– Наша с вами беседа будет записываться, – добродушно бросил Левин. – Кроме того, разумеется, мы ведем протокол – таковы правила. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
Официант шевельнулся и молча мотнул головой.
Сняв официальные вопросы, касавшиеся имени-отчества, места и года рождения Борисюка, Олег перешел к сути.
– В минувшую пятницу именно вы обслуживали столик, за которым ужинал ваш постоянный клиент Илья Рудольфович Стулов?
Борисюк снова мотнул головой – на этот раз утвердительно.
– Если можно, вслух, пожалуйста, – усмехнулся Левин.
– Да...
– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как именно проходила его трапеза, было ли в поведении Стулова что-нибудь необычное?
Борисюк откашлялся, вновь мотнул головой, но, спохватившись, наконец заговорил:
– Ничего необычного я не заметил... То есть не замечал, пока... пока Илья Рудольфович не п- перебрал...
– Он что – пришел в ресторан уже выпивши?
– Мне показалось, что да... – неуверенно произнес официант. – Ну а потом, когда он отключился, понял, что точно да.
– Опишите, как именно он «отключился» и что произошло вслед за этим, поподробнее.
– Момента, когда это случилось, я не видел, был на кухне, – Борисюк заговорил увереннее. – Точнее, видел, но издали, я как раз нес ему десерт – взбитые сливки с шоколадной крошкой и кофе...
– Продолжайте.
– Ну, смотрел на поднос, потом, когда поднял глаза, Илья Рудольфович лежал уже головой на столе, возле опрокинутого бокала, а эти его знакомые стояли рядом, за плечо его трясли...
– Что за знакомые?
– Я их не знаю, это не наши постоянные клиенты... Во всяком случае, в мою смену я не видел их ни разу.
Борисюк поежился, и Олег отметил, что, несмотря на работавший в кабинете кондиционер, бледный лоб официанта покрыт мелкими капельками пота.
– Вы помните, как выглядели эти господа?
– Примерно... Один – довольно пожилой, невысокий, с лысиной. Второй, наверное, лет тридцати с небольшим, блондин. Из красавчиков. Но вообще-то я их не рассматривал специально, даже обрадовался, что в такой... ситуации... у Ильи Рудольфовича нашлись знакомые, есть кому домой его отвезти. И вообще, можно не беспокоить охранника... Я имею в виду нашего: Илья Рудольфович почему-то в основном приезжал без охраны...
– Что значит «в основном»?
– Пару раз, когда у него были деловые встречи, деловое застолье, охрану он брал. Как-то сказал мне, что исключительно потому, что это положено по протоколу, что вообще-то он топтунов не любит и, если кому-то придет в голову его убить, никакая охрана не поможет.
– Вернемся к его «знакомым». Почему вы вообще решили, что они знакомые Стулова?
– Они же сами сказали! И потом... С какой стати они стали бы возиться с пьяным человеком?..
– Что именно они говорили?
Борисюк задумался, наморщив лоб.
– Тот, который моложе, сказал... Сказал, что говорил Илье Рудольфовичу, чтобы не пил на голодный желудок, еще в офисе. А пожилой добавил, что теперь его дочка наверняка обидится. Вроде бы Илья Рудольфович обещал ее покатать перед сном на машине – из офиса, по телефону. Я не уверен, но что-то подобное они говорили...
– Что было дальше? – Левин с немалым интересом отметил, что официант, описывая эту сцену с заботливыми «друзьями» Стулова, уже с трудом сдерживает свою нервозность. Губы Борисюка слегка подрагивали, мелкие бисеринки пота на бледном лбу слились в капельку, которая теперь медленно сползала по левому виску официанта, не делавшего ни малейшей попытки привести себя в порядок, смотревшего куда угодно, только не на следователя.
– Ничего... – почти прошептал он. – Просто они расплатились за Илью Рудольфовича и увели его... Почти вынесли, он был в полной отключке...
– И часто со Стуловым случались такие «отключки»? – намеренно жестко и быстро спросил Олег.
– Нет!.. – Борисюк испуганно глянул на него и снова поспешно отвел глаза. – Ни разу...
– Вот что, Борис Борисович. – Теперь тон Левина, до последнего из его вопросов к свидетелю мягкий и почти сочувствующий, сделался холодным, в голосе следователя зазвучал металл. – Давайте закончим этот спектакль! Что именно и по чьей просьбе вы добавили в вино, предназначенное господину Стулову? Учтите, добровольное признание практически выведет вас из-под карающей руки Закона!..
Олег Борисович Левин, как правило, вел следствие осторожно, ва-банк шел редко: но на сей раз никаких сомнений в причастности официанта к загадочному «опьянению» бизнесмена у него не осталось. Борисюк явно был смертельно напуган не просто вызовом в прокуратуру, в его страхе отчетливо присутствовала нечистая совесть. Фактически он и без помощи Левина был на грани срыва.
Официант с ужасом уставился на следователя, приоткрыв рот, и неожиданно, упав головой на стол, разрыдался, бормоча что-то нечленораздельное.
– Прекратите истерику! – Олег с невольной брезгливостью посмотрел на густо заросший затылок Борисюка и, сделав над собой некоторое усилие, вновь сменил тон, одновременно наливая воду в стакан из стоявшего на его столе для таких вот случаев графина.
– Ну-ну... Выпейте водички и успокойтесь, а потом последовательно изложите – кто, что и за какую сумму...
Сотруднику «Гаргантюа» понадобилось не менее пяти минут, чтобы справиться с собой и поднять, наконец, на Левина преисполненный отчаяния взгляд:
– Что теперь со мной будет? Этот тип клялся, что никаких следов, что это шутка друзей, обыкновенное снотворное. Господи, теперь меня точно уволят! А у меня...
– Это и было снотворное, правда, не совсем обыкновенное, – вздохнул Олег Борисович. – Итак...
Из дальнейших показаний Борисюка нарисовалась следующая, не столь уж редкая по нашим временам картина.
За день до рокового визита Стулова в любимый ресторан к официанту обратился незнакомый господин весьма респектабельного вида: лет, вероятно, «за тридцать», может, чуть больше, одетый очень дорого... Внешность – обычная, никаких особых примет. Волосы «среднерусского окраса», светло-голубые глаза...
Мужчина представился близким другом Ильи Рудольфовича. «Надо же, сколько неведомых „друзей“ вдруг развелось у Стулова!» – подумал, усмехнувшись про себя, Левин. Объяснил, что они с товарищами решили Илью Рудольфовича разыграть и для этого понадобилась помощь Борисюка. Всего-то ничего – подлить в бокал вина, когда Стулов придет в «Гаргантюа» в следующий раз, несколько капель снотворного...
– Сколько вам заплатили за этот «розыгрыш»? – прервал официанта на этом месте Левин. Тот в очередной раз всхлипнул и отвел глаза.
– Триста...
– Триста – чего?
– Долларов...
– Триста долларов за невинный розыгрыш?! И вы якобы поверили?
На глаза Борисюка вновь навернулись слезы.
– Поймите, господин Левин, я... Мне срочно потребовались очень дорогие лекарства, чтобы не лишиться работы... У меня семья, ее кормить надо – детей двое, мама, отец – все на мне...
Выяснилось, что за месяц до описываемых событий Борисюк, почувствовав себя плохо, обратился к врачу. Спустя пару недель его направили сначала к пульмонологу, затем – и вовсе в тубдиспансер: у официанта обнаружилась какая-то легочная инфекция, пока что для окружающих опасности он не
