20. Реш. У
УНИВЕРСАЛЬНАЯ МЕДИЦИНА
Большинство наших физических болезней является результатом болезней моральных, согласно единственному и универсальному магическому догмату и в силу закона аналогии.
Сильная страсть, которой мы предаемся, всегда имеет отношение к тяжелой болезни, которую мы себе приготовляем. Смертные грехи названы так потому, что они физически и положительно умерщвляют.
Александр Великий умер от гордости. Он был по природе воздержан и предался излишествам, которые причинили ему смерть. Франциск I умер от прелюбодеяния.
Людовик XV умер от своего Оленьего парка.
Когда Марат был убит, он умер от гнева и зависти. Он страдал мономанией гордости, одного себя считал справедливым и желал убить все, что не было Маратом.
Многие наши современники умерли от обманутого честолюбия после февральской революции.
Как только ваша воля бесповоротно утвердилась в стремлении к абсурду, — вы умерли, и не далек подводный камень, о который вы разобьетесь.
Следовательно, воистину можно сказать, что мудрость сохраняет и удлиняет жизнь.
Великий Учитель сказал: 'Плоть моя пища, и кровь моя — питье. Ешьте мою плоть, пейте мою кровь, и вы будете иметь жизнь'. И, так как толпа роптала, Он добавил: 'Плоть — ничто, слова, которые я говорю вам, — дух и жизнь'. Следовательно, Он хотел сказать: утоляйте жажду моим духом и живите моей жизнью.
И перед смертью Он соединил воспоминание о своей жизни со знаком хлеба, а духа — со знаком вина, и таким образом установил общение веры, надежды и милосердия.
В том же смысле учителя-герметисты говорили: сделайте золото годным для питья, и вы будете обладать универсальной медициной, т. е. — приспособите истину к вашим обычаям, пусть она станет источником, из которого вы будете ежедневно пить, и вы в самих себе найдете бессмертие мудрецов.
Воздержание, покой души, простота нравов, спокойствие и разум воли делают человека не только счастливым, но и здоровым, и сильным. Делая себя разумным и добрым, человек становится бессмертным. Мы сами создаем свою судьбу, и Бог не может спасти нас без нашего содействия.
Для мудреца смерть не существует: смерть — призрак, ставший ужасным вследствие невежества и слабости толпы.
Перемена доказывает движение, и движение свидетельствует о жизни. Даже труп не разложился бы, если бы был мертв; все входившие в состав его молекулы живы и движутся, чтобы освободиться. И вы думаете, что дух отделился первым, чтобы перестать жить! Вы верите, что мысль и любовь могут умереть, когда не умирает даже грубая материя! Если же перемена должна называться смертью, то мы ежедневно умираем и возрождаемся, так как ежедневно меняются наши формы.
Итак, будем опасаться замарать и разорвать наше одеяние, но не будем бояться покинуть его, когда наступит час покоя.
Бальзамирование и сохранение трупов — противоестественное суеверие: это попытка создать смерть, это насильственное обездвиживание субстанции, в которой нуждается жизнь. Но не следует также слишком спешить уничтожать трупы: ничто не совершается скоро в природе, и не следует отваживаться насильно разрывать узы отделяющейся души.
Смерть никогда не бывает внезапной; подобно сну, она происходит постепенно. Пока кровь не вполне охладела, пока нервы могут трепетать, — человек не вполне умер, и, если ни один из необходимых для жизни органов не уничтожен, душа может быть призвана назад либо случайно, либо сильной волей.
Философ, сказавший, что он скорее усомнится по всеобщем свидетельстве, чем поверит воскрешению умершего, — сказал нелепость, так как только на основании веры во всеобщее свидетельство, он верил в невозможность воскрешения. Предположим, что воскрешение доказано; что же следует из этого? — Нужно отрицать очевидность или отказаться от разума? — Это было бы нелепое предположение. Попросту придется заключить, что ошибочно считали воскрешение невозможным. 'Ab actu ad posse valet consecutio'.
Смело утверждаю, что воскрешение возможно, даже и случается оно гораздо чаще, чем думают. Многие лица, смерть которых была юридически и научно констатирована, были найдены в своем гробу, правда, мертвыми, но оживавшими и изгрызшими руки, чтобы открыть артерии и посредством новой смерти спастись от ужасных страданий. Врач скажет, что эти лица не умерли, но находились в летаргии. Но что такое летаргия? — Это название, которое вы даете начавшейся смерти, которая не оканчивается: смерти, которую опровергнет возвращение к жизни. Люди всегда легко отделываются от затруднений словами, когда не могут что-нибудь объяснить.
Душа соединена с телом чувствительностью, и как только прекращается чувствительность, это верный признак того, что душа удаляется. Магнетический сон — летаргия или искусственная и по желанию излечимая смерть. Эфиризация или оцепенение, производимое хлороформом, — настоящая летаргия, иногда оканчивающаяся смертью, когда душа, счастливая споим кратковременным освобождением, делает усилие воли, чтобы уйти окончательно; это возможно для победивших ад, т. е. для лиц, моральная сила которых превосходит силу астрального притяжения. Поэтому воскрешение возможно только для элементарных душ, и они-то наиболее подвергаются риску ожить против воли в могиле. Великие люди и настоящие мудрецы никогда не погребались живыми.
В «Ритуале» я дам теорию и практику воскрешения, и тем, кто спросит, воскрешал ли я умерших, я отвечу, что, если бы я им сказал это, — они бы мне не поверили.
Мне остается еще исследовать, возможно ли уничтожение боли, и полезно ли употреблять хлороформ или магнетизм при хирургических операциях. Я думаю, и наука позже признает это, что, уменьшая чувствительность, мы уменьшаем и жизнь, и все, что мы отнимаем у боли при подобных обстоятельствах, идет в пользу смерти. Боль свидетельствует о борьбе жизни; также замечено, что у лиц, оперированных во время летаргии, перевязки чрезвычайно болезненны. Если бы при каждой перевязке повторяли оцепенение посредством хлороформа, произошло бы одно из двух: либо больной умер, либо в промежутке между перевязками боль возвратилась бы и стала постоянной. Природу не насилуют безнаказанно.
21. Шин. Ф
ПРОРИЦАНИЕ
Автор этой книги на многое осмеливался в своей жизни, и боязнь никогда не пленяла его мысль. Однако не без законного страха приступает он к окончанию магического учения.
Теперь мне предстоит открыть, или, вернее, вновь прикрыть (revoiler) великую Тайну, этот страшный секрет жизни и смерти, выраженный в Библии этими страшными и символическими словами самого символического змия: '1) Neguaquam moriemini, 2) sed eribis, 3) sicut Dei, 4) scientes bonumet malum'.[14]
Одна из привилегий посвященного в великую Тайну, привилегия, резюмирующая все остальные, — «Прорицание» (Divination).
