задержании именно Мутенков – он и грамотнее, и, вероятно, умнее напарника. И хоть всего на год моложе Сафиева, зато гораздо злее его. Ведь бил, стараясь не оставлять после себя следов, значит, сознательно это делал, а не от избытка ненависти к преступнику, что они все нередко приводят в оправдание своих противозаконных действий, когда их берут за мягкое место. Такие типы куда опаснее элементарно безграмотных и потому на весь мир обозленных деревенских парней, дорвавшихся наконец пусть до малой, но все равно власти.
Все это было тут же доведено до сведения задержанных, находившихся, естественно, порознь. И вызвало кривую ухмылку у Сафиева и мрачную, злобную гримасу у Мутенкова – подловили, мол, гады следаки!
Александр Борисович уже подумывал, что чуть было не поддался собственной соблазнительной уверенности, будто он может проникновенным словом и железной логикой убедить преступника поднять лапки перед законом. Ничуть не бывало! А та реакция, которую Турецкий наблюдал в машине по дороге сюда, была, скорее всего, не больше чем ловкая игра молодого преступника. И расклад получался тоже достаточно примитивный. Следователь давил на совесть, которая вот-вот должна была пробудиться в преступнике – ведь не заматерел же еще, не рецидивист какой-нибудь, мальчишка! А преступник, в свою очередь, как интуитивно опытный человек, отбарабанивший армейскую службу, между прочим, в стройбате, где дедовщина та еще, в ответ охотно изображал из себя жертву трагических обстоятельств. Старательно изображал, но и не слишком откровенно, чтоб не показалось подозрительным. Он словно подсказывал самонадеянному следаку именно то, что тот и хотел бы в нем увидеть. Ага, несчастная жена, больная дочь... где взять деньги на жилье и лекарства?! А в башке наверняка давно уже созрели совсем иные цели...
Но может, не так все окончательно плохо? И ослепление, и ярость не оттого, что сорвалось очередное денежное мероприятие, а от вспыхнувшего неожиданного понимания, что сам, по своей воле, оказался в безвыходном тупике? Очень не хотелось Александру Борисовичу верить и в собственную ошибку, и в то, что такой молодой парень оказывается уже конченым человеком... Попробовать еще раз?
Владимир Харитонович, сделав короткий перерыв в допросе, сказал Александру Борисовичу, что его клиент уперся глазами в стол и молчит, ни на что не реагирует, отвечать на вопросы отказывается, только желваки на щеках, как два шатуна, так и ходят, так и ходят.
И тогда Турецкий с Никитиным поменялись местами.
– Ну что? – деловито спросил Александр Борисович, быстро входя в кабинет и садясь напротив Мутенкова. – Слушай, ты, папаша недоделанный, может, мне сюда твою дочку доставить? Чтоб ты в ее глаза поглядел, сукин сын, и понял наконец, на что ты ее своим тупым упрямством обрекаешь? Я могу! Сейчас дам команду, и через полчаса будет здесь, посмотрит на своего папашу хренова – бандита с большой дороги!
Дернулся Мутенков, но... промолчал. Голову поднял, стал в окно зарешеченное смотреть. А небо сегодня чистое, голубое, аж до синевы. В морозные зимние дни такое бывает. Солнечно и холодно.
Вдруг сказал – с безнадежной ноткой:
– Да что теперь говорить? Закатают... папашу-то...
– Не знаю, куда тебя закатают, а вот что с работы попрут, так это уж точно. Могу лично гарантировать. А как же тебе жизни людей доверять, когда ты сам бандит и подонок? Сейчас сюда подъедет твой начальник, майор Новохатко, уж он-то тебе все расскажет, чего ты достоин. А по поводу твоего «закатают», нет, парень, мы в асфальт не закатываем, а вот твои дружки-подельники, те могут. Но опять же это случится, если ты сядешь, а они останутся бегать на воле. А если все выйдет наоборот и сядут они, а ты, скажем, каким-нибудь условным сроком отделаешься за то, что активно помогал следствию, что тебе грозить-то будет? Опять же, повторяю, и мы совсем не заинтересованы в том, чтобы твое имя как свидетеля повсюду фигурировало. Мы ж, как правило, объясняем, что по оперативным данным стало известно... по агентурным сведениям там, и все. Родня какая есть?
– Мать с отцом... В Ступине... Деревня Тутышкино.
– Это на Оке, что ль, Ступино твое?
– Там далеко...
– Да знаю, бывал, места классные! А кто про них знает? Ну про твоих?
Парень неопределенно пожал плечами.
– Деньжат-то поднакопил на грабежах? – насмешливо спросил Турецкий.
Мутенков зло вскинулся на Турецкого, но Александр Борисович и не думал улыбаться, смотрел довольно жестким взглядом. И парень стих, снова опустил голову, потом, немного погодя, кивнул, что можно было понять как согласие: поднакопил, мол.
– А где деньги держишь?
– Ага, как же, нашли дурака!
Это ж надо, сколько вдруг злобы, ненависти выплеснулось из глаз парня! Кажется, ты поторопился, Александр Борисович, понадеявшись, что достал уже его. Но интонацию свою Турецкий тем не менее решил не менять и на такого рода вспышки внимания не обращать.
– Вот тут ты прав. Дурак и есть. Сам подумай, с чем ты жену с дочкой к родне отправишь? У тебя там что, богатое наследство? Шикарная усадьба? Фермерское хозяйство? Изба небось, да и та на ладан дышит, так?
Мутенков непонятно быстро успокоился и, шмыгнув носом, кивнул.
– То-то и оно... – Турецкий позволил себе слегка расслабиться, откинулся на спинку стула, шумно вздохнул, демонстрируя жалость к этому парню, по собственной дурости попавшему в опасную историю.
Пусть-ка он снова ощутит искреннее сочувствие к себе, возможно, и сам поверит, что все было именно так. А там, глядишь, на волне настроения понемногу и колоться начнет. От него много ведь и не требуется – пары людей, на которых работает, вполне достаточно. Митяя ж вот не стал отрицать!
А Сафиев в этом смысле, как ни странно, оказался покрепче. Никакой реакции на названные имена таганских авторитетов не последовало, будто никогда не слыхал о них. И взгляд не озлобленный, а нейтральный такой, указывающий на то, что никакой вины сержант за собой не видит. Так, пустяки. Тот самый случай, когда, по его мнению, видимо, удастся мелким штрафом отделаться. Тоже странная, между прочим, уверенность. Такие вещи ведь на пустом месте обычно не возникают...
Между прочим, они оба сержанты – Мутенков и Сафиев, только первый – младший, а Сафиев уже старший сержант и командир экипажа дорожно-патрульной службы, вот как.
И Турецкий неторопливо продолжал допрос, в котором главными были вопросы о прежнем житье-бытье Мутенкова, об армейской службе в городе Чите, о которой Александр Борисович узнал из личного дела сержанта. Потом плавно перешли к переезду в Москву и его женитьбе, рождению дочери Наташки. Поговорили о том, как молодожены по углам скитались, потому что родители Марины и на дух зятя- милиционера не принимали, как свой угол, наконец, в общаге этой проклятой получили...
Спокойный тон Турецкого и вопросы, которые были близки и понятны Мутенкову, настроили парня на достаточно мирный лад. Да и видимой опасности они для него не представляли, вот и он тоже понемногу расслаблялся. Точно так же, спокойно и без видимого раздражения, отнесся он поначалу и к вопросам Турецкого, которые касались уже сегодняшней его службы. Трудно ли? Много ли начальству отстегивать приходится, чтоб относилось снисходительно ко всяким мелким нарушениям? Словом, обычные дела, без которых нынче не обходится никакая служба. Вот наконец и установилась какая-то пусть небольшая, не очень различимая еще, но уже степень взаимного доверия.
И тогда Александр Борисович, не боясь показаться занудливым и многословным, нарисовал Мутенкову картинку, которая того ну просто обязана была ни за что не оставить равнодушным. Он пересказал ему историю о том, как уголовники из таганской организованной преступной группировки, договорившись с местными властями, разумеется, за крупные бабки, стали выселять пожилых людей из их собственных владений, освобождая землю под строительство домов для богатых покупателей. А что значит – выселять? Да просто убивать, закапывать, а дома сжигать – случайный пожар, он все спишет. И обо всем этом знали, но ловко скрывали, и в управе, и в местной милиции. А потом люди устали бояться и молчать, достучались- таки до закона. И тогда возбудили уголовное дело против тех, кто им угрожал, кого подозревали в убийствах соседей, в поджогах и так далее. Материалов набралось столько, что кое у кого из начальства головы полетели. Арестовали и того, кто конкретно занимался «выселением» и командовал бандитами – воровского
