- Будьте осторожны с воинами Файлиса, - крикнул им вослед младший стражник. – И мальчика поберегите: вид у него нездоровый.
- Побережем! – пообещал, оборачиваясь, Улдис, а Ругдур быстро шепнул Сильфарину:
- Спрячь подбородок, малыш, и с коня слезай. Как бы крихтайны тебя не приметили…
В городе было тихо и мрачно, и даже изящные очертания уютных вумианских домиков, даже пышные сады и журчащие фонтаны не украшали его серое лицо. Побродив по узким улицам, Сильфарин и его спутники наткнулись на таверну и, оставив снаружи Тенкиуна, зашли внутрь – послушать, что говорят о крихтайнах.
Войдя, Сильфарин окинул взглядом полупустую залу и быстро пересчитал сидящих здесь вумианов – всего-то пятеро, да еще один хозяин. И все за разными столиками, как будто каждый хотел побыть наедине со своими невеселыми мыслями, с тревогой или горем, быть может. Не хотелось им говорить. Ничего не хотелось. Лица их были настолько мрачными и отрешенными, что мальчику стало неловко вторгаться в этот молчаливый круг, где все были по-отдельности, но вместе с тем без слов, на каком-то ином уровне понимали друг друга. Однако Ругдур, видимо, не разделял сомнений и робости Сильфарина. Он решительно подсел к вумиану за ближайшим к входу столиком и кивнул друзьям: мол, садитесь тоже. Талавирец вздрогнул и поднял недоумевающий взгляд на внезапных нарушителей спокойствия.
- Я Ругдур, - представился рельм и протянул руку для пожатия: он знал, что так гораздо проще расположить к себе вумиана.
И сработало: андагаэнец слегка улыбнулся, хотя руки все-таки не пожал.
- Мое имя Хардлоу, - сказал он. – Что вы делаете в этом городе?
Ругдур усмехнулся.
- Удивлен тем, что ты не набросился на меня с ножом, - не отвечая на вопрос, заметил он. – Как и твои собратья. Разве вы не приняли меня за крихтайна?
- Разумеется, нет, - невозмутимо молвил Хардлоу. – Ведь мы не совсем еще слепы: ты не воин из рядов Файлиса. Ты путник. И путь твой был долог. То же самое я могу сказать и о твоих друзьях.
- Ясно, - буркнул Ругдур, бросив взгляд на свою потрепанную и грязную одежду.
- Так зачем же вы пришли?
Рельм и сатир переглянулись: оба сомневались, имеют ли они право говорить за Сильфарина и раскрывать чужие секреты, но мальчик решил все за них и честно признался:
- Мы хотим увидеть Великого вумиана Палнаса.
Талавирец изумленно поднял прямые брови.
- Далеко ты замахнулся, мой юный друг, - негромко сказал он, и Сильфарину показалось, что сквозь снисходительную усмешку все же проступило одобрение и даже восхищение дерзостью ребенка. – Однако… теперь, как ты и сам понимаешь, это невозможно.
- Давно ли крихтайны окружили Каллаон? – спросил Ругдур.
- Два дня назад.
Сильфарин закрыл глаза и закусил губу. Хотелось кричать, кричать на весь мир: ну, почему ничего не получилось? Если бы они не заблудились в лесу, поддавшись чарам Эйнлиэта, они бы успели…
Но что теперь можно поделать?
- На вашем месте, друзья, я бы не мечтал о встрече с Палнасом, - заметил вдруг вумиан, сидящий за соседним столиком, в углу. – Может быть, если очень повезет, вас еще примет Абха, но и этого добиться будет нелегко.
- Нам повезет! – тут же уверенно заявил Улдис. – С нашим мальчонкой никто не пропадет! Вы нам только скажите, что это за Абха.
- Великая, конечно же. – Вумиан усмехнулся. – Не самая могущественная, правда… По силе ей пока не сравниться с Палнасом или с братьями Телькхуром и Игвейдом. Зато о мудрости ее ходят легенды!
- Да, Палнас как раз оставил ее за главную в Талавире, - подхватил Хардлоу.
- Отведешь нас к госпоже, друг? – Ругдур поднялся.
Вумиан встал из-за стола следом за рельмом.
- Идемте. Но… ничего не могу вам пообещать.
- Нет-нет, попробуй еще раз: спа-си-бо.
Девочка смутилась. У нее совсем, совсем ничего не получалось. Но Рагхан не расстраивался, ведь он уже добился того, чтобы она правильно, совершенно безукоризненно научилась произносить свое имя – Галлу. С радостью и с гордостью.
- Са… Са-и… - Не договорив, она расплакалась, спрятала лицо в крохотных ладошках и замотала головой.
Рагхан поморщился.
- Прекрати. Хватит, слышишь? Плакать – нельзя.
Галлу резко вскинула голову, сверкнув глазами.
- Рррахан! – и внезапно рассмеялась.
Мальчик с тоской смотрел на ее улыбку. Даже она, даже она умеет. А он – нет.
- Да, уже очень похоже, - тихо, с грустью вымолвил он. – Молодец, Галлу.
Девочка радостно захлопала в ладоши: за эти дни она уже научилась узнавать в голосе Рагхана похвалу. Ее улыбка стала еще шире, как вдруг… тень накрыла просторную пещеру, и Галлу испуганно взвизгнула. И забилась в дальний угол.
Высокая фигура мужчины в черном балахоне заслонила выход из грота. На уродливом бледном лице застыло выражение безумной ярости.
Слезы выступили на глазах Рагхана, и, ненавидя, презирая самого себя, он рухнул на землю, прямо перед своим мучителем. Он силился встать, но не мог – не мог! И закрыл уши, чтобы не слышать хозяйского голоса, но этот голос проникал через все, глубокий, ледяной, ядовитый, околдовывающий…
- Сюда.
Рагхан ничего не мог с собой поделать. И пополз. Пополз вперед, к ногам Эйнлиэта, и припал губами к земле возле его стоп, коря самого себя: «Дурак! Жалкая, ничтожная тварь! А как же твой народ? Народ… Сейчас народ сидит, забившись в угол пещеры, дрожа от страха перед демоном, и веря – да, наверное, все-таки веря, что вождь защитит его. А вождь… вождь корчится в ногах своего темного господина. Как раб».
Но он не мог перебороть колдуна. Не хватало сил.
- Мне стало известно об одном мальчике… - начал Эйнлиэт. – Оказывается, ты знаком с ним, мой дорогой. И даже более того – почти стал ему братом! – Голос стал заискивающим. – И не сказал мне, своему самому близкому существу! Ах, как же ты мог так несправедливо со мной поступить, мой хороший? – Сорвавшись, Эйнлиэт нагнулся и, схватив Рагхана за шиворот, притянул к себе. – Ты забыл, кому служишь, змееныш? Забыл?
Мальчик задрожал и не ответил, старательно пряча глаза.
- Он выпутался из моих чар, - процедил Эйнлиэт. – Вырвался… Но с чего бы нимфам ему помогать? Они ведь, кроме сатиров да кентавров, мужчин не жалуют, даже таких маленьких, верно? Верно, мальчик мой… ТАК ПОЧЕМУ ОНИ ЕМУ ПОМОГЛИ? – Он вновь швырнул Рагхана на землю и пнул ногой обессиленное тело. – Ты будешь отвечать мне? Или мне самому вытрясти из тебя правду?
- Я уже привык к боли, - сказал Рагхан, поднимая голову.
Ответом был холодный смех.
- О, я и не собирался тебя пытать, малыш! Я всего лишь посмотрю в твои прекрасные глазки…
- Нет! – вскричал Рагхан.
Но не успел. Не успел скрыться от цепкого взгляда Эйнлиэта, который, схватив, уже не отпускал, никогда не отпускал – и вытягивал из души все, что успело там прорасти… Все высасывал, выпивал – жадно и яростно. А потом уходил, довольный своей очередной легкой победой.
Но в этот раз черты Эйнлиэта исказил страх. И лютая ненависть.
- СЫН РУННА?! Не может быть! – Глаза его потемнели, но он быстро взял себя в руки. – Так вот, оказывается, в чем дело… Сын Рунна. Но у него не получится достичь цели! Никогда! Ты слышишь меня, Рагхан? Скоро ему конец! А все потому, что ты – ты! – раскрыл мне его тайну!
