Они оглядели стены, колонны – толстые бетонные столбы, поддерживающие свод, – вроде чисто. Здесь стояли три автомобиля – джип и пара приземистых иномарок, в полутьме не разобрать какие. А вот в глубине, почти в самом углу, где и светила единственная лампочка в матовом шаре, стояло нечто закутанное брезентом.
Сыщики переглянулись, и Филя сделал привычный еще с Афгана жест ладонью: наблюдай, я пошел. Он скользнул вдоль бетонных столбов и приблизился к высокому автомобилю под брезентом – теперь это уже стало ему понятно, – стараясь находиться ближе к стене, куда не достигал свет от лампочки. Приподняв край брезента, забрался под него, пробыл там не более двух минут, пошелестел бумагой и выскользнул обратно. Тем же путем быстро вернулся к Щербаку, кивнул, и вскоре они уже запирали вторую дверь с улицы.
Далее последовала пробежка к тому месту у ограды, где они ее преодолевали, затем, не снимая маскировочных одежд, покинули поселок и вышли к повороту шоссе, где на обочине стояла их машина. Внимательно осмотрели ее, подсвечивая себе снизу фонариками, забрались внутрь, и, только когда Щербак включил зажигание, Филя Агеев набрал на мобильнике номер Дениса, своего шефа.
Доклад его был краток, но максимально насыщен информацией.
– Значит, так, шеф, – прокашлявшись, начал он. – С тебя бо-ольшая бутылка. Потому что мы едем домой и очень замерзли. Задание выполнено на все сто процентов, можешь этими словами и доложиться Сан Борисычу. «Форд» нами с Колькой обнаружен. Машина стоит в подвале под брезентом, без номеров. Внутрь мы, естественно, не лазили. Но это точно то, что мы искали. Судя по салону. На всякий случай я оттиснул на липучке след правого заднего протектора. Охрана в доме четыре человека. Периметр мы до утра обесточили, но на доме камеры следят. Входной звонок не действует. Вход в подвал с северной стороны. Две двери – одна в дом, вторая в подвал. Все, шеф, так ты готовь бутылку, мы едем. Надеюсь, прямо сейчас штурмовать особняк вы не собираетесь?
А вопрос-то был совсем не лишним. Если Денис Андреевич немедленно доложит Турецкому о находке, а тот примет решение начать штурм в ближайшие часы, может, и в Москву мчаться нет никакого смысла?
Выслушав соображения Щербака на этот счет, Филя, не прервавший еще связи с Грязновым-младшим, спросил:
– Шеф, вы там все-таки решите, а то мы уже едем. Может, нам подождать?
– Не торопитесь, я перезвоню, – сказал озабоченный Денис.
Он и перезвонил минут через десять, что-то, видно, в Москве не заладилось. Сказал:
– Возвращайтесь. Все дела будем решать завтра. Николай пусть отдыхает, я послал на замену Севе Демидыча. До завтра, ребята...
– Вот так, Коля, – хмыкнул Агеев, передав Щербаку слова Дениса. – Наши дорогие шефы там себе планируют грандиозные операции... А самое элементарное небось, как всегда, упустили. Надо ж было постановлением на обыск загодя запастись, так ведь? А то мы тут, «на земле», как говорится, корячимся, мерзнем, опасности всякие на своей шкуре испытываем, а как до дела, так, оказывается, не готовы. Не одобряю, нет, не одобряю. В общем, ты как хочешь, а я до Москвы покемарю. Привет начальству!
Ни Турецкий, ни Грязнов, ни даже сам Меркулов не были готовы к столь радикальному повороту событий. Что они с блеском и продемонстрировали, когда Денис сообщил, что джип Питера Реддвея, судя по сообщению его сотрудников, найден и можно начинать операцию по его изъятию.
Можно-то оно можно, да как? Основываясь на подозрениях? Или на том, что сотрудники «Глории», не имея на то санкций, проникли в чужой дом? Нет, ну, в конце концов, можно придумать для оправдания своих незаконных действий следующий вариант. Некто, являющийся тайным осведомителем сыщиков, доложил, что им был замечен автомобиль, сильно напоминающий тот самый, который они разыскивают. Вот на этом основании, а также в результате логических умозаключений и пришли они к выводу о необходимости проведения в гараже дома Фатимы Гаджиевой официального обыска, с целью обнаружения... и так далее. Но по ночам такие вещи не делаются, и соответствующее постановление никакой судья не подпишет. Утром, господа...
А утро началось с подробного доклада Агеева с Щербаком о произведенных ими накануне оперативных действиях. На совете в «Глории» присутствовали и Турецкий с Грязновым-старшим. После сообщения приступили к обсуждению первоочередных мероприятий.
Пока все упиралось в отсутствие постановления на проведение обыска. Этим вопросом обещал заняться сам Меркулов. Позвонить, договориться, объяснить необходимость и прочее. Но, как Александр Борисович выяснил у Клавдии Сергеевны, секретарши Кости, того с утра на месте не было. Вызвал генеральный прокурор и держал у себя вот уже более двух часов.
Впору было принимать самостоятельное решение. Какое? А обеспечить хотя бы безопасность украденной машины. Ведь, не ровен час, найдут во дворе следы «посещения» – не могли ж их не оставить после себя Филя с Николаем. Где там было в темноте еще и заметать их? А как только обнаружат, вполне смогут догадаться и о причине отказа системы слежения, и о том, зачем вдруг приезжали недавно в поселок деятели из МУРа, и обо всем остальном, включая следы чужаков на газоне. Да и подполковник – как его? Черепухин, – поскольку он действительно прежде служил в погранвойсках, может им подсказать, что тут к чему. Погранцы – народ тертый, их так просто вокруг пальца не обведешь...
Так что же, посылать снова в Крошкино сыщиков? Пока суд да дело, ведь могут и переправить куда- нибудь машину Питера. И отыскать ее тогда будет еще сложнее.
– В общем, так, – сказал, выслушав все мнения, Вячеслав Иванович, – поскольку розыском занимается «Глория» и получает за это соответствующий гонорар, вот и извольте сами выкручиваться. Считаете необходимым, посылайте в поселок наблюдателей. Уверены, что обойдется без эксцессов, можете сидеть сложив ручонки, и ждать, пока у Константина Дмитриевича рак на горе свистнет. Самим нарушать закон и вторгаться в частные владения я вам запрещаю. Вы ж сперва делаете, а только потом думаете, под каким соусом подавать собственные деяния. Так недолго и лицензии лишиться.
Как ни печально было это сознавать, прав он был, конечно. Но вот насчет наблюдателей – тут надо решать в самом деле срочно. И в поселок были немедленно откомандированы Филипп с Щербаком. На двух машинах, если, не дай бог, случится непредвиденное.
А оно уже и случилось...
Пока сыщики добирались до Крошкина, там производились в прямом смысле лихорадочные действия.
Проинформированный своими сотрудниками, патрулировавшими ночью поселок, подполковник Черепухин с раннего утра, едва рассвело, «явился лично» к дому Гаджиевой. Охранники его, конечно, знали и тут же впустили на свою территорию. Ивану Ивановичу, прошедшему в далекой молодости суровую школу пограничной службы в Средней Азии, о чем он вспоминал без всякого удовольствия и скорее даже по инерции, чем с гордостью, достаточно было пробежаться вдоль ограды, скользя пальцами по светлой оболочке электропроводки, чтобы уже через несколько минут понять, почему отключились наружные камеры наблюдения. Ручки-то, как говорится, еще помнили! Провисшие электропровода были проткнуты, видимо, тонким шилом, и, когда произошло замыкание, оставившее обожженные следы на оболочке, его просто вынули. Грамотно сделано, пришел к выводу подполковник. И дальше следовало исходить уже из этого факта.
Вскоре обнаружили и следы рубчатых подошв, идущие от ограды к дому и обратно. Нашлись они и у самого дома, но, что важнее, легкие потеки воды охранники увидели и на бетонных ступенях, ведущих в гараж, и на запыленной поверхности пола самого гаража. А уж там аналогичный след одного из незнакомцев точно указал на предмет их интереса. Им требовался, без всякого сомнения, автомобиль «форд», укрытый брезентом.
Черепухину было, в общем-то, наплевать, что это за автомобиль и почему он содержится тут как бы в тайне от посторонних глаз. Достаточно того, что он лично обнаружил «нарушение». Ну а охранники между тем хором уверяли его, что машина принадлежит старшему брату Фатимы, известному бизнесмену Алиеву, близкому родственнику самого президента Азербайджана Гейдара Алиевича, и что, наконец, пропажа такого
