– Ошибаешься. – Розалинда заметалась по комнате. – Тедиес сообщил бы мне о существовании подобного завещания задолго до того. Тебя ввели в заблуждение.
– Ты уверена? – Он порывисто подался к ней. – Ты, конечно, знаешь Тедиеса гораздо лучше, чем я, но я знаю лишь одно: он человек двора и обожает интриги.
Согласившись с его разумными доводами, Розалинда подошла к столу и опустилась на ранее предложенный ей стул.
– Дай-ка еще раз взгляну на завещание.
– Если присмотришься внимательнее, – сказал он, когда она взяла документ, – то сама увидишь… – Дрейк вдруг осекся и выхватил документ из ее рук.
– Что? – Она сжала пустой кулак. – Не мучь меня, Дрейк. Дай как следует взглянуть на этот чертов документ!
– Ты ведь не…
– Не порву его? – Она презрительно усмехнулась. – Нет, как бы мне этого ни хотелось. Клянусь.
Дрейк с сомнением нахмурился, но все же протянул ей документ. Схватив его, она с нарастающим страхом стала изучать знакомые строчки, потом вскочила и направилась к окну.
– Розалинда!
– Не бойся, трус. Я просто хочу посмотреть подписи на просвет.
– Если ты выбросишь документ в окно, я тебя отшлепаю.
– Только попробуй!
– Не искушай меня!
Она подняла желтый пергамент к свету, но сколько ни смотрела, сколько ни щурилась, как бы высоко ни держала его в солнечных лучах, никаких расхождений с почерками ее отца и дяди не обнаружила. Если документ подлинный, то это окончательное предательство. Она же единственная наследница своего отца! Львиная доля его имущества должна перейти к ней.
Руки ее задрожали, и она бессильно опустила их на колени.
– Итак?
– Это точная копия моего завещания, – хрипло выдавила она. – Оба датированы одним днем, оба составлены в тех же выражениях, с той лишь разницей, что на одном – твое имя, а на другом – мое.
– Значит, мое завещание законное. – Дрейк с трудом сдерживал торжествующую улыбку.
Она резко вздернула подбородок:
– Есть еще одно исключение: мое завещание – настоящее, твое – подделка. Да, чрезвычайно искусная, но тем не менее подделка.
Когда Дрейк зарычал от бессилия, Розалинда удивленно выгнула бровь:
– А ты думал, я скажу что-то другое?
– Нет, – признался он.
– Весьма рада, что не разочаровала тебя.
– Но ты же не веришь, что это подделка!
– Верю или нет, не важно. Я буду оспаривать твое право на этот дом до последней капли крови.
Он криво ухмыльнулся:
– Надеюсь, до этого дело не дойдет. Убить женщину на дуэли – значит навсегда погубить свою репутацию.
Розалинда повернулась к окну, покусывая палец, как маленький обиженный ребенок.
– Ну-ну, малютка! Я знаю, что это трудно. – Едва он пересек комнату и ободряюще положил руки ей на плечи, как она резко обернулась и отпрянула от него.
– Не дотрагивайся до меня, ты, бессовестный вор!
– Вор? Да я ничего не украл. Пока.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Будь я проклят, если ты ее дождешься, – сухо отозвался он.
– Ты еще не победил, Дрейк. Я лишь признала, что подписи отца и дяди очень похожи на подлинные. Но это не значит, что они действительно подписали завещание. И я по-прежнему отказываюсь отдать этот дом.
Дрейк задумчиво нахмурился и скрестил руки на груди.
– Единственный способ установить истину, леди Розалинда, – саркастически заметил он, – это зажать Тедиеса в углу и не выпускать до тех пор, пока мы не вытянем из него правду.
Она кивнула.
– Вопрос в том, где его сейчас черти носят?
– Где сейчас, не знаю, но точно могу сказать, где он будет вечером, – отозвалась Розалинда.
Внезапно в дверь постучали.
