Фрэнк Лин
Точка кипения
Посвящается Агнес Мэри Макклин
1
Инсула Пэрриса никак нельзя было назвать многословным.
– Гольф-клуб «Тарн». Встретимся у входа, – злобно буркнул он, прежде чем бросить трубку на рычаг. Можно подумать, это я его шантажировал.
Поездка в Тарн имела для меня особый смысл. Там двое моих детей, два сына, близнецы. Я поклялся никогда их не видеть и клятву свою держу.
Как говорится, все сразу иметь невозможно. По крайней мере, после нескольких сумрачных месяцев светило солнце. Его длинные, косые, низкие лучи прошивали салон машины, так что пришлось опустить козырек.
Добравшись до клуба, в который допускались лишь избранные, я понял, что Инсул Пэррис имел в виду именно то, что сказал по телефону: точно у входа, ни шагом дальше.
Я заметил его фигуру, повторяющую очертания груши, когда прикидывал, куда бы приткнуть машину. Припарковаться у клуба было гораздо труднее, чем стать его членом. Даже если привратники пропустили бы меня на стоянку, вряд ли бы мне удалось проскользнуть незамеченным среди «роллс-ройсов», «БМВ», «мерседесов» и «ягуаров» на своем по уши заляпанном грязью «мондео». Так что я притормозил на ближайшей обочине.
Пэррис торчал на верхней ступеньке вычурной лестницы. Видно было, что нервы у него на пределе, – как и полагалось в такой ситуации. За распространение детской порнографии можно загреметь на много лет, не говоря уж о навечно потерянной репутации. Пока он все еще оставался человеком с положением. Ему было что защищать, и он стоял, как атаман разбойников у входа в свое логово. С одной только оговоркой, – это было не его логово. Он и моргнуть не успеет, как хозяева вышибут его, попадись им на глаза хотя бы одна штуковина из свертка, который я держал в руках.
Пэррис знал, что делает. Место нашей встречи гудело – проходил ежегодный профессионально- любительский турнир по гольфу. И я тут оказался не единственным мальчиком на посылках, но наверняка самым высокооплачиваемым.
Дело в общем-то было плевое – передать лично в руки материал, собранный уволенными сотрудниками, которые хотели выжать из своего бывшего босса все, что могли. То, чем занимался этот тип, мерзко, но теперь любой может добыть всю эту грязь в Интернете. В любом случае не мне было судить Пэрриса, да и не желтой прессе, на растерзание которой его грозили отдать. Обычно наглый и самоуверенный, Пэррис теперь будто язык проглотил, – не скоро ему захочется снова прогуляться по всемирной паутине.
Я протянул клиенту материалы и тут, словно в детской игре, сверток, едва коснувшись его руки, отлетел прочь, ненароком выбитый из моих пальцев бурно выяснявшей отношения парочкой.
Взбешенный мужчина лет сорока, с багровым лицом, и без умолку тараторившая рыжеволосая женщина, гораздо моложе его, пролетели мимо нас, толкнув Пэрриса так, что он чуть не уселся на куст в кадке. По мере того, как мой сверток отсчитывал ступеньки, из него выпрыгивали дискеты. Я бросился их собирать и отдал Пэррису. Можно было подумать, что бедолага сейчас со страху обмочится, но мое внимание уже занимала буйная парочка.
Гражданин с красной физиономией пытался отвязаться от визгливой дамочки. Это была не просто война полов, но борьба противоположностей: прекрасно сложенная, воздушная и элегантная против угрюмого громилы с мясистым лбом, огромным носом и помятым, как у новорожденного щенка, лицом. Он резко повернулся на каблуках, чтобы мимо нас вернуться в клуб. Бедный Пэррис вздрогнул и спрятался за мою спину.
– Сучка безмозглая! – прогремел скандалист через плечо. – Тебе полезно проветриться!
Это был ложный шаг! – женщина явно не рассчитывала, что ее выставят вон. Она набросилась на своего спутника сзади и, ухватив черный клок волос на загривке, стала трясти его голову, будто пустую тыкву.
Все вокруг, казалось, замерло: отвисшие от удивления челюсти, выпученные глаза. Такие казусы в порядке вещей в местах попроще, но здесь, в увенчанном лаврами «Тарне», скандал сразу приковал к себе внимание публики. Одно дело чемпионат по гольфу, где все как на витрине, и совсем другое – настоящая жизнь.
Красномордый был парень крупный, под метр девяносто. Тряхнув плечами, он без труда смахнул с себя рыжую девицу, а затем, повернувшись, нацелился ей в глаз кулаком размером с кочан капусты. В следующую секунду он передумал. Может, на него подействовали неодобрительные крики публики, – может, и нет. Не похож он был на тех, кому есть дело до мнения окружающих.
Ударить женщину по лицу он так и не решился. Вместо этого толкнул ее в плечо и повалил навзничь. Потом, будто устыдившись содеянного, не вернулся в клуб, а направился на стоянку.
Рыжая стала подниматься с земли.
– И это настоящий мужчина? – визгливо прокричала она и, упершись кулачками в бока, разразилась хохотом, который, как я предполагаю, считала насмешливым. Я бы не стал причислять издаваемые женщиной звуки к разряду клинических симптомов. Взрыв хохота прозвучал натурально, хотя и слишком громко, а вот последовавший за ним вздох больше напоминал оглушительное бульканье. Это было явление столь же нежелательное на стоянке гольф-клуба «Тарн», как крапивница на пикнике нудистов. Красномордый приостановился.
– Отвяжись, пьянь прилипчивая, – взревел он, вытаскивая из кармана ключи, чтоб завести свой обляпанный грязью «порше».
Я снова посмотрел на жертву. Ей никак не удавалось твердо встать на ноги. Сравнивая изгибы ее фигуры с округлыми формами сверкавшего густым серебром «порше», я сделал вывод не в пользу последнего. Такая яркая женщина требует больших денег, – а с большими тратами жди больших неприятностей.
– Ты, подержанный секс-механизм, не смей называть меня пьянью! – прокричала она.
