– Чего тебя пытать? Ты Мишу своего уже с потрохами сдала. Лучше расскажи все, что про него знаешь, – хуже все равно не станет. Или тебе его жалко?
– Жалко? – Альбина презрительно скривила губу. – Этого жирного ублюдка?
– Тогда что тебя останавливает?
– Не люблю ментов.
– Ну а если я тебе скажу, что я не мент, а сотрудник частного детективного агентства? Тебе станет лучше?
– Намного. – Альбина прищурила глаза. – А ты правда частный детектив или прикидываешься?
– Правда, – ответил Турецкий, не покривив душой. – Могу даже ксиву показать.
– Да ладно, не надо. Эх... – Она вздохнула. – Обидно. В кои-то веки встретила нормального мужчину, а ему не я нужна, а какой-то жирный подонок. Если честно, то немного о нем знаю. Мы о делах не говорим.
– Он действительно торгует памперсами?
Альбина выпустила сизую струйку табачного дыма и кивнула:
– Да. По крайней мере, где-то в Братеево у него есть склад с памперсами. И еще какая-то контора... Я уж не знаю, чем он там занимается. Я сказала: он вообще редко говорит о работе. Да почти и не говорит. Так, иногда вырвется пара слов... Но он тут же замолкает. И глазками зыркает – расслышала или нет. Я делаю вид, что не расслышала, и он успокаивается. На, докури, не хочу больше.
Альбина всучила Турецкому недокуренную сигарету. Он затянулся разок и вмял окурок в пепельницу. Поднял взгляд на девушку и сухо поинтересовался:
– Денег у него много?
– Больше, чем у мелкого спекулянта, – ответила она. – Месяц назад подарил мне кольцо с бриллиантом. Камень небольшой, но тысячи на полторы потянет. Показать?
Турецкий покачал головой:
– Не стоит. На лице Альбины снова заиграла усмешка.
– Ты у меня его конфискуешь? – иронично поинтересовалась она.
– Вряд ли. Это твой подарок, носи на здоровье. А насчет Миши... Ты больше ничего о нем не хочешь рассказать?
– Рада бы. Но я правда ничего больше не знаю.
– Ну, ладно. – Александр Борисович поднялся с дивана и взял со стула пиджак.
Альбина взяла Турецкого за руку и заглянула ему в глаза – снизу-вверх.
– Ты не хочешь остаться? – мягко спросила она.
– Нет.
– Почему?
– Я женат. Альбина выпустила его руку. Горько усмехнулась.
– Обычно мужчин это не останавливает. Видать, ты и впрямь особенный.
– Да нет, обычный. Считай, что я просто на работе. А на работе заводить романы вредно.
Александр Борисович надел пиджак и повернулся к двери.
– Ты еще придешь? – спросила Альбина.
– Вряд ли, – ответил, не оборачиваясь, Турецкий. – Ну, пока!
Он вышел из комнаты.
В холле нарядная сводня поднялась ему навстречу.
– Уже уходите? – проворковала она.
– Да.
Турецкий направился к железной двери, однако дорогу ему перегородил верзила охранник. Александр Борисович остановился и медленно оглядел верзилу с ног до головы.
– Вы забыли заплатить, – все так же нежно проворковала у него за спиной сводня. – С вас двести долларов.
Турецкий усмехнулся:
– Дороговато.
– Это наша обычная такса, – холодно сказала сводня.
– Боюсь, что я не смогу вам заплатить.
Александр Борисович хотел обойти охранника, но тот положил ему на грудь широкую ладонь и пробасил:
– Ты лучше заплати!
В глазах Турецкого полыхнули искорки бешенства.
– А то что? – поинтересовался он, глядя охраннику в глаза.
– А то...
Внезапно охранник осекся. Помедлил несколько секунд, затем убрал руку и отошел в сторону, уступая Турецкому дорогу.
– Молодец, быстро соображаешь, – похвалил его Александр Борисович.
Он направился к двери, открыл замок и вышел из квартиры.
– Ты что наделал? – послышался из-за двери визг сводни. – Почему ты его отпустил?
– Это не просто клиент, – пробасил в ответ охранник.
– А кто он, по-твоему?
Ответ верзилы, приглушенный толстой дверью, прозвучал неразборчиво.
– Ты уверен? – опять заговорила сводня.
– На все сто. Я этот взгляд знаю. Как-никак, пять лет на киче чалился. Можете мне поверить. Молите Бога, чтобы он не вернулся, а то...
Что случится в случае возвращения Турецкого, сам Турецкий не расслышал. Он усмехнулся, вставил в рот сигарету и пробурчал себе под нос:
– Правильно понимает бродяга. Лицо Александра Борисовича было бледным. Он убрал зажигалку в карман и стал спускаться по лестнице, слегка прихрамывая и постукивая по ступенькам тростью.
3
– Ты можешь не свистеть?
– Нет.
– Тогда свисти что-нибудь другое.
– Тебе не нравится Джузеппе Верди?
– В твоей интерпретации нет. – Щеткин зевнул. – Слушай, я немного подремлю, а ты пока покарауль. Через час растолкай меня, и я тебя сменю.
– Думаешь, Турецкий там надолго? – иронично поинтересовался Плетнев.
– Антоша, эта девчонка за ночь зарабатывает столько, сколько мы с тобой за месяц. Турецкий, конечно, мужик сильный, но уйти от такой женщины... – Щеткин покачал головой. – Это даже ему не по зубам.
– Черт, надо было мне пойти, – уныло проговорил Плетнев.
– Раньше надо было думать. Теперь сиди, завидуй. Ладно, через час толкнешь.
Щеткин закрыл глаза, и минуту спустя дыхание его стало глубоким и ровным, он уснул. Плетнев минут десять поглазел на окна борделя, потом вздохнул и отвел взгляд. Похоже, Щеткин прав: Александр Борисович человек сильный, но и Альбина – не вокзальная путана. Перед такой не устоишь. Как жаль, что красивые женщины с юности начинают рассматривать свою красоту не как божий дар, а как товар, который необходимо как можно выгоднее продать. И виной тому не только наше поганое время, когда главной добродетелью человека стало считаться делячество. Нет, просто так устроен мир. Испокон веку.
Ровное дыхание майора Щеткина и тишина за окном настроили Плетнева на философский лад. Он стал размышлять о превратностях судьбы, которая способна выкидывать такие коленца, о которых даже и помыслить прежде не мог. Если бы пару лет назад какой-нибудь чудак сказал боевому офицеру, спецназовцу Антону Плетневу, что он станет частным детективом, он бы рассмеялся чудаку в лицо.
Хотя, если вдуматься, дистанция между двумя этими профессиями не так уж и велика. И на боевых заданиях Плетневу не раз приходилось часами лежать в засаде в ожидании врага, затаив дыхание. Разница лишь в том, что тогда его пальцы сжимали ствол автомата, а теперь – мобильный телефон.
Да, что ни говори, а судьба способна удивлять. И все-таки жаль, что у меня нет такого богатого опыта
