в гробу, он копается в моих и Ахмадовых записях и сует свой нос в дела, которые его не касаются. А именно этому мы и хотели помешать.
Изменившееся поведение Зенге, казалось, вернуло Марко храбрость и острый язык. Да и Ахмад больше не чувствовал угрозы, исходящей от монгола. Напротив, даже удивлялся – с чего это он вдруг испугался Зенге. Ну да, монгол знает толк в ядах, но в остальном безобиден и столь же необразован, как все его соплеменники.
– Надеюсь, ты еще не забыл, что собирался быстро устранить нашу проблему? – В вопросе Ахмада звучала злоба, которой так боялись писари, слуги и даже партнеры по торговле. – Но этого не случилось. Наоборот, проблем стало еще больше.
Зенге с удивлением воззрился на Ахмада, словно ему не известно, как все обстоит на самом деле.
– Еще больше? Но почему?
Он что, в самом деле такой дурак – не понимает, что за яд им подсунул?! Ахмад от ярости заскрежетал зубами.
– Я объясню тебе, – ответил он.
Схватить бы его за шиворот и вырезать ему кинжалом на лбу знак своего Братства и знак Фидави… Но он постарался сохранять вежливость. Кто знает, когда демон исчезнет… А может, Зенге просто их разыгрывает и выставляет себя дурачком. С такого все станется.
– Маффео все вынюхивает. Да еще Джинким у нас на шее: следит за нами, ни на минуту не выпускает нас из вида! Щенок хочет расследовать «преступление». Да еще баба из Страны заходящего солнца. Этой ведьме, с ее ловкостью, удалось спасти Маффео. Неизвестно, на что она еще способна. А если своим колдовством она выведет их на наш след, что тогда?!
– А вы, я вижу, сильно разволновались, друзья! – с улыбкой отвечал Зенге, явно получая удовольствие от всей этой затеи. – Я что-нибудь придумаю.
– Но тебе надо поторопиться – времени в обрез! – коротко заявил Ахмад. – Когда-нибудь Маффео с Джинкимом набредут-таки на след и, если дойдет до Хубилая, нам не поздоровится.
– Я все предусмотрел, – перебил Зенге, прищурившись.
Снова на какой-то миг превратился в демона, к счастью, ненадолго. Но мурашки все еще бежали по спине у Ахмада.
– Но не забывайте, что Маффео на вашей совести – не на моей. Стоит мне захотеть и выйти из игры – придется вам самим расхлебывать кашу!
Ахмад и Марко с ужасом переглянулись: Зенге прав. Захочет – повернется и уйдет, никто не уличит его в пособничестве.
– Да вы не беспокойтесь, – продолжал Зенге, – я человек верный и всегда держу свое слово – почти всегда. – Снова на лице его блеснула та жуткая ухмылка, от которой человека даже с самыми крепкими нервами прошибал холодный пот. – У меня есть готовый план – настолько замечательный, что разом решит все проблемы. Послушайте, – что я вам скажу, друзья мои дорогие. Вы будете в восторге.
Зенге положил свои худые руки на плечи Марко и Ахмада и притянул обоих к себе поближе, словно паук, плетущий кокон вокруг своих жертв, чтобы потом их уничтожить. Он понизил голос до шепота, но каждое его слово звенело в ушах Ахмада, и кровь стыла в жилах. Когда Зенге закончил, внутри у Ахмада все тряслось. Предложение монгола жестокое, коварное, чуть ли не дьявольское, и в то же время гениальное.
– Потрясающе, Зенге! Так и сделаем! – кивнул Марко.
Венецианец старался произвести впечатление человека холодного и безжалостного. Но по его высоко поднятым плечам и бледному лицу Ахмад понял: только притворяется, а сам тоже объят ужасом.
– Ну и когда начнем?
Зенге встряхнулся, – прямо тигр перед прыжком. И Ахмад задался вопросом, кто же тут окажется жертвой – Маффео и Джинким или они с Марко.
– Полагаю, дело это спешное и не терпит отлагательства? Как насчет завтра?
– Завтра? – вместе воскликнули Ахмад и Марко. – Но сперва надо обдумать план, а…
– Об этом не беспокойтесь, – возразил Зенге, похлопав обоих по плечам, словно добрый дедушка, успокаивающий переволновавшихся внучат. Я уже обо всем позаботился, все готово. А теперь извините, я дам о себе знать, когда придет час.
Потрепав их еще раз по плечам, Зенге отступил. Марко с Ахмадом безмолвно смотрели монголу вслед, наблюдая, как он растворяется в темноте. Еще какое-то время можно было слышать звук его шагов.
План должен удаться – в этом нет никаких сомнений. И все же Ахмад предпочел бы иметь еще немного времени в запасе, чтобы подготовиться. А теперь приходится целиком полагаться на Зенге.
Ахмад всегда инстинктивно чувствовал, когда люди замышляли что-то недоброе. И это чутье – а оно его никогда не обманывало и не подводило – снова заставило насторожиться.
Зенге с самого начала точно все рассчитал. Знал, что Маффео не умрет с первой попытки, – они угодили в расставленные ловушки. И неважно, какие темные, злобные цели преследует монгол, – Ахмад и Марко навеки увязли в этом вместе с ним. И это не нравилось Ахмаду, совсем не нравилось.
Лучше бы он никогда не встречался с Зенге и не обращался к нему за помощью! Теперь-то поздно сожалеть – это ясно. Прошло несколько месяцев, как Ахмад впервые узнал: венецианец обладает маленьким священным сокровищем. А пристало его иметь лишь правоверным мусульманам.
Потихоньку сам он старится, становится медлительным и неловким. И опереться не на кого. Союзников поубивали много лет назад, когда Хюлегю[3] – будь прокляты его останки! – разбил их союз. Он остался один.
Но он справится – с помощью Аллаха завладеет камнем и отомстит наконец за такое кощунство. Правда, для этого требуется больше времени, но в конце концов достигнет своей цели. Но ни за что на свете не следовало связываться с монголом! А теперь раскаяние запоздало.
В это мгновение что-то прошумело над головами – словно пролетела крупная темная птица. Ахмад поднял голову к небу, и на мгновение ему показалось: видит там огромного черного зверя, не птицу, а какое жуткое чудище – мощные крылья, длинный хвост с шипами… Дракон или демон в своем истинном обличье?.. Или обман зрения и это все-таки Зенге?..
Дрожь охватила его. Внезапно осознал: готов поверить, что видел Зенге в его подлинном обличье – могучего колдуна, демона. Здесь, в этой непонятной стране, все возможно – он еще раз убедился в этом.
Лучи заходящего солнца окрасили небо во все оттенки – от ярко-оранжевого до карминно-красного и пламенного пурпурного. Словно художник в творческом порыве щедрой рукой выплеснул на небосклон несколько горшков краски – они расплылись и вылились в причудливые узоры.
Беатриче не могла налюбоваться игрой сочных цветов. Забыла о холоде, что пощипывал щеки и пронизывал все тело до костей. Эта завораживающая красота заставляла задуматься – как только матушка-природа создала такое совершенство. В подобные мгновения даже неверующий не сомневается в существовании всемогущего Творца.
– Это так… – начала Беатриче и смолкла, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.
– Божественно, – подсказал Джинким.
– Да, именно божественно.
Они снова замолчали. Сидя на лошадях близко друг к другу, почти касаясь коленями, безмолвно наблюдали, как солнце медленно уходит за горизонт. Молчание им не тягостно – оно сближает их, словно заменяя физическое соприкосновение.
– Надо возвращаться, – опомнился Джинким, когда солнце скрылось за горизонтом, оставив в небе лишь красочные следы. – Если поспешим, успеем засветло добраться до Тайту.
– Жаль. А я могла бы провести здесь всю ночь.
Джинким улыбнулся:
– А завтра тебя нашли бы окоченевшей. Идем! Ночь обещает быть холодной.
Беатриче бросила на него быстрый взгляд. Свет сумерек освещал его смуглое лицо, словно отлитое из чугуна; глаза сверкали, как изумруды. Трудно поверить, что этот нежный голос принадлежит человеку, своей суровостью наводящему страх на окружающих. Неужели это красивое, открытое лицо с приветливой
