Василий согласно кивнул. Он тоже думал об этом. Наверняка сокровища, если они, конечно, и в самом деле существуют, оставлены под охраной. Не могут они сами по себе проваляться в пыли много веков. За это время, конечно, нашлись многие, кто отыскал дорогу в Гоцлар, да и вряд ли записи, оказавшиеся у него в руках, — единственная путеводная нить в город Старцев. К тому же на пути к богатствам предков господина Вилигута стоит не один капкан. Что ж, оно, наверное, и правильно.
— Хорошо, я покажу дорогу к сокровищам, короне и всему остальному, — согласился Василий. — Но я претендую на тридцать процентов и… вы поможете мне перебраться в Европу.
Гауптштурмфюрер усмехнулся, а потом, наклонившись к Хасану, начал бормотать ему что-то на ухо. Чем дальше он говорил, тем уже становились глаза у предводителя басмачей. Когда же господин Хек закончил пересказывать свой диалог с Василием, глаза Хасана превратились в узкие щелочки, а взгляд стал просто испепеляющим, полным ненависти. После чего он, в свою очередь, разразился монологом. Говорил что-то злобное, брызжа слюной, выплевывая отдельные ругательства, которые Василий уже научился выделять из общей массы неизвестных ему слов.
Господин Хек слушал монолог Хасана с улыбкой, откинувшись на спинку походного стула, когда же басмач закончил, гауптштурмфюрер не спеша налил себе стаканчик шнапса, опорожнил его и только потом вновь заговорил.
— Видите ли, Василий Архипович, ваше предложение мой друг счел просто оскорбительным. Мало того, что жизнь ваша висит на волоске, так вы еще смеете торговаться. Он просит, чтобы я отдал вас ему, и тогда он узнает и о дороге в Гоцлар, и обо всех ловушках, и о местонахождении сокровищ. Вот такой самоуверенный человек этот Хасан. Что же до торга с вами, то он считает, что вы обнаглели. И что оставить вам жизнь — великая поблажка с моей стороны, так как — тут я позволю себе процитировать дословно: «…неверных собак с красным знаменем нужно как слуг шайтана живьем сжигать на кострах…»
— Но пойми, гауптштурмфюрер, мне запросто так вести вас в Гоцлар резону нет. Если не вести, вы меня прикончите, если вести — прикончите. Если же я вас туда отведу, и вы меня отпустите, то меня свои прикончат, поскольку получится так, что задание я провалил. Поэтому единственное, что мне остается, с вами идти. А что мне в Европе делать без денег?
— Ну, специалист вашего уровня всегда себе работу найдет, хотя бы и в нашем ведомстве, — еще шире улыбнувшись, заверил Василия Хек.
— Не надо лукавить, — покачал головой Василий. — Работая на вас, я никогда не поднимусь выше полевого агента. Я же не ариец, к тому же бывший враг, перешедший на вашу сторону благодаря неудачному для меня стечению обстоятельств… Нет, мне нужна Европа и деньги… а пыток я не боюсь.
Какое-то время гауптштурмфюрер молчал, внимательно разглядывая Василия.
— Хорошо… — наконец согласился он. — Десять процентов и Европа.
— Пусть будет десять, но прибавим к этому еще твое слово офицера, относительно моей личной безопасности.
Гауптштурмфюрер Хек кивнул:
— Как это говорят у вас в России? «По рукам», но я, в свою очередь, хотел бы получить какой-то аванс, чтобы понять, что вы не водите меня за нос.
Теперь настала очередь Василия затянуть паузу, изобразив задумчивость. Хотя вся эта игра веселила его в глубине души. Ведь он-то отлично понимал, что ни в какую Европу не поедет и никакой процент богатства — народного достояния — ему не нужен. И Хек, похоже, все это отлично понимал. Тем не менее они продолжали весь этот спектакль, хотя каждый понимал, что его противник станет преследовать исключительно собственные цели.
— И какой же «аванс» ты хочешь получить?
— Дорогу в Гоцлар.
Василий вновь состроил задумчивую мину, словно размышлял над предложением гауптштурмфюрера. Наконец решив, что выждал достаточно, произнес:
— Хорошо. Я покажу, где начинается путь… Прямо сейчас. Пошли.
Это предложение застало гауптштурмфюрера врасплох.
— Но… Впрочем, пройдем, — он повернулся и что-то сказал Хасану. Басмач кивнул, соглашаясь. Все одновременно встали из-за стола, а Василий как бы невзначай прихватил при этом со стола бутылку шнапса, потом повернулся и, опираясь на костыль, вышел из палатки.
Бутылку он взял на всякий случай. Вещь полезная. И выпить можно, и по башке хорошенько вдарить, и вне подозрений. Любой русский — пьяница по определению, тем более для правоверных мусульман типа Хасана и фашистов.
Единственное, что волновало Василия, так это как бы не загнулась гимнастерка, и его спутники не различили под ней контуры плоского пистолета. Но пока, похоже, все было в порядке.
Солнце уже скрылось над холмами на западе, но было еще достаточно светло. Большая часть бандитов расположилась вокруг трех костров, стоящих по кругу на равном расстоянии от палатки гауптштурмфюрера.
— Надеюсь, далеко идти не придется, скоро совсем стемнеет, — заметил Хек, застегивая верхнюю пуговку френча.
Василий кивнул.
— С моим костылем далеко не уйдешь, — и демонстративно хромая, направился в сторону зарослей, обходя озеро оазиса с правой стороны.
Проходя мимо одного из костров, Хасан выкрикнул какой-то приказ, и тотчас два бандита в мохнатых шапках пристроились за спиной своего главаря…
Еще днем, обдумывая сложившуюся ситуацию, Василий несколько раз задавал себе вопрос: сильно ли он будет рисковать, если положится на слово бандита, но потом решил, что если уж они хотят его прикончить, то непременно сделают это, и он, Василий, не в силах будет им помешать. Но если они так поступят, то даже зная, где начинается дорога, до Гоцлара им не добраться, а вот смогут ли они сами выбраться из ловушек, это большой вопрос. Ну а если он останется в живых, то неизвестно еще, чем все закончится. К тому же непонятна роль дервиша-лекаря. Кто он? Кто его заслал сюда и зачем?..
Потом все размышления отступили на второй план, и Василию пришлось сосредоточиться на ходьбе. Тут не было ни дорожек, ни тропинок, колючие кусты и неровная земля, усеянная камнями, — не самое приятное место для прогулки с костылем. Несколько раз Василий чуть не упал, с трудом сохранив равновесие.
Наконец они добрались до места, которое вроде бы соответствовало тому, что описывал Фредерикс. Сразу за кустами начинался небольшой откос, упиравшийся в десятиметровую скалу. Точно такие же скалы окружали косогор слева и справа. Василий попросил запалить факел, и один из бандитов по приказу гауптштурмфюрера выполнил его просьбу. Василий протянул руку, чтобы забрать факел, но немец лишь покачал головой.
— Показывай, куда идти.
Василий повернулся и стал спускаться к скале справа от косогора. Казалось, впереди ничего нет, только камень и кусты, но неожиданно заросли расступились, открывая низину у самого подножия скалы. А чуть дальше открывался зев небольшой пещеры. Если бы Василий не знал, где искать, он мог бы часами ходить мимо этого места и даже не заподозрить, что здесь есть пещера.
Немец и Хасан спустились вслед за Василием и замерли, широко открыв рты.
— Майн гот! — в сердцах воскликнул гауптштурмфюрер. — Мы сотню раз проходили мимо этого места. Я был совершенно уверен, что тут ничего нет… однако… пропустили. — И это был далеко не первый сюрприз, который ожидал спутников Василия.
Жестом предложив басмачу с факелом идти вперед, Василий захромал было за ним следом, но на мгновение остановился. В том, что сейчас происходило, было что-то неправильное. Не могла дорога в древний метрополис проходить через такое место. Ведь в далеком прошлом тут должны были идти караваны, маршировать армии, и совершенно непохоже, чтобы они проходили по узкой тропке, хотя… Сейчас не время было предаваться сомнениям.
Василий решительно вошел в пещеру следом за басмачом с факелом. Сама пещера оказалась тоже не весть какой большой, даже грузовик с трудом поместился бы. Уверенно подойдя к одной из стен пещеры, он внимательно ее осмотрел, потом надавил на один из выступающих из стены камней, который ничуть не
