Но Турецкий рассказал Севе и его товарищам все, что знал на текущий момент, вплоть до покушения на Рожкова, убийства медсестры и странного киллера. А затем вопросительно посмотрел на Голованова, чтобы выслушать и его мнение.
– Я так понимаю, – задумчиво произнес Сева, – что речь, вероятно, идет о второй Панджшерской?
– А какое это имеет значение? – спросил Турецкий, который в силу служебной необходимости бывал в Афганистане и даже пострадал, если так можно выразиться, некоторым образом [См.: Незнанский Ф. Ярмарка в Сокольниках, Операция «Фауст». М., 1996.].
Но он, естественно, не видел необходимости углубляться в тонкости военной стратегии советских генералов, опять-таки если ее можно называть подобным образом, в чем у него было большое сомнение.
– Вообще-то их было шесть. Но самая крупная – вторая. По-моему, и самая засекреченная, так, Демидыч? – обратился Сева к Володе Демидову.
Тот кивнул.
– Это слово «Панджшер» и произносить-то вслух категорически запрещалось, – хмыкнул он наконец, видя обращенные к себе взгляды. – Семнадцатого мая восемьдесят второго началось. Вломили мы тогда Али Шаху...
– Это тому самому, – встрял Филипп Агеев, – который нынче у нас в союзниках пребывает... точнее, – поправился он, – у соседей-таджиков.
– Но там много было десантуры, – заметил Голованов. – Около пяти тысяч человек.
– И вы там тоже, поди, отличились? – с улыбкой спросил Турецкий
– А то! – ухмыльнулся Филя. – Мы в ночь на это самое семнадцатое почти без боя заняли все важнейшие высоты на целый десяток километров от входа в долину!
– Это ж сколько вас было? – почесал затылок Грязнов-старший.
– Ну, не мы одни, – махнул ладонью на Филю Агеева Сева. – Там и «Каскад» трудился. Разведдиверсионные отряды КГБ. Сплошь офицеры. Серьезные дела происходили. Это ж горы, Гиндукуш! А Максуди этот успел там такие укрепления соорудить, что Филя наш только и успевал всплескивать ручонками-то: «Ой, мамочки!» Что, скажешь, не так?
И бывшие «афганцы» рассмеялись.
– Я к тому говорю, что ребятки действовали отборные, тактический воздушный десант. Где-то, по- моему, до двадцати батальонов. А этот ваш Сиповатый, значит, комбатом был?
– Так, во всяком случае, заявил Рожков.
– Ну, я думаю, парни, – обратился к своим Голованов, – особого труда не составит? – и, дождавшись молчаливых кивков, добавил: – Вообще-то капитан – и комбат? Не сильно верится, хотя все могло быть... Ну что ж, тем легче искать... Хорошо, предположим, нашли, а дальше что? Тихо повязать? Или громко шлепнуть?
– Шуточки у тебя, Сева, – по-свойски хмыкнул и Турецкий. – Нет, ребятки, нам его надо определить...
– Ха! – воскликнул неугомонный Агеев.
– Ты чего? – не понял Голованов.
– Слово такое... Помните, как в наше время блатные ссорились? «Ты меня, падла, определил! Перо тебе в бок!»
– Эт-точно! – с интонацией незабвенного товарища Сухова подтвердил Грязнов-старший, чем вызвал новое оживление.
– И тем не менее, – продолжил Турецкий, – первый шаг – это определить его, этого Сипу. Следующий – пройти по следу Рога, то есть Рожкова. Заодно неплохо бы посмотреть, когда и на чем сошлись нынешний заместитель министра и бывший лейтенант из Афгана. Сам Рожков очень осторожен, хотя и здорово напуган этим покушением. Пока сказал немногое, однако наверняка знает столько, что на пару-тройку жизней с лихвой хватило бы. Он же не мог не слышать, о чем и с кем беседует его хозяин! А такое знание вполне может оказаться для него смертельным номером. К тому же нельзя исключить, что он догадывается, скажем пока, кто точит зуб на Каманина, кому тот перешел дорожку. Это, повторяю, если рассматривать вариант покушения или предупреждения самого хозяина, к которому Рожков прямого отношения не имеет, но стал невольной жертвой. Либо второй, упрощенный вариант: ему поручили, а он не справился, хотя в это дело не верится. Вот его и попытались убрать как дерьмового исполнителя. Чтоб рта не успел открыть. Но и в первом, и во втором случае партию одной из первых скрипок в данном концерте наверняка играет Сипа.
– Извини, дядь Сань, – совсем по-домашнему вмешался Денис, – но в некоторых вопросах тебе стоило бы проконсультироваться с Ириной Генриховной. Она у тебя музыкантша и скажет, что так не говорят. Играют первую скрипку. Ты ведь и сам за чистоту жанра!
Народ лукаво хихикнул. Турецкий внимательно и без улыбки посмотрел на Дениса, который также сохранял серьезное выражение на лице, и вздохнул:
– Растут дети... а, Славка?
Грязнов-старший индифферентно пожал плечами, мол, вам интересно выяснять, сами и разбирайтесь.
– Да, – кивнул и Турецкий, – давайте считать пока, что первую скрипку, как заметил высокочтимый Денис Андреевич, в этом скверном деле играет капитан Сиповатый. Но он наверняка не заказчик, а скорее все-таки исполнитель. Надо в этой связи хорошо прощупать его деятельность, – а тут у меня лично практически нет сомнений в том, что мы сможем выйти если не на оружие, то на наркоту, – и его связи. Возможно, откроются заинтересованные лица. Таким образом, мужики, на вас лежит главная в настоящий момент ответственность и моя с Вячеславом Ивановичем надежда. От того, как вы сработаете, будет зависеть и результат дальнейшего расследования. Задача понятна?
– В принципе ясно, – сказал Филя Агеев. – А вопрос можно?
– Филипп! – развел руками Турецкий. – Об чем речь?
– А я к тому, что, может, нам изыскать возможность самим маленько потолковать с этим Рогом? Знаете, мы все же как-никак свои.
– Не уверен, но, если вы сочтете, что это нужно, валяйте. Ты как, Вячеслав?
Грязнов-старший неопределенно пожал плечами:
– Если надо – почему нет? Это их дела... Я думаю в настоящий момент о вопросах финансирования. Нет, не в том смысле, что уж совсем ничего нету, а в том, чтобы побольше.
– И это правильно! – с горбачевской интонацией произнес Филя. – А то некоторые тут нам... подбрасывают!
А это, последнее, уж точно было в адрес Турецкого. Естественно без всяких обид. Или подначек.
– Смотри, Славка, какие парадоксы жизнь выкидывает! – вернулся к разговору в «Глории» Турецкий, когда они с Вячеславом уединились в кабинете ресторана «Узбекистан», где чужих ушей точно не могло быть: это гарантировал «большой человек» – управляющий заведением. У Грязнова с ним был давний и честный договор на этот счет.
– В смысле? – без особого интереса спросил Вячеслав, принимаясь за горячий лагман.
– А в том, что там, в Панджшере, как говорит Головач твой, мы душу вынимали из Али Шаха Максуди, а нынче он едва ли не главная наша надежда в Центральной Азии. Последний заслон между нами и исламистами этими... ваххабитами.
– Ты снова о политике, Саня. А от нее у меня всегда аппетит портится. Но уж если ты иначе не можешь, я скажу, чего думаю... Во-первых, про Максуди. Я смотрел кое-что... Ну то, что мужик головастый, вопросов нет. Он ведь, как говорят, таджик. Этнический. И с Душанбе имеет достаточно прочные контакты. Даже что-то вроде собственной базы в Кулябе, аэродром там и прочее... Но суть сейчас не в этом. Появилось, понимаешь, тут у меня одно соображение... не знаю, как сказать.
– А ты своими словами, – улыбнулся Турецкий, смешно всасывая с высоко поднятой ложки длинную лапшу.
– Никогда не научишься есть по-человечески, – не преминул уязвить Грязнов, расправляясь со своим лагманом быстро и профессионально. – Так вот, этот самый Максуди неоднократно замечен в качестве соучастника среди торговцев наркотой. Не лично, конечно, ты понимаешь, но он наверняка держит это дело
