руку отдергивали быстрее, и в этот момент он снова начинал 'смеяться'.
Этот номер представляет собой одну из наиболее ярких иллюстраций таких черт у дельфинов, как общительность, заинтересованность, любопытство. В то же время он показывает, что они способны регулировать силу своих действий и, по всей видимости, не хотят использовать ее в полной мере против человека, даже когда их на это провоцируют. Я подозреваю, что если дельфина сильно обидеть, то человек, находящийся вместе с ним в воде, может получить повреждения и даже очень серьезные. Однако этого еще ни разу не произошло ни в океанариумах, ни в наших опытах. Животные неизменно общительны, добродушны и даже несколько снисходительны к людям, а в их отношениях к нам проявляется какой-то игривый юмор. Может быть, именно такие черты дельфинов будут способствовать успеху наших попыток установить с ними связь.
Я видел, как они довольно грубо играли с людьми, которые были достаточно смелы, чтобы войти в воду и попытаться дрессировать дельфинов в их родной стихии. В один из зимних дней я наблюдал, как Кен Бургесс — один из сотрудников Келлера Бреланда — дрессировал трех молодых самцов в воде, на глубине около четырех футов. Вода была холодная, и Кен надел резиновый костюм и маску. Он обучал дельфинов проплывать под водой через обруч, по другую сторону которого держал рыбу. Обычно неприрученное животное не войдет в узкое пространство, пока не исследует его тщательно в течение нескольких часов. Поэтому обучать дельфинов этому номеру — сущее наказание.
И вот один из дельфинов бросился к обручу. Тем временем второй подкрался к Кену сзади и выхватил рыбу, которую тот держал в руке. Третий дельфин бросился к нему и сбил его с ног.
Такие шалости продолжались в течение всего периода дрессировки и держали Кена в страшном напряжении. Если бы хоть один из дельфинов был настроен достаточно враждебно и злобно, он мог бы очень сильно поранить и даже убить дрессировщика. Однако они никогда не были настолько грубы, чтобы можно было почувствовать активную враждебность.
Их поведение скорее напоминало шутливые проказы.
Разумеется, именно свойственная дельфинам игривость и отсутствие враждебности делают возможной их дрессировку. Если бы они обладали свирепостью акулы, тигра или льва, то в океанариумах не удалось бы достигнуть таких успехов в их дрессировке.
В Театре моря дрессировку дельфинов проводили на гораздо менее формальной основе.
Когда я впервые увидел их представление в 1956 году, у меня создалось совершенно определенное впечатление, что дельфины уже чувствуют себя вознагражденными просто потому, что человек выходит на помост, разговаривает и играет с ними, бросает им клочки бумаги, которые они носят взад и вперед. Дельфины откликались на свои клички — Баттонс и Дженни. Дрессировщик, командуя только голосом, руководил поведением этих двух дельфинов, находившихся в одном бассейне. Время от времени посреди номера один из дельфинов, не в меру разыгравшись, покусывал другого; все это выглядело как славная шутка. Здесь люди плавали вместе с дельфинами. Даже посетителям разрешалось плавать вместе с ними. Одна из посетительниц, Марта К. Кларк, описала в письме к нам свои впечатления.
Она сообщала, что дельфины приближались к ней довольно осторожно. Наконец один из них подплыл к ней довольно близко и подставил свой спинной плавник. Миссис Кларк ухватилась за плавник, и дельфин быстро потащил ее по воде, задевая ее своими двигающимися грудными плавниками. Затем, когда ноги миссис Кларк приблизились к поверхности, дельфин сделал быстрый рывок, протащил ее по поверхности воды при мерно сто ярдов и вернулся обратно. После этого он уплыл, не пожелав больше служить буксиром.
Когда я вновь посетил Театр моря в 1960 году, дрес сировщики все еще плавали вместе с дельфинами, но отношения между ними стали более настороженными, менее близкими и более отчужденными. Животные ин тересовались людьми в масках, но вместо того чтобы подплывать к ним вплотную, просто «огрызались». Они с большим любопытством следили за пловцами и иногда, проплывая рядом с ними, щелкали челюстями. Впоследствии мы наблюдали такое же щелканье челюстями у содержавшихся в неволе дельфинов на Виргинских островах и в нашей лаборатории в Майами.
Щелканье челюстями, очевидно, может иметь различный смысл. Если оно производится так быстро, что в воде слышатся отчетливые щелчки, то это, по-видимому, служит предупреждением, запрещающим приближаться к животному, которое как бы говорит: 'Прекрати, это меня раздражает'. Если дельфин медленно приближается с раскрытым ртом, это обычно означает, что он надеется получить рыбу. Так они поступают, например, при кормежке или если опустить в воду руку в то время, когда они ждут рыбу. В других случаях такое действие может служить каким-то другим сигналом — одним из тех, которые мы еще не понимаем. Это же движение дельфин производит, если он проплывает мимо, не желая останавливаться, и если он наблюдает за человеком, однако в этом случае не слышно никакого щелканья. Вначале раскрытый рот несколько пугает, поскольку при этом обнажаются восемьдесят восемь острых зубов, сидящих в огромной пасти. Однако в конце концов к этому можно более или менее привыкнуть. Иногда у меня бывает такое ощущение, как будто Дельфины усвоили, что их раскрытая пасть может действовать устрашающе, и пользуются этим, чтобы испугать человека.
ГЛАВА VIII
Моя лаборатория на острове Сент-Томас
Холодная погода и студеная вода на севере Флориды зимой 1958 года заставили меня искать более подходящее место, где можно было бы работать с дельфинами круглый год. Я много думал над тем, что требуется для постоянного общения с этими животными.
Сведения, полученные при дрессировке дельфинов, и мой собственный опыт убедили меня в необходимости поддерживать с ними самый тесный контакт в течение длительного времени.
Такой контакт должен включать как обмен голосовыми сигналами, так и прикосновения к коже. Если нам когда-либо суждено добиться успеха в передаче дельфинам нашего человеческого опыта в полной мере, то мы должны быть готовы находиться с ними в воде круглый год, и при этом по семь дней в неделю. Другими словами, чтобы создать им те же возможности, какие мы дали бы нашему ребенку, чтобы обучить их нашему языку и поведению, мы должны изменить собственное поведение и пойти навстречу дельфинам, освоив привычную им среду.
Внимательно наблюдая за тем, как ребенок учится говорить, мы поймем, что тесный повседневный контакт и удовлетворение потребностей, постоянно сопровождаемое произнесением слов, составляют весьма значительную часть условий, необходимых для обучения. Мозг новорожденного ребенка весит около 400 граммов (см. Приложение 2, табл. 5) и в течение первого года жизни увеличивается до 900 граммов. К тому моменту, когда ребенок начинает произносить первые понятные слова, его мозг весит примерно 1000 граммов. Тем временем, по мере роста мозга, ребенок успевает накопить огромное количество информации.
На протяжении этого критического периода жизни мать, отец, сестры и братья, товарищи и вообще взрослые непрерывно засыпают ребенка словами, сопровождая их соответствующими жестами. Важно, что в процессе обучения удовлетворение всех потребностей, от еды до испражнения, сопровождается словами, а также мимикой и жестами.
Кожа ребенка получает раздражение во время купания, одевания и раздевания, кормления и ношения на руках; при этом мать все время чтонибудь приговаривает, перемежая обычную речь сюсюканием.
Такое непрерывное воздействие словом необходимо для того, чтобы маленький человек научился языку своего вида. Первые слова ребенка взрослые встречают с восторгом. Как только он научится высказывать просьбы, окружающие обычно стремятся их удовлетворить.
Если при обучении человека членораздельному языку следует постоянно применять воздействие словом и проявлять внимание к деталям, то, желая обучить нашему языку представителей других видов, мы должны уделять им по крайней мере столько же внимания и обеспечить постоянный тесный контакт с ними. По-моему, до тех пор пока это не будет сделано, нельзя считать, что была предпринята достаточно серьезная попытка обучить их. А если такой попытки не было, то мы не можем утверждать, что эти виды не способны научиться говорить. Мне кажется, что надо использовать тот тип контакта, который я здесь
