очень сомневался, что сможет это вынести. Но ведь, с другой стороны, это могло быть подарком судьбы: вдруг ему удастся снова ее завоевать или хотя бы уговорить растянуть помолвку до мирового рекорда? Если он сможет хотя бы провести выходные в обществе Ричарда и не свернуть ему шею, это уже будет положительный опыт. Итак, Ник потягивал кофе и слушал, как Саймон предается рассуждениям о пользе прогулок и других прелестях сельской жизни, из которых о главной, конечно, умалчивал.
Алекс поначалу отнеслась к плану Саймона с недоверием. Однако ее приятель казался таким искренним в своем желании подружиться с Ричардом, так безоговорочно принял ее выбор… Почти все се друзья и родственники встретили объявление о помолвке дружным молчанием, отделавшись несколькими ничего не значащими фразами. Ее родители никогда не видели Ричарда и были несколько шокированы тем, что он не позаботился попросить ее руки у них. Алекс оставила при себе свои мысли по этому поводу. Она-то знала, что Ричард был бы счастлив, разреши она ему соблюсти все дурацкие формальности. Он всегда делал все как надо, в этом выражалось его неуклонное стремление занять высокое положение в обществе. Иногда Алекс ужасалась своему снобизму; но все-таки это было ничто по сравнению с муками, которые она испытывала, когда Ричард начинал изображать светского человека. Она понимала, что за этим кроется элементарная неуверенность в себе, и жалела его, но все же время от времени это вызывало у нее невыносимое раздражение.
Со времени их помолвки Ричард стал намного хуже. Пока надо было завоевывать ее, ему приходилось сдерживать собственнические инстинкты, но теперь дело было сделано: на ее пальце было кольцо, а для него это было все равно что наручники. Когда он обхватывал ее своей хозяйской рукой, Алекс казалось, что она вот-вот умрет от клаустрофобии. Она отметила и еще одну тревожную тенденцию: он начал диктовать ей, что носить. Например, юбка выше колен стала неприемлема. Но в целом Ричард был в таком восторге от их грядущего бракосочетания, что у Алекс не хватало духу признаться себе: для нее это скорее пожизненный приговор. Шок от поспешного решения прошел, сменившись твердым убеждением, что лучше ей было бы столкнуться с сотней банковских клерков, чем выйти замуж за этого человека. И все-таки, отчасти по малодушию, а отчасти и из жалости к Ричарду, Алекс не могла прямо сказать об этом. Это разбило бы ему сердце, а ей совсем не хотелось толкать человека в бездну отчаяния, заполненную лишь бухгалтерскими отчетами.
По крайней мере теперь у нее появился прекрасный повод избежать его приставаний. Как романтично будет подождать до свадьбы! Удивительно, но он проглотил это не поморщившись. А дело в том, что это идеально соответствовало его самоощущению: благородный человек, который может обуздать себя ради будущей матери своих детей. Вряд ли на свете был еще хоть один человек, страдавший комплексом «девственница — проститутка» в такой тяжелой форме. Ричард был слишком восприимчив к требованиям общественной морали в ее самом плебейском проявлении, так что внешняя благопристойность имела для него решающее значение. Так или иначе все это вынуждало его торопить события. Он беспрестанно листал какие-то брошюрки, расписывающие преимущества бракосочетания в том или ином райском уголке. Что касается Алекс, то шатер на переполненном пляже и местный оркестр, наигрывающий прошлогодние шлягеры, не вполне отвечали ее представлениям о рае. Поэтому она заявила, что ее родители будут убиты горем, если они не отпразднуют свадьбу у них, обвенчавшись в сельской церкви неподалеку. Первый раз в жизни она радовалась условностям, за которыми можно было спрятаться, и благодарила Бога за то, что ее мать могла все организовать наилучшим образом.
В следующий уик-энд Алекс сначала пришлось испытать на себе прелести своеобразного водительского стиля Ричарда. Путь до Девона был ознаменован целой серией содержательных замечаний, перемежающихся неожиданными вспышками гнева. Ей тоже досталось: в качестве штурмана она, оказывается, была просто ужасна, поэтому к делу были подключены местные жители. Опросив с десяток зевак, они не получили двух одинаковых ответов, некоторые же из людей вообще толком ничего не могли сказать. Так что, когда Ричард наконец заглушил мотор (через три с половиной часа после того, как они сели в машину), он был в довольно скверном настроении и выразил надежду, что в коттедже кто-нибудь есть, иначе он за себя не отвечает.
Как будто в ответ на его реплику, дверь дома распахнулась и оттуда выскочил Саймон. Лицо его излучало радушие, а рука уже была протянута для пожатия. Багаж был немедленно выгружен, и долгожданные гости прошли в гостиную, чтобы наскоро поздороваться с Ником перед тем, как разместиться в отведенной им комнате (это была единственная спальня в коттедже). Саймон со свойственным ему с недавнего времени великодушием решил перекантоваться с Ником в гостиной.
Алекс мысленно проклинала эту его чертову предупредительность; но, с другой стороны, уж лучше она будет спать в одной постели с Ричардом, чем Ник с Саймоном. Они побросали чемоданы на кровать, и Алекс без промедления выскользнула из комнаты, чтобы сразу попасть в куда более приятное общество Саймона.
Солнце с трудом пробивалось сквозь пелену моросящего дождя. Сырость сопровождала их всю поездку. Да, назвать это чудным летним вечером было трудно. Саймон прикидывал, что они будут делать, замурованные в четырех стенах. Вообще-то у него имелась оригинальная идея насчет импровизированного барбекю в саду. Можно было расположиться прямо на траве с бутылочкой местного сидра, и разговор пошел бы на лад. Да, чтобы развязать языки, смазочный материал не помешает. Ник все еще был погружен в себя, и трудно было рассчитывать, что он начнет щебетать. Однако безжалостный дождь припустил еще сильнее, и с мыслью провести вечер под открытым небом пришлось распрощаться. Единственное, что оставалось, — это сняться с места и вкусить отменных блюд миссис Бридж в соседнем пабе.
И вот уже порядком объевшаяся, но куда более довольная компания сидела за столиком, наблюдая, как местные завсегдатаи сражаются в дартс. Едва в силах пошевелиться, Алекс, однако, раздумывала, не взять ли добавки. Поначалу присутствие Ника портило ей аппетит, но по мере того как готовилась еда, теплая атмосфера сельского паба сделала свое дело, и Алекс уже чувствовала себя почти свободно. Саймон был в наилучшем расположении духа. Он засыпал Ричарда всевозможными вопросами о состоянии рынка ценных бумаг и мастерски притворялся, что ответы его впечатляют, равно как и широта познаний собеседника. Ричард расцвел от такого внимания, и вскоре от его обычного напряженного высокомерия не осталось и следа. Он от души посмеялся над парой неприличных анекдотов из жизни виднейших банкиров, которые по секрету поведал ему Саймон. Законные супруги означенных банкиров пришли бы в ужас, если бы невзначай узнали об их пассиях, каковые — увы! — не имели ничего общего с женским полом. А самые престижные адвокаты по разводам отдали бы свои портфели вместе с ключами от новеньких «БМВ» в обмен на конкретные доказательства этих вопиющих связей. Ричард слушал чрезвычайно внимательно — мало ли что в жизни пригодится — и время от времени издавал радостное хрюканье. Алекс готова была его убить.
Саймон подсекал Ричарда, как опытный рыбак, — кстати, как раз в этих местах он получил от отца первые уроки рыбной ловли. Когда он был еще ребенком, они частенько ходили на реку и проводили там восхитительные два-три часа. Он специализировался на лососе и теперь про себя думал, что Ричард очень напоминает эту рыбу. Цвет его лица вызывал ассоциации с розовой мякотью лосося. Итак, Саймон создавал для всех теплую атмосферу и в то же время искусно выставлял Ричарда на посмешище. От обсуждения дел на фондовой бирже он перешел к разговору о спорте, а затем спросил мнение Ричарда относительно использования заповедников под застройку. Краем глаза он видел, как Ник ерзает на стуле. До сих пор он не проронил ни слова. По-видимому, задался целью превратить подставку под кружку в обрывки и теперь усердно воплощал ее в жизнь.
— Лично я не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Как будто эти чертовы птички и бабочки не могут жить в каком-нибудь другом месте. Ты так не думаешь, дорогая? — обратился к Алекс Ричард.
Честно говоря, в его компании она старалась не думать вообще. Оторвавшись от созерцания горы бумаги, растущей перед Ником, она мило улыбнулась своему румяному нареченному:
— Совершенно не согласна. Если бы все так думали, мы бы уже жили в каменных джунглях, а из представителей дикой природы на свете бы остались только жирные домашние кошки.
Ричард только фыркнул в ответ на это типично женское высказывание и вновь перевел взгляд на Саймона, который, очевидно, ценил здравый смысл.
— Прекрасно сказано.
Ник произнес это очень тихо, но Алекс вздрогнула от неожиданности. Это были первые слова одобрения, которые она слышала от него после их совместной ночи, и она была тронута.
