состоянии сказать мой собственный рассудок. А нынешнее его состояние не из лучших.
Все долго молчали, только Форд, обуреваемый внезапной тревогой, пристально всматривался в Зафода.
— Послушай, дружище, если захочешь… — наконец заговорил Форд, но был прерван Зафодом.
— Нет, постой… Выслушай кое-что. Я вольная птица. Вздумалось сделать что-нибудь и, — была не была, почему бы и нет, — сделал. Решил стать Президентом Галактики, и все получилось: это нетрудно. Решил украсть корабль. Решил найти Магратею. И все сбылось. Да, правильно, я разрабатывал планы, как получше все осуществить. Но получалось все и всегда. Это словно пользоваться карточкой Галактического кредита, и никогда не посылать чеков в ее оплату. А иной раз вдруг остановишься и задумаешься: почему я чего-нибудь хочу, и как пойму, как этого достичь? И сразу испытываешь сильнейшее желание прекратить раздумья. Как сейчас. Об этом очень тяжело говорить.
Зафод на время замолчал. Молчали и остальные. Затем он нахмурился и заговорил.
— Прошлой ночью это меня опять мучило. То, что часть моего рассудка, кажется, как-то не так работает. Потом мне показалось, будто бы это происходит так, словно кто-то еще пользуется моим рассудком для извлечения из него стоящих идей без моего ведома. Я сложил эти два наблюдения и решил: кто-то запер часть моего ума для своих целей, потому она мне и недоступна. Я хотел знать, существует ли способ проверки этого.
— Я отправился в медицинский отсек корабля и подключился к энцефалографическому экрану. Я провел все важнейшие проверки на обеих своих головах — полное тестирование, которое пришлось проходить у правительственных медиков перед утверждением моей кандидатуры в президенты. Они ничего не показали. По крайней мере, ничего неожиданного. Выяснилось, что я умный, впечатлительный, безответственный, не заслуживаю доверия, экстраверт — ничего, чего бы вы не сумели предположить. И никаких других отклонений. В конце концов я стал изобретать дальнейшие проверки, совершенно наугад. Ничего. Потом попробовал наложить результаты для одной головы поверх результатов для другой. Все еще ничего. Наконец, я почувствовал, что сглупил и должен отбросить домыслы, списав их на приступ паранойи, и ни на что иное. Напоследок, перед тем, как свернуть оборудование, я посмотрел на картинку с наложенными результатами через зеленый фильтр. Помнишь, будучи ребенком, я всегда суеверно относился к зеленому цвету? И всегда хотел стать пилотом у торговых разведчиков?
Форд кивнул.
— И все увидел, ясно, как день. Целый отдел между полушариями мозга, где были связи только внутри него и никаких больше. Какой-то мерзавец прижег все синапсы и травмировал электричеством две шишки мозжечка.
Форд глядел на него, ошеломленный. Триллиан побелела.
— Кто-то с тобой это сделал? — прошептал Форд.
— Ага.
— А у тебя есть предположения, кто? Или почему?
— Почему? Могу только предполагать. Но знаю, кто был тот мерзавец.
— Знаешь? Как ты можешь знать?
— Он оставил свои инициалы, вплавленные в прижженные синапсы. Оставил, чтобы я их увидел.
Форд уставился на него в ужасе и почувствовал, как кожа покрылась мурашками.
— Инициалы? Выжженные в твоем мозгу?
— Ага.
— Да какие же, Бога ради?!
Зафод молча посмотрел на него и отвел взгляд.
— Зэ Бэ, — тихо признес он.
В этот миг позади них упала стальная перегородка и в комнату начал просачиваться газ.
— Расскажу тебе тебе позже, — задыхаясь выдавил Зафод, когда все трое уже теряли сознание.
Глава 21
По поверхности Магратеи угрюмо бродил Артур.
Форд на время своего отсутствия заботливо оставил ему экземпляр путеводителя «Автостопом по Млечному пути». Артур наугад нажал несколько кнопок.
Путеводитель «Автостопом по Млечному пути» — на редкость разношерстная книга. Там много фрагментов, которые в свое время всего-навсего показались составителям приемлемыми.
Один из них (тот, что просматривал Артур), повествовал об изысканиях некого Вит Вуяджига, скромного студента Максимегалонского университета, который делал блестящую академическую карьеру, изучая античную филологию, трансформационную логику и волновую гармоническую теорию исторического восприятия, а потом, после ночи распития Пангалактической Буль-Буль Бомбы с Зафодом Библброксом, стал все глубже углубляться в проблему, куда подевались все авторучки, купленные им за последние несколько лет.
Затем последовал период кропотливых исследований, состоявших в посещении всех крупных бюро потерянных авторучек по всей Галактике, а завершился он оригинальной теорийкой, привлекшей в свое время внимание общественности. Теория гласила, что где-то в космосе, среди планет, населенных гуманоидами, рептилоидами, рыбоидами, ходячими деревоидами и сверхразумными оттенками синего цвета, есть еще планета, полностью принадлежащая авторучечной форме жизни. Именно туда держат путь оставленные без внимания авторучки, тихо ускользая через червоточины в пространстве в мир, где они смогут насладиться неповторимым авторучечным образом существования, отвечающим самым высоким авторучечным запросам и устремленным к авторучечному эквиваленту достойной жизни.
Как обыкновенно бывает с теориями, и эта была хороша до тех пор, пока Вит Вояджиг не объявил,
