удостоверение.
– Вы... Вы правда из «Глории»? – Впервые за все время на лице хозяина квартиры появилось что-то вроде облегчения. – Я слышал про вас...
– Считайте, что мы вас сегодня спасли, – строго произнес Денис. – Поверив насчет пледа и даже взявшись проводить в прокуратуру. Сегодня вам вообще везет: следователь, ведущий дело, дежурил, правда, уломать его выслушать вашу, прямо скажем, фантастическую историю мне удалось с большим трудом.
Филя, в свою очередь, с большим трудом удержался, чтобы не фыркнуть: во дает Денис Андреич, артист ты наш... В то же время он испытывал восхищение перед тем, как четко, словно по нотам, отыграли патовую ситуацию Грязнов-младший вкупе с Турецким, превратив ее в диаметрально противоположную.
Кто-кто, а Агеев прекрасно понимал, что, будь Красных не столь трусливым мужиком или попадись они ему же на проникновении в его квартиру, но в другой ситуации, неприятностей и им, и «Глории» было бы не избежать... И тем не менее: выжать столько информации не из чего-нибудь, а из самого настоящего прокола, да еще столь виртуозно, как на его глазах сделал Денис, – это надо уметь!
...Спустя примерно полчаса, когда серебристый «лексус» Дениса со странным, облаченным в поношенный спортивный костюм пассажиром на заднем сиденье и молчаливым Агеевым рядом с водителем покинул, наконец, микрорайон Выхино, над Москвой уже вовсю разгорался рассвет – темно-красная полоса охватывала половину столичного горизонта, на глазах прогоняя синеву ночи, гася звезды.
Когда «лексус» достиг знаменитой Дмитровки, в спальне адвоката Виктора Степановича Иванова зазвонил будильник, поставленный им на шесть утра. Виктор редко вставал так рано, но сегодня впереди у него был сложный день: встреча с Ярым, во время которой неизбежно возникнут сложности, затем поездка в охотничий домик, где этот размазня, вероятно, совсем раскис от страха... Мысль о Красных разбудила адвоката окончательно. И полежав еще минуты три, еще раз прокрутив в голове все последние события, он принял по поводу бывшего дружка-приятеля окончательное решение...
То есть принял-то он его еще вчера, но сейчас, лежа в рассветной тишине своей спальни, обдумал и одобрил еще раз: Красных с его трусостью, несомненно, опасен им с Ларой, несомненно опасен! Так что все, что он решил, – действительно правильно.
Виктор Степанович Иванов всегда так делал – обдумывал, едва проснувшись, свои вчерашние решения. Он не сомневался в том, что народная мудрость абсолютно права и утро вечера действительно «мудренее».
20
Ярый, он же Максим Игнатьев, прибыл к дому Виктора Степановича Иванова минута в минуту к назначенному часу.
К тому моменту адвокат успел не только позавтракать и принять контрастный душ, который считал самой важной процедурой для поддержания здоровья и молодости, но и продумал свой разговор с Ярым в деталях.
Выбравшись из довольно потрепанного сорок первого «Москвича» у знакомого подъезда, Игнатьев настороженно и по возможности незаметно огляделся. На первый взгляд, все вокруг было обычным для этого раннего часа – от сонных школьников, хмуро выползающих из подъездов с рюкзачками за спиной, до бодрых собачников, уже возвращавшихся после выгула своих питомцев. Однако что-то все же было причиной внезапно возникшего беспокойства, волной накатившего на Ярого и тут же отхлынувшего. К подобным симптомам Игнатьев относился серьезно, поскольку звериное чутье на опасность никогда не подводило его и именно благодаря ему он топтал зону всего единожды – в дни далекой, неопытной юности...
Ярый нарочито медленно повозился с замком «Москвича», который давно уже просился у своего хозяина на свалку, и еще раз исподтишка осмотрелся... Нет, ничего такого, чем бы можно объяснить мгновенную тревогу, вокруг не просматривалось, да и сама предупредительная «волна» больше не беспокоила... Тем не менее пред светлые очи адвоката он заявился не в лучшем настроении.
– Кофе будешь? – вместо приветствия, буркнул Виктор, встретив своего гостя, чем окончательно разозлил Ярого: за столько лет общения этот козел так и не запомнил, что кофе Игнатьев терпеть не может! Однако сумма, названная Ивановым (точнее, не названная, а предложенная на уровне арифметики), заставила его смолчать, всего лишь мотнув в ответ головой.
– Тогда пошли...
Все свои деловые разговоры адвокат, несмотря на то что жил один, вел в кабинете, снабженном звукоизоляцией, полагая, что береженого и Бог бережет...
Едва они расположились – Иванов за массивным письменным столом, а Ярый в кожаном кресле по другую его сторону, – как Виктор Степанович перешел к делу.
– Значит, так: половину суммы ты получишь прямо сейчас, а клиент тебе, можно сказать, знаком... – По стеклу, покрывавшему обитую зеленым сукном столешницу, в сторону Ярого скользнул плотно набитый конверт и фотография. – Но это не все... После того как дело будет сделано, уберешь еще одного м...дилу, который может испортить нам всю оперу...
По меньшей мере один вопрос – о том, почему на сей раз сумма двойная, для Ярого вроде бы прояснился. Он глянул на второй снимок и, не удержавшись, хмыкнул: этого типа он пару раз видел в обществе адвоката.
– Есть, правда, еще одно условие...
Ярый насторожился и вопросительно уставился на Иванова: в своей работе условия обычно ставил он, а не заказчик. Впрочем, послушаем, чего именно от него хотят на сей раз.
– В общем, так... Работать тебе на этот раз придется со стволом и в перчатках, после того как закончишь... все, ствол оставишь там же...
– Где – там? – сухо поинтересовался Ярый, в упор разглядывающий адвоката.
– Спрашиваешь по существу, – спокойно усмехнулся тот, без особого напряжения выдержав взгляд бандита. – «Там» – это в моем охотничьем домике, где этот м...дила в данный момент прячется от пока что воображаемой опасности...
– Ты не забыл, что пукалок я не люблю? – Игнатьев прищурился.
Убивать Ярому приходилось за последние годы не раз и не два, однако профессиональным киллером он себя не считал. На «мокруху» шел либо в крайних случаях, либо за хорошие деньги, нуждался в которых постоянно, поскольку в его руках они почему-то не держались – таяли со скоростью апрельского снега. Пару раз, как выражался сам бандит, он «зашиб» двух шлюх в припадке ярости, на одной из которых едва не погорел, если б не Иванов... Но если уж дело доходило до «мокрухи», пользоваться в качестве оружия предпочитал либо собственными руками, либо ножом... И такое бывало.
– За такие деньги придется полюбить! – резко оборвал его адвокат. – Так надо...
Некоторое время они смотрели друг на друга, глаза в глаза. Первым не выдержал и отвел взгляд Иванов.
– Я бы мог тебе сейчас объяснить, почему, только на кой пес это тебе? Не пойму... И время займет, и денег не прибавит.
– Плевал я на то, какую муть ты там задумал, – грубо возразил Ярый. – А вот насчет денег ты как раз заблудился, адвокат... За пукалку накинешь еще половину! А нет – так ищи себе кого другого, подешевше...
– Ты что, спятил?!
Иванов от неожиданности подскочил на месте и возмущенно уставился на Игнатьева:
– Да любой профи за такую работу вдвое меньше запросит, тем более что этого... – он, поморщившись, кивнул на снимок Красных, – ни искать, ни выслеживать не надо, и вообще никакого риска, в лесу-то... Я тебя к нему сам привезу, как охранника представлю, да ты что?!
– А ничего, – спокойно фыркнул Ярый. И с упрямством уверенного в своей правоте и силе хозяина ситуации добавил: – Говорю же, пукалок не люблю и не пользую...
Взбешенный Иванов выскочил из-за стола и забегал по кабинету, на что Игнатьев не обратил ни малейшего внимания, даже головы в его сторону не повернув.
– Да ты пойми, это ж получается... Считать-то умеешь?! Это ж за обычный «заказ» ты, получается,
