экзамен.
— Не, не выдержал, — сказал Президент задумчиво. — Туфли! — крикнул он в направлении служб. — Где туфли? Дженкинс жрет, и все у него перегорает, как у злого кобеля. Ты заметил, Петрович, что злые собаки никогда не бывают толстыми? Сами составим соболезнование или секретарю поручим, а, Петрович?
— Шестопалову поручим и просмотрим… Вот ты зря не веришь во внеземные цивилизации, дорогой товарищ Президент. Дракон он, поджарый хищный Дракон — враг человечества.
— Так что ты хочешь предложить, будем играть против Дженкинса? Ты это хочешь сказать? — Президент Кузнецов поднял глаза на своего генерала. До этого он заинтересованно следил, как слуга на коленях надевает ему туфли.
— Будем играть против Дженкинса. У нас много карт в Соединенных Штатах.
Генерал армии пошел к настенному видеотелефону. Набрал номер. На экране появилось лицо совсем юного человека, блондина, по виду студента.
— Товарищ Шестопалов, мы получили сообщение о трагической гибели друга русского народа Президента Соединенных Штатов Тома Бакли. Подготовьте официальное соболезнование сенату и Правительству и отдельно шефу Агентства Национальной Безопасности Тому Турнеру. Подпишите: Президент Российского Союза В. Г. Кузнецов, народ и Правительство.
— Есть, товарищ генерал армии, — бесстрастно отчеканил Шестопалов. — Позволю себе напомнить, что следовало бы также…
— Нет, Дженкинсу ничего посылать не будем. Будем играть против него.
— Есть, товарищ генерал армии, — все так же бесстрастно отчеканил Шестопалов.
Владислав Игоревич Шестопалов не одобрил новой ориентации. Более того, Владислав Игоревич был подробно информирован о деятельности Департмента Демографии США и восхищался его деятельностью и лично Дженкинсом. Владислав Игоревич, очень молодой, но очень энергичный и эрудированный чиновник, взбежал по иерархической лестнице на секретарское место у самого Президента всего в несколько лет. И попал он так высоко именно по причине своей редкой эрудированности, в первую очередь в делах международных. Знающий шесть живых языков, обладающий великолепной памятью, суперпедантичный, исполнительный и работоспособный чиновник новой генерации, Вячеслав Игоревич с физиономией юного студента стоил целого научно-иссследовательского института. С научно-исследовательским институтом сравнил его не кто иной, как сам Президент Российского Союза.
Владислав Игоревич сел за компьютер и задумался. Ему предстояло составить важную бумагу, которая определит отношения России и Америки на многие годы вперед. Точнее, то обстоятельство, что знак соболезнования по поводу кончины Президента не будет послан самому могущественному лицу в Соединенных Штатах, определит отношения России и Америки. Допущена ошибка — в этом секретарь Президента не сомневался. Не сомневался он и в том, что убийство Тома Бакли организовано Дженкинсом, и в том, что Дженкинс станет новым Президентом Америки. Владислав Игоревич полностью оправдывал убийство, так как считал Дженкинса современным Макьявелли, теоретиком и практиком власти в XXI веке. Шестопалов считал Департмент Демографии самым эффективным политическим институтом на планете. Отечественный Институт Демографии не шел ни в какое сравнение с детищем Дженкинса, был малоэффективен и не являлся политической организацией. Шестопалов знал наизусть все статьи Дженкинса. И вот эти старые дебилы (простите, Владимир Георгиевич и Василий Петрович, но это так!) решили противостоять его кумиру. Вздохнув, Владислав Игоревич коснулся клавиш компьютера.
Когда Шестопалов закончил составление текста, он знал уже, что будет делать. Он ввяжется в судьбу отношений России и Америки, только что заданную невежественными людьми. Он будет действовать осторожно, но решительно. Он самовольно пошлет шефу Департмента Демографии соболезнование от лица русского народа и Президента. Более того, он активизирует сеть русских агентов в Соединенных Штатах, хотя бы для того только, чтобы продемонстрировать добрые намерения Российского Союза по отношению к Дженкинсу. В любом случае агентам, обыкновенно, не объясняется конечная цель их акций. Каждый из них знает лишь конкретное задание и выполняет его. Будут выполнять, но не будут знать ни того, кто отдал первичный приказ, ни конечной цели. Отлично! Владислав Игоревич встал. И выключил компьютер.
Ночь с 6 на 7 июля 2015 года
Дженкинс явился «домой» в самые последние часы дежурства Тэйлора, то есть в третьем часу ночи. Лейтенант, уже будучи уверен в том, что тот не явится в его дежурство, перепланировал свои предполагаемые действия. Он собирался сдать сменщику, лейтенанту Де Сантису, всех арестованных, за исключением Лукьянова. Так как Гарри Джабс был доставлен в здание Департмента не как арестованный, то общее число задержанных оставалось то же: шестеро. Лукьянова он намеревался на время вывезти из здания в своем автомобиле. Как он уже однажды это осуществил. Бедного Джабса ожидала в данном случае неприятная перспектива разделить на время дежурства Де Сантиса участь арестованных. Лукьянова Тэйлор вывел из камеры и посадил в свой джип в бейсменте перед самым прибытием Дженкинса. Дело в том, что Де Сантис часто являлся на службу раньше времени. Его собственная поспешность, понял Тэйлор, встречая босса на ступенях, ведущих в «Метрополитен», и механически отдавая приказания своим солдатам, привычно растекшимся среди «бульдогов» Дженкинса, его собственная поспешность сыграла с ним злую шутку. Подмена не состоится сейчас. И его поспешность поставила под угрозу саму возможность осуществления операции.
— Как ваша ночь, лейтенант? — Дженкинс пожал ему руку. Соприкоснувшись, пусть на мгновение, с плотью босса, лейтенант испытал что-то вроде угрызений совести. Человек, которого он собирался убрать, вполне дружелюбно сжал его ладонь.
— Отлично, босс!
— Операция прошла нормально? Потерь нет? — только сейчас Тэйлор понял смысл пожимания руки. Обыкновенная служебная вежливость, и только. Тэйлор выполнил операцию по заданию самого босса, и вот босс пожал ему руку. Имея в виду: «спасибо, лейтенант».
— Потерь нет. Захвачены шестеро бандитов. Двое бандитов застрелены в ходе операции. Рядовые члены банды. Глава банды Дункан О'Руркэ и его сын и дочь — среди арестованных. Заключенным оказана первая помощь, и они содержатся в сносных условиях. И вот еще что: один из арестованных утверждает, что он доктор Розен и лично вас знает. Следуя уставу внутренней службы, я не взял на себя ответственности и не удовлетворил просьбу якобы доктора об освобождении и отдельном содержании под стражей до вашего прибытия.
— Розен действительно работает для Департмента, но вы поступили в соответствии с уставом, лейтенант. Где содержатся арестованные?
— В предвариловке, сэр! Вы спуститесь? — Тэйлор надеялся и боялся, что старый Дьявол подымется к себе по какой-либо нужде и лишь потом спустится в камеры.
— Проводите меня!
Построившись в колонну, где нахождение каждого было строго регламентировано, сводный отряд «бульдогов» и солдат во главе с лейтенантом, Дженкинсом и, очевидно, никогда не спящим Кэмпбэллом, направился в камеры.
Дженкинс шел ровной уверенной государственной поступью, и, шагая рядом, лейтенант чувствовал себя маленьким уродом, замыслившим вдруг перевернуть гигантское государство. Ребенком, выходящим с пластмассовым водяным пистолетом против танка. Вся абсурдность затеи, которую он намеревался осуществить в компании свалившегося на вертолетную площадку сумасшедшего со старым пистолетом, сделалась ясна лейтенанту во время ритуального государственного прохода под ритм, заданный Дженкинсом, по паркетам «Метрополитен» к дежурке. «Я трезвею», — сказал себе лейтенант и, миновав
