отпрыгнул к кустам и прижался к ним, чувствуя, как в тело впиваются колючки. Когда я протер глаза, джип уже скрылся за поворотом.
Лихачи часто развлекаются в этом районе, но обычно это молодежь на велосипедах или старых развалюхах. Я решил, что в полицию сообщать не стоит: главное, я не пострадал.
Когда я добрался до дому, начинался час пик. Я постоял под душем, смысл пот и грязь, позавтракал кукурузными хлопьями и, надев серый костюм, незаметно влился в толпу мужчин в сером, так же как и я, направлявшихся в центр города. Жанин с ее цыплятами улетучились.
Прямо на пороге офиса меня ждала Селеста.
– В чем дело? Надеешься на повышение?
– Как вы угадали? – спросила она серьезно. – Я записалась на курс в колледже. Хочу стать юрисконсультом.
– Означает ли это, что «Робин Гуд Инвестигейшнз» потеряет такого ценного сотрудника? – спросил я со скрытой надеждой на такую перспективу.
– Нет-нет, мистер Кьюнан. Сначала мне надо получить квалификацию. Не волнуйтесь, я не стану надолго отлучаться. Если только на время экзаменов или если что-то срочное.
– Всегда рад помочь, только свистни, – сказал я.
Но мое благодушие по отношению к окружающим продлилось недолго. Я сидел за столом и разбирал почту, которую собрала Селеста. Обычные бумаги, кроме одной: письмо от какого-то психа, предлагавшего услуги в раскрытии любых преступлений.
– Заведи папку «Маразматики» и подшей в нее, – велел я Селесте и вернулся на свое место.
В час тридцать у меня была намечена встреча в крупной страховой компании, где мне причиталось вознаграждение за разоблачение лжепострадавшего. И больше никаких дел. День обещал быть легким. Длинная пробежка помогла мне расслабиться, но, как облачко на горизонте, мне не давали покоя темные мысли о деле Винса Кинга. Уж слишком много против него улик. Кинг всегда отличался тем, что не применял насилия во время своих многочисленных взломов и никогда не оставлял следов, поэтому совершенные им преступления оставались нераскрытыми. И вдруг он меняет тактику: убивает Масгрейва, которого никто бы никогда не заподозрил, и полицейского. После этого Кинга находят без чувств, в паутине неоспоримых доказательств его вины.
В письме его адвоката Деверо-Олмонда упоминаются процедурные ошибки, допущенные на суде, но до разгадки здесь далеко. Был только один человек, которого я мог прямо спросить, действительно ли дело было сфабриковано, – мой отец. Я с неохотой потянулся к телефону: делать нечего, придется нанести Пэдди визит.
– Если понадобится, звони на мобильный, – сказал я Селесте. – Я буду в Болтоне.
– Время записывать? – спросила она, вытаскивая из ящика журнал, в котором мы отмечали часы, затраченные на то или иное дело.
Я чуть было не сказал «нет», но вспомнил о замечании Жанин по поводу дорогих нарядов Марти. Деверо-Олмонд и Макмэхон все свои денежки за дело Кинга давно уже получили. Чем я хуже? Да и с Жанин будет легче общаться.
– Записывай, – сказал я.
В наших местах говорят, что самый короткий путь из Манчестера лежит через дверь трактира, но до Болтона, где живут мои родители, и так рукой подать. Я ехал по той же самой трассе, которая недавно привела меня в Лидс, и думал о Марти и ее хитрой уловке. Справа от меня, при въезде на Бартон-Бридж, высилась сводчатая крыша торгового «Траффорд-центра», выстроенного в доселе невиданном греко- романо-визайнтийско-египетском стиле с примесью Микеланджело и сэра Кристофера Рена. Сам Траффорд остался позади, я свернул на Болтон и поехал вдоль длинного склона, припоминая, что в старину об этом местечке говорили так: здесь мельницы встречаются с холмами. Мимо мелькали прижавшиеся друг к другу пирожковые, индийские и пакистанские ресторанчики, кондитерские и бывшие церкви с колокольнями, переделанные в мечети с минаретами. Дома из красного кирпича сменились серыми строениями, и вскоре я выехал на пустынное загороднее шоссе.
Мои родители, наряду с дюжиной таких же романтически настроенных бывших горожан, занимали один из шести коттеджей, расположенных вдоль изрытой глубокими колеями деревенской дороги, которая к тому же еще и петляет километра два, прежде чем слиться с нормальным шоссе. Самопровозглашенный управляющий этого стихийного поселка Джейк Карлесс, увидев меня, то ли заворчал то ли захрюкал вместо того, чтобы поздороваться по-человечески.
Пэдди встретил меня на крыльце. Его одежда была столь тщательно выдержана в деревенском стиле, что на фоне старых стен, которым перевалило лет за двести, он смотрелся как актер в исторических декорациях. Тяжеленные ботинки, штаны из толстой грубой ткани, кожаная куртка и свитер, – для полной картины не хватало только лука и стрел. Мне невольно подумалось, что такой добротный костюм переживет любого хозяина.
– Что случилось? – прогремел Пэдди, как только я вышел из машины.
– Винс Кинг. Я встречался с ним Лидсе.
– Опять суешь нос куда не следует! – взорвался отец. Лицо побагровело. В дверях появилась обеспокоенная мать.
– Успокойся, дорогой. Уверена, у нашего Дейвида были на то серьезные причины, – вмешалась она.
– Серьезные причины! Как же? Черт бы побрал нашего Дейвида! Пусть Кинг сгниет за решеткой. Тому несчастному полицейскому было всего двадцать шесть.
– И ни у кого не возникло сомнений по поводу приговора? – решительно спросил я.
– Сомнения? Разве можно быть уверенным в приговоре? Любой судебный процесс на пятьдесят процентов состоит из болтовни высокооплачиваемых адвокатов, которые умеют пускать пыль в глаза и будить сомнения.
– Адвокат Кинга написал письмо Марти. Он утверждает, что Джеймс Макмэхон, представлявший защиту
