полтора. Ирка появится еще позже, девичники быстро не заканчиваются, там же надо обязательно успеть всех и все перемыть, иначе зачем собирались-то? Если мадам вообще соизволит появиться сегодня. Никаких угрызений совести он не ощущал, вины ни перед кем не испытывал. И в принципе сегодня он доставлял людям одно только приятное. Все довольны, чего еще надо?
Но он и предположить не мог, что судьба уже приготовила ему смачный плевок в физиономию – за все сразу его прегрешения. Вот когда бегут сломя голову в церковь и зажигают свечу перед ликом Угодника даже закоренелые грешники, умоляя о прощении, о необходимости которого они еще мгновение назад даже, возможно, и не мыслили...
И это было второе событие еще не закончившихся суток...
Ирина Генриховна, как и предполагал Турецкий, дома отсутствовала. Вполне логично. Вероятно, появится теперь с минуты на минуту. И, войдя в дом, поведет носом в сторону мужа – в смысле как у него со здоровьем, а затем, конечно, скажет, что выпила бы на сон грядущий чашечку хорошего чая, заваренного, разумеется, супругом, а что, разве в доме посторонние? Обычные шутки...
Александр поставил чайник, включил телевизор. Но ночные передачи оказались либо слишком крикливыми от обилия безголосых певичек и лишенных слуха музыкантов, либо настолько умными, что от них кидало в сон. Решил переждать в тишине...
Вот уже и чайник вскипел, и чай заварился под «бабой», а Ирка не появлялась. А может, она там просто осталась? Все-таки ночь на дворе. Опять же и «дэу» эта ее – машинка новая, необъезженная, а мадам, поди, не удержалась, приняла-таки малую дозу на грудь... Впрочем, могла и позвонить хотя бы... Или она уже звонила, пока его здесь еще не было, и решила, что он тоже загулял? Почему-то по мобильной связи она с ним предпочитала не разговаривать. Не желала смешивать личное, как говорится, с общественным? Ведь откуда ей знать, может, он в настоящий момент находится в кабинете у генерального прокурора! Конечно, неловко...
А вот мы сейчас ее и проверим.
Он нажал на своем мобильнике кнопку набора ее номера, подождал и услышал радостно-равнодушный голос операторши, сообщившей ему о том, что телефон абонента отключен либо... и так далее. Вряд ли Ирина могла в настоящее время находиться вне зоны действия этой сволочной мобилы...
Наверное, решил Турецкий в конце концов, надо все-таки позвонить ее подруге и справиться, как там у них дела. Безотносительно, просто намекнуть как бы, что он рад за них что ему приятно и он им желает хорошего настроения. Так-то оно так, но надо бы еще, как минимум, знать телефон этой подруги. Как же ее зовут-то? Нина? Нет, кажется, Ника... Ника, Ника... Вероника, скорее всего...
Он нашел старую записную книжку жены, вечно валяющуюся на холодильнике в коридоре, стал листать. Верно говорят, никогда не открывай записные книжки женщин и в свои тоже не допускай – там может быть очень личная жизнь. Вот как здесь – какие-то Коли, Севы, Мити... Без фамилий, без адресов, одни телефонные номера. Или фамилии без имен. Ну эти, наверное, Иркины ученики – студенты музучилища.
Нашлась и Ника. На букву «н», значит, вовсе не Вероника. А это, вообще говоря, точно она? А то ведь разбудишь вот так, в половине первого ночи человека, а он, вернее, она окажется совсем не той, которая тебе нужна, пошлет еще... А тебе надо?
Пока Турецкий пребывал в раздумьях, городской телефон проснулся сам. Как это уже было сегодня, под вечер. Это когда Александра протелепал Грязнов, ну от слова «телепатия».
– Турецкий слушает, – привычно строгим тоном сказал он.
– Здрас-сте, – полусонным и явно не совсем трезвым голосом произнесла женщина и зевнула. – Это Ника, доброй ночи, Ассан Бориссч, а ваша супруга уже дрыхнет? Чего не позвонила, что добралась?
У «Ассан Бориссча» что-то резко опустилось в животе. Но он набрал полную грудь воздуха и осторожно спросил:
– А у вас-то, Ника, все нормально? Когда разъехались?
– Не, у нас в порядке. – девица, видно, проснулась. – Мы чего-то сегодня рано разошлись. А девочки просто поболтали, даже и не выпили, как обычно бывает. Ира Люську с Галочкой домой повезла. Когда это было? Да часа два назад, если не больше. А что?.. – она вдруг запнулась.
– Да задерживается что-то, – старательно изображая беспечность, сказал Турецкий. – Дайте-ка мне на всякий случай телефоны этих девочек.
– Господи... – бормотала Ника, листая свою записную книжку, – что же могло случиться?.. Этого только не хватало... Вот запишите! Или давайте я сейчас сама им позвоню, а потом перезвоню и вам, хорошо?
– Спасибо, Ника, я вам буду очень признателен, – ответил Турецкий и тупо уставился на телефонный аппарат.
Правильно, лучше она, потому что если начнет расспросы он, то придется долго объяснять – что да почему, возможно, и будить людей, а там наверняка семьи... Но, размышляя об этом, Александр Борисович словно бессознательно отдалял от себя главный вопрос: что с Ириной? А он становился прямо-таки физически ощутимым, тяжелым, сильно давящим на плечи...
И одновременно он хотел верить, что ничего страшного из того, что подсовывает услужливое, будь оно проклято, «знание вещей», произойти не могло. Вот не могло – и все! А если что и случилось неожиданное, но, разумеется, нестрашное, то у Ирки всегда с собой мобильник, может позвонить... А она не звонит... Почему?
С первым звонком телефона Турецкий сорвал трубку.
– Александр Борисович, – уже нормальным, но растерянным голосом сообщила Ника, – с девочками все в порядке. Ира уехала от Галки в начале одиннадцатого... И все еще нет? Господи, да куда ж она могла подеваться?!
Вот только соплей сейчас и не хватает!
– Где живет эта ваша Галя? Я в том плане, сколько от нее сюда ехать?
– Она – в Бескудниково...
– А вы, Ника?
– Я?! – удивилась она, будто не знать этого мог только дурак. – Я – в Отрадном.
– Ну это практически по дороге... если пересечь Алтуфьевское шоссе... Ага, и дальше по Дмитровскому – к центру... А эта, вторая?
– Люська-то? Она практически рядом, в Бабушкине... Ира сперва ее забросила, а потом повезла Галку... О господи!.. – снова заныла Ника.
– Все! – оборвал ее Турецкий. – Я теперь попробую сам выяснить, что могло произойти... Спокойной ночи, завтра созвонитесь с Ириной, надеюсь, ничего неприятного вы от нее не услышите.
Он положил трубку и вдруг почувствовал, что у него снова что-то ухнуло внутри. И возник вопрос: ну почему он решил, что она отправилась домой через центр? А что, если ее сдуру понесло прокатиться по МКАД? По Большому кольцу, чтоб его!.. Да нет, это же черт-те какой крюк делать! Просто у него самого последнее время с этой проклятой кольцевой автодорогой связаны практически одни неприятности, оттого все одно на уме...
Вячеслава тревожить, даже по такому исключительному поводу, он не решился. Сам с усам...
Он позвонил в дежурную часть на Петровку, 38, представился ответственному дежурному по городу и стал объяснять ситуацию. Продиктовал адреса, обсудил возможные маршруты и... успокоился. Полковник Орехов сказал, что на протяжении последних пяти часов на столичных трассах не зафиксировано каких-либо тяжких дорожно-транспортных происшествий. Но он все равно сейчас даст указание проверить на указанных маршрутах, может быть, имели место какие-то мелкие нарушения. Словом, все записал и предложил позвонить через часок-другой, когда обстановка прояснится. А в конце уже по-свойски добавил, что вообще-то они с Александром Борисовичем знакомы, так что Турецкий может принять его товарищеский совет – не волноваться, служба разберется, бог даст, ничего серьезного не произойдет. А домашний телефон «важняка» ему известен...
Часок-другой... Сна, естественно, не было уже ни в одном глазу. И заварной чайник был пуст, поскольку выпит практически машинально, даже вкуса не почувствовал Александр Борисович...
Ага, вот оно и подкралось наконец – неожиданно горькое ощущение личной вины, когда ты вдруг
