Эдуард Лимонов
Убийство часового
Убийство часового
25.08.91. Би-би-си только что объявила о самоубийстве маршала Ахромеева, специального военного советника президента СССР, бывшего командующего Генеральным штабом. Низкое предательство слизняка Горбачева, предавшего вчера по меньшей мере пятнадцать миллионов человек КПСС для того, чтобы удержаться у власти, убило старого маршала. В сущности, это убийство.
«Если же назвавшийся начальником караула (помощником начальника караула, разводящим) окажется неизвестным или находящиеся с ним лица не выполнят требования часового оставаться на месте, то часовой предупреждает нарушителей окриком: «Стой, стрелять буду!» При невыполнении нарушителями этого требования часовой применяет по ним оружие».
Так гласит суровая и точная проза «Устава караульной службы», его статья 177. Эта же статья чуть выше уточняет ситуацию:
«В условиях плохой видимости, когда с расстояния, указанного в табеле постам, нельзя рассмотреть приближающегося к посту или к запретной границе, часовой останавливает их окриком: «Стой, кто идет?!» Если ответа не последовало, то часовой предупреждает: «Стой, стрелять буду…» Если нарушитель не останавливается и пытается проникнуть к охраняемому объекту (на пост) или после такой попытки обращается в бегство, то часовой производит предупредительный выстрел вверх. При невыполнении нарушителем и этого требования часовой применяет по нему оружие… Когда на окрик часового последует ответ: «Идет начальник караула…», часовой приказывает: «Начальник караула ко мне, остальные на месте!»; если необходимо, часовой требует, чтобы приближающийся к нему осветил свое лицо…»
Представим: ночь, туман, освещенное снизу слабым огнем зажигалки или спички лицо. Часовой знает это лицо. Свой. Большое, винного цвета родимое пятно на черепе.
«Убедившись, что назвавшийся действительно является начальником караула (помощником начальника караула, разводящим), часовой допускает к себе прибывших лиц».
Прибывшие лица, улыбаясь, подходят вплотную к часовому. И бросаются на него. Ударяют штыком в шею под затылочной костью. Или набрасывают ему на шею струну. Или засовывают ему в рот дуло пистолета ТТ. Хлещет кровь. Еще вчера бывший своим оказался не своим сегодня. Против предательства начальника караула часовой бессилен.
В унизительные дни конца августа 1991 года перечитывал я для укрепления духа «Устав караульной службы Вооруженных Сил СССР». Его бронзовой могущественности прозу, сработанную моими дедами и отцами для целей защиты Отечества. И пришел к твердому убеждению, что советские ультрабуржуа убили нашего Часового. Приблизившись к нему обманным путем. Подобрались к нему вплотную со «своим» Горбачевым, начальником караула. Который давно уже (или никогда) и не был своим.
05.09.91. В «Ле Монд» короткая заметка, затиснутая в глубину газеты, под названием «Профанация могилы маршала Ахромеева»:
«Тело маршала Ахромеева, бывшего военного советника Горбачева, который убил себя после неудачи путча, было выкопано из могилы, и вандалы сорвали с него униформу, — сообщило во вторник 3 сентября советское телевидение. (Агентство Франс Пресс, АП, Рейтер.)»
То есть через десяток дней над захороненным телом Часового надругались. Так пусть же играют сводные небесные оркестры всех родов войск для тебя, маршал.
Духовная мужественность
«Устав гарнизонной и караульной служб» на моем столе — произведение позднее. Он утвержден Верховным Советом СССР в июле 1975 года, дополнен в 1977 и 1980 годах и отпечатан в 1990 году. Многие положения его великолепны, но, увы, здесь и там он тронут всеразъедающим плесневым грибом декадентства. Статья 81 гласит:
«Применение оружия является крайней мерой и допускается только в исключительных случаях, не терпящих никакого отлагательства, когда все другие принятые меры оказались безуспешными или когда по условиям обстановки принятие других мер окажется невозможным».
Следует перечисление исключительных случаев:
«…при защите военнослужащих, а при необходимости и гражданских лиц от нападения, угрожающего их жизни, если иначе их защитить нельзя; для отражения нападения на патруль, когда жизнь начальника патруля или патрульных подвергается непосредственной опасности; при задержании преступника, оказывающего вооруженное сопротивление; при задержании преступника, совершающего побег из-под стражи, когда другими способами его задержать невозможно».
Это все случаи. Применение оружия, таким образом, разрешается только для самозащиты. Всякая инициатива, всякие импульсы нападения уничтожены следующей трусливой процедурой:
«…Начальник патруля обязан голосом или выстрелом вверх предупредить об этом лицо, против которого применяется оружие. О применении оружия начальник патруля немедленно докладывает военному коменданту гарнизона или его помощнику (дежурному по караулам)». «Составу патруля во всех случаях категорически запрещается применять огнестрельное оружие на многолюдных улицах, площадях и в общественных местах, когда от этого могут пострадать посторонние лица. Никто из состава патруля не имеет права угрожать оружием и производить предупредительные выстрелы в целях наведения порядка, за исключением случаев, предусмотренных настоящим уставом».
Статья 81 оставляет грустное впечатление. Она свидетельствует о декадентстве армии, о потере инициативы, о боязни ответственности за каждую стреляную гильзу, о «замирении» армии, о ее беззубости. Подобные статьи в уставе ведут армию и страну, защищаемую этой армией, прямиком к гибели. Армия ведь задумана как инструмент насилия, в этом ее доблесть, в этом ее предназначение. Попытка смягчить инструмент насилия, сделать его вежливым, уклончивым, извиняющимся снижает эффективность армии.
Устав с гнильцой утвержден в 1975 году, но Советская Армия находится в периоде декаданса уже куда более длительное время, возможно, с середины 50-х годов. Примет декадентства множество. Пару лет назад прислали мне с родной земли солдатскую военную форму. Пуговицы на солдатском мундире — о, верх неприличия и знак бессилия — оказались пластиковыми! Как себя может чувствовать солдат в мундире с тусклыми пластиковыми пуговицами? Неуверенно. Ведь блистали армии храбрых стран своими шитыми
