«Уж не нас ли это ищут? - подумал я. - Ведь наше возвращение весьма затянулось...»
Прибыть в лагерь незамеченными не удалось. На строительных лесах храма оказался вездесущий Петька. Он засек мотоцикл и, узнав нас, быстро оповестил о нашем приближении всю округу! Поэтому, когда мы выехали на тропу, ведущую на территорию лагеря, к нам навстречу уже бежали все «зернышки» и десятка два местных пацанов.
- Ого, как вас тут встречают! Прямо, как космонавтов! - усмехнулся дядя Семен.
Через минуту нас окружила пестрая, удивленная и кричащая толпа. Леснику пришлось глушить мотор. Едва мы спрыгнули на землю, как к нам ринулись возбужденные «зернышки». Они обнимали нас, смеялись, ликовали. Отовсюду неслись возгласы:
- Ура, они вернулись! Паша, Жорка! Живые и здоровые! Ура! Ура! Откуда вы приехали? А милицию видели? Как здорово! Ну вы - просто супер! Ура, вернулись!
У нас от всего этого аж головы закружились. Мы кое-как утихомирили толпу и поручили ребятне нести в лагерь гостинцы из леса. А сами тепло попрощались с дядей Семеном, пообещав, что следующим летом обязательно приедем к ним в гости и, возможно, за кладом отца Иоанна. Когда лесник, помахивая нам рукой, покатил обратно, мы проводили его взглядом, а затем двинулись следом за «зернышками», которые уже достигли лагеря и теперь горячо рассказывали Людмиле Степановне о нашем возвращении. Учительница встретила нас радостно и как-то растерянно. Все были счастливы увидеть нас в лагере. Никто ни в чем нас не обвинял, не осуждал, а, наоборот, все восхищались нашим мужеством и просили поскорее рассказать обо всем, что с нами приключилось. Оказалось, что брат Феодор, действительно, отпросил нас у Людмилы Степановны ровно на три дня. Когда срок кончился, учительница начала волноваться и сердиться на то, что мы так безответственно поступаем, не желая возвращаться на работу и продолжая гулять с монахом по соседним монастырям. Батюшка советовал обратиться в милицию, решив, что с нами что-то случилось, так как он был уверен, что так поступить мы не могли: бросить дела и не сдержать обещания. Да и монах Феодор исчез как-то внезапно, даже не предупредив его, хотя раньше всегда извещал батюшку о своих походах. И более всего волновало то, что за все это время ни мы, ни брат Феодор ни разу не позвонили в лагерь и не доложили о своих делах, да и сам отец Григорий не мог до всех нас дозвониться. И вот сегодня, ближе к полудню, в лагерь неожиданно заявились следователи по особым делам и огорошили всех известием о том, что мы, оказывается, не отправились на экскурсию по монастырям, а стали жертвами банды Назара Кривого! И что сдал нас им... брат Феодор, который на лицо являлся одним из самых активных членов этой преступной группировки! Оказывается, после того, как мы покинули базу бандитов, там у них возникли серьезные разногласия. Кривой и Ржавый «наехали» на Слона, обвинив его в пособничестве пленникам, а тот впервые взбунтовался против них. Когда те решили проучить (а то и убрать) неугодного подельника, то он атаковал их первым! Представляете, ребята, наш добрый и могучий Слон, точно Моисей Мурин, вырубил Кривого и Ржавого, окрутил их веревкой и, взвалив на плечи, отнес в милицию. А брату Феодору, к сожалению, удалось скрыться. В управлении внутренних дел Василий дал чистосердечные признания, в том числе поведал и о нас. Вот следователи и приезжали, чтобы побеседовать с нами насчет показаний Слона. Однако, не застав нас в лагере, заволновались и решили объявить нас в розыск, так как мы могли легко затеряться в лесу или сгинуть в болотах, раз за столько дней не смогли выйти к людям. Благодаря операм в лагере также узнали, что мы, оказывается, все-таки нашли клад отца Иоанна, за что и поплатились своей свободой. Отец Григорий уехал с милиционерами, так как те попросили его опознать различные предметы, которые были украдены ворами из известных ему храмов, многое из награбленного, в том числе и «второй клад» отца Иоанна, были обнаружены на указанных Слоном схоронах.
Людмила Степановна позвонила по 02 и успокоила УВД, заявив, что мы вернулись из леса целыми и здоровыми. А мы, зная, что Слон очень ждет наших показаний и поддержки, изъявили сильное желание немедленно отправиться в город к операм. Доставить нас на место вызвался неунывайка Петька. Он мигом сгонял за своей кобылкой, и мы, отказавшись от предложений Людмилы Степановны хотя бы немного перекусить и отдохнуть, запрыгнули на телегу, покрытую душистым сеном, и покатили по пыльной дороге. «Зерна» проводили нас до околицы села и, попросив нас возвращаться поскорее, еще долго махали нам вслед. Ну, а мы поручили им пока готовить древесину для большого вечернего костра, за которым пообещали поведать о своих приключениях.
Зоська на сей раз бежала резво, будто понимала, что нам необходимо побыстрее добраться до города, чтобы там заступиться за человека, который рисковал многим, защищая нас от бандитов. Так мы и ехали, сопровождаемые плотным эскортом надоедливых оводов, гудящих не хуже милицейской сирены. Уже где-то на полпути нам попалась колонна внедорожников и «байков», двигавшихся по направлению к Спас-Клепикам. Похоже, то были те самые «тушующиеся нимформалы» с Лозняковской поляны, которым я хотел было преподать урок ботаники и которым Пашка своим выступлением явно испортила весь их «праздник сквернословия». Когда мы поравнялись с ними, то эти ребята и девчата нас сразу же узнали и... стали приветствовать! Кто жал на клаксон, кто вскидывал вверх руку, кто-то свистел, а иные просто улыбались. Угрюмых и безразличных лиц я отметил совсем мало. Пашка, смущенно улыбаясь, прикрыла уши руками, опасаясь, как бы эти неформалы не взболтнули по привычке чего лишнего, а я помахал колонне обеими руками. Петька же, решив, что на нас «наехали» какие-то крутые парни, испуганно озирался и погонял и без того упирающуюся Зоську. Но моторы, мощностью в сотни таких кобылиц, конечно же, оказались быстрее нас, поэтому черная колонна стремительно обошла подводу, а вскоре и вообще скрылась из виду, растаяв в облаке серой пыли и горячего липкого марева.
- Уф, пронесло! - облегченно выдохнул Петька. - Это кто ж такие были-то, а? Жор, ты их знаешь?
