– Как скажешь, – смиренно кивнул Мельник. – А балабасы?
Боровой вынул из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул их Мельнику:
– Держи, этого должно хватить. Давай, дуй! Чтоб через двадцать минут был здесь. А мы пока обсудим устав и программу организации.
– А мое мнение чего, не учитывается? – обиженно спросил Мельник.
– Учитывается. Вернешься – выскажешь его. А сейчас – вали в магазин.
Мельник поднялся с дивана и побрел в прихожую. Возле двери он остановился и обернулся:
– Может, я пивка за одно прикуплю? Чтобы обмыть новое дело, и все такое.
Боровой подумал и кивнул:
– Давай.
– Я в баллонах куплю, ничего?
– Нормально. Вали уже! Мельник кивнул и вышел из комнаты.
2
Оказалось, что у Апостола уже есть заготовки для устава и программы. Осталось внести в них кое-какие коррективы – и дело в шляпе. Через час работа была закончена. Членам организации «Черные волки» вменялось соблюдать строжайшую конспирацию, беспрекословно подчиняться вождю (которым, по единогласному мнению, стал Антон Боровой), носить при себе одинаковые ножи в знак принадлежности к бригаде, быть готовыми отдать жизнь за идею «России без черных».
Оставалось подписать устав кровью. Мельник сбегал на кухню и подправил ножи на точильном камне. Дожидались его почти в полной тишине. Никому не хотелось базлать попусту, чтобы не испортить торжественность момента.
Вернувшись, Мельник раздал ножи парням, а лишние отдал Боровому.
– Ну что, приступим, – сказал тот. – Кто первый?
– Позволь мне, – с улыбкой сказал Апостол.
– Валяй.
Апостол поднес лезвие ножа к пальцу, улыбнулся и сделал надрез. Затем слегка промокнул каплю крови салфеткой, поднес руку к уставу и плотно приложил подушечку пальца к бумаге. На бумаге остался четкий кровавый оттиск.
– Ну, с почином? – улыбнулся он. – Следующий.
Следующим был Боровой. За ним кровавые оттиски под написанным вручную текстом устава оставили все присутствующие.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Апостол. – Теперь мы члены организации «Черные волки». А значит, братья.
– Теперь можно вдарить по пивку? – поинтересовался Мельник, облизывая окровавленный палец.
– Тащи, – коротко распорядился Боровой. Мельник притащил баллоны с пивом, стаканы и большой пакет с соленым арахисом. Выпив пива, парни снова расслабились (до этого торжественность момента оказывала на них завораживающее действие) и загалдели. В комнате стало жарко и накурено. Штырь и Мельник стянули футболки, обнажив поджарые тела, украшенные свастикой и надписями, сделанными витиеватой кириллицей, «Русь» и «Русь – Святая Земля». Парни были разговорчивы и взволнованы, пиво лилось рекой.
В самый разгар пьянки Апостол подошел к сидящему в кресле Боровому, нагнулся и тихо шепнул:
– Боров, пойдем на кухню, покурим. Тот внимательно посмотрел на Апостола и кивнул:
– Пошли.
Ныряя в табачном тумане и перешагивая через вытянутые ноги новоявленных «черных волков», Боров и Апостол вышли на кухню. Апостол плотно закрыл дверь и повернулся к Боровому. Тот закурил, посмотрел на Апостола сквозь густое облако дыма и сказал:
– Ну?
– Боров, мы подписали устав кровью, – тихо сказал Апостол. – Но этого мало. Надо сделать так, чтобы ни у кого из них не было обратного хода.
Боров прищурил недобрые глаза:
– Что ты имеешь в виду?
– Нужно сделать так, чтобы все мы были крепко повязаны, – спокойно объяснил Апостол. – И чтобы никому из членов бригады было невыгодно стучать на соратника.
Боров дернул щекой:
– Я их всех знаю. Они и так не будут стучать. По пухлым губам Апостола заблуждала улыбка.
– Чужая душа – потемки, Боров, – сказал он мягким и вкрадчивым голосом. – Человек и за самого себя- то не может поручиться, не то что за других.
Боров помолчал, обдумывая слова Апостола, затем сказал:
– Допустим, ты прав. И что мы должны сделать?
Апостол покосился на закрытую дверь, облизнул губы и сказал:
– В двух кварталах отсюда есть овощной ларек. Торгует там один черномазый. Натуральное животное. В десять часов он закрывает ларек и едет домой.
– Ну и?
– Сейчас полдесятого, – сказал Апостол. – До закрытия ларька осталось полчаса.
Боровой стряхнул пепел в раковину и пристально посмотрел на Апостола.
– Давай конкретней.
– На улице темно, – продолжил Апостол. – Погода – дрянь. Прохожих почти нет. Понял, о чем я говорю?
– Предлагаешь крещение кровью?
– Что-то вроде этого, – кивнул Апостол. Боров сдвинул брови и подозрительно прищурился:
– А ты сам-то будешь в этом участвовать? Или думаешь постоять в сторонке и понаблюдать?
Улыбка покинула губы Апостола. Он сурово сдвинул брови и серьезно, делая упор на каждом слове, произнес:
– Я один из вас. И у меня есть нож.
– Что ж... – Боров швырнул в раковину окурок и решительно повернулся к двери. – Тогда за дело.
3
По улице шли тихо, поеживаясь от порывов ветра и моросящего дождя. В головах у парней играл пивной хмель, но предстоящее «дело» заставляло воздерживаться от пьяной болтовни. Прохожих на улице не было, ветер и дождь загнали всех по домам. На углу дома Боровой, который шел впереди, поднял руку. Парни остановились. Боровой выглянул из-за угла.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Мельник.
– Закрывает, – ответил Боров. – Нужно подождать.
Ждать пришлось недолго. Спустя минуту Боровой сказал:
– Приготовились.
За углом послышались шаги и негромкое покашливание. Боровой достал из кармана нож и выщелкнул лезвие. Парни последовали его примеру. Несколько мгновений спустя из-за угла вывернул невысокий, пожилой человек в куртке с поднятым воротом.
Боровой шагнул мужчине навстречу и, ни слова не говоря, ударил его ножом в живот. Мужчина ойкнул – не столько от боли, сколько с перепугу, остановился и, постояв с выпученными глазами секунду или две, повалился спиной на стену дома.
– За... что? – прохрипел он. Боровой обернулся к парням.
– Давайте. Каждый, – сказал он.
Парни обступили привалившегося к стене мужчину плотным кольцом. Тот, прижав руки к животу, полным ужаса взглядом смотрел на незнакомцев с ножами в руках.
– Штырь, давай! – приказал Боров.
– Куда бить? – растерянно спросил Штырь.
– Куда придется. Давай, бля!
Штырь слегка размахнулся и воткнул нож мужчине в бок. Выдернул и ошарашенно уставился на окровавленное лезвие.
