— Сейчас будет привал, мы поужинаем, и потом я хотел бы побеседовать с вами.
Он развернул было лошадь, собираясь уезжать, но Василий остановил его:
— Я понимаю, зачем это тебе, гауптштурмфюрер, но почему с тобой люди Хасана? Я целый день ломал над этим голову. Сомнительно, чтобы их интересовали загадки древних цивилизаций. Неужели господин Гиммлер платит такие большие деньги…
— Вы слишком узко мыслите. Впрочем, согласно теориям Третьего рейха, ваш народ изначально, по названию, раб.[1] Что же до людей Востока, они могут быть какими угодно, но только не податливыми рабами. Попробуйте договориться с ними, и очень скоро вы поймете, что, несмотря на любые обещания, они будут делать исключительно то, что выгодно им. В этом основная ошибка ваших идеологов. Вы считаете, что народы Востока можно перевоспитать. Это ерунда. Их можно подчинить, как это сделал ваш Буденный, но перевоспитать… — тут гауптштурмфюрер покачал головой. — Это невозможно.
— И все же, насколько я понимаю, Хасан и его люди подчиняются вам?
— Скажем так… У нас сходные цели.
— То есть? — удивился Василий.
— Люди Хасана, как и я, хотят найти Гоцлар… Да и вы, судя по тому, что доложили мне наши агенты, направляетесь туда же.
— Но…
— Поговорим об этом за ужином.
Вскоре были разбиты палатки. Басмачи запалили костер, на котором тут же стали готовить что-то в большом котле. После чего Василия напоили свежей водой. Ее в мятой фляге принес один из басмачей. Вода была вкусной, холодной — лучшее лакомство после долгого дня пути. Оттого, что вода была свежей, Василий решил, что лагерь разбит возле одного из тайных колодцев. Это для красноармейцев пустыня была непроходимым песчаным морем, а басмачи знали в этом море каждый крошечный островок. Тогда возникал вопрос, почему они до сих пор не смогли обнаружить руины древнего города, тем более что, по словам гауптштурмфюрера, его долго искали.
«Ладно, — решил Василий, — всему свое время. Рано или поздно узнаем и это».
Потом неожиданно откуда-то из-за палаток раздался странный голос — кто-то монотонно завел вечерний намаз, читая нараспев аяты. Тут же бандиты, все как один расстелив коврики, опустились на колени, повернувшись в сторону Киблы, стали приносить земные поклоны, вторя невидимому мулле.
— Алиф. Лам. Ра. Мы ниспослали тебе Писание, чтобы ты вывел людей с дозволения их Господа из мраков к свету — на путь Могущественного, Достохвального, — мысленно повторил следом за ними Василий, хотя, быть может, мулла читал совсем другой аят. А потом на всякий случай добавил: — Иже еси на небеси…
После намаза к носилкам подошло еще несколько басмачей. Один из них помог Василию сесть на краю носилок, второй протянул ему импровизированный костыль, заканчивающийся не острием, а небольшой дощечкой. В первый момент оперуполномоченный с сомнением посмотрел на это приспособление, но потом, попробовав, убедился, что тот достаточно прочен, чтобы выдержать вес его тела, и хотя ходить, опираясь на костыль, было не так уж просто и вовсе не безболезненно, Василию ничего не оставалось, как подчиниться.
Вначале его отвели к колодцу — бездонной дыре в песке, рядом с которой возвышалась груда больших камней. Тут Василию дали возможность умыться, а потом препроводили в одну из трех палаток. Там его ждал походный стол, за которым, словно король, восседал гаупштурмфюрер Хек. Справа от него сидел предводитель басмачей. Было видно, что за столом Хасану непривычно. Он все время ерзал, то, опуская руку, хватался за походный стул, словно проверяя, надежна ли его опора.
— Прошу к нашему столу, — радушно приветствовал Василия гауптштурмфюрер. Незаметным жестом он отослал конвоиров.
Хасан лишь буркнул что-то неразборчивое.
— Вот и наш уездный предводитель команчей выразил свою радость…
— Мне кажется, он сказал что-то другое.
— Разумеется, — ответил гауптштурмфюрер, и лицо его расплылось в широкой улыбке. — Дословно это будет звучать примерно так: «Еще один иноверный пес». Но отнеситесь с пониманием. Люди Востока — дети природы. Они сама непосредственность, говорят только то, что думают. К тому же вы перебили его людей. Так будем же снисходительны, — а потом, повернувшись к Хасану, выдал длинную фразу на непонятном языке, и вновь повернулся к Василию: — Я сказал нашему другу, что вы очень рады его компании и приложите все усилия, чтобы открыть нам тайны Гоцлара. Ведь так?.. — Хек вопросительно взглянул на Василия, но тот молчал, словно воды в рот набрав. Чтобы размягчить ситуацию, Хек добавил: — Хасан ни слова не понимает ни по-русски, ни по-немецки — идеальный союзник. А вы пока присаживайтесь, — и Хек жестом указал Василию на свободный стул.
Сделав два неуклюжих прыжка, Василий присел, оказавшись напротив Хасана по левую руку от немца.
— Что ж, — продолжал словоохотливый гауптштурмфюрер, — рад, что мы вот так вот по-дружески собрались тут, — потом он выдал две фразы на туркменском и, поставив перед каждым из трех по маленькому стальному стаканчику, наполнил их. — К сожалению, это всего лишь шнапс, а не ваша водка… — и еще одна фраза по-туркменски. После чего гауптштурмфюрер провозгласил тост. — За то, чтобы наши поиски оказались успешными. За Гоцлар!
Василий хлебнул шнапса. Напиток был и в самом деле отвратительным. Он напоминал фруктовую водку, разбавленную вдвое, да к тому же теплую. Краем глаза он заметил, что гауптштурмфюрер выпил, а Хасан даже не притронулся к налитому стаканчику.
— Я вот хотел бы спросить… — начал он, обводя взглядом угощения, расставленные на столе, — несколько вскрытых консервных банок с непонятными надписями по-немецки и плетеное блюдо с фруктами. Только сейчас он понял, насколько проголодался, а рюмка шнапса лишь обострила чувство голода. Однако переборов себя — в первую очередь дело, а потом потребности тела, — Василий продолжил: — Я многое могу понять, но какой интерес Аненербе в древних руинах?
— А вас зачем сюда прислали?
— Ответ вопросом на вопрос…
— Хорошо, — улыбнулся Хек, и Василий в очередной раз поймал себя на мысли, что в улыбке немца было что-то хищное, лживое и очень неприятное. — Договоримся таким образом: я отвечу на ваш вопрос, а вы на мой. Таким образом, ни один из нас не останется внакладе.
Однако Василий отрицательно покачал головой.
— А он? — Василий кивнул в сторону Хасана. — Мы договоримся, если ты, гауптштурмфюрер, пообещаешь, что после того, как я расскажу о причинах моего тут появления, ты объяснишь, зачем эти руины басмачам и зачем вам груз чараса. Он ведь больших денег стоит.
Гауптштурмфюрер задумался, потом обратился к Хасану, и они о чем-то заговорили, причем тон немца оставался по-прежнему слащавым, а бандит отвечал резко и с неприязнью. Наконец их препирательства закончились, и Хек вновь повернулся к Василию.
— Мой друг согласен… Что же касается чараса… Это отдельный разговор… Итак…
— Начинай, — кивнул Василий.
— Все очень просто. Как вы знаете, одна из ключевых фигур Аненербе — господин Карл Вилигут. Именно он является вдохновителем идей Гиммлера, а также самого фюрера. Однако не стану вдаваться в детали их взаимоотношений… Так вот, доподлинно известно, что бригаденфюрер Карл Мария Вилигут является наследником древней линии арийских королей, а корона его хранится в императорском дворце в Гоцларе. История немцев начинается где-то около 228 000 года до нашей эры. В те времена Землей правили Старцы — ужасные создания, деградировавших потомков которых можно и по сей день встретить в отдаленных уголках планеты. Кстати, они встречаются и в здешних краях. Должен сказать, это очень опасные создания… Собственно, наша история началась с того момента, когда предки бригаденфюрера из рода Адлер-Вилиготен, вступив в союз с другими племенами, разгромили Старцев и помогли установить мир после долгого периода войны, чем и ознаменовали наступление «второй Бозо культуры», символом которой стало основание города Гоцлар. Произошло это примерно в 78 000 году до нашей эры… — тут
