– Мы вот посоветовались с супругой моей будущей и решили, что вам, ребятки, – передразнил он, повторив любимое слово Турецкого, – наиболее целесообразно будет устроиться вот здесь, на веранде. И тихо, и воздух свежий, и Сашок спит чутко, я по прошлой ночи понял. И вообще, интуиция, стало быть, у него, имеется, а это штука не частая. Поэтому иди, забирай матрасы, белье, одеяла, да и на покой. Все сказал. Спокойной, стало быть... тьфу! – Спите спокойно...
Лина смотрела на Александра влюбленными глазами.
– И как это тебе удалось?
– Что именно?
– А вот это все, – она обвела глазами вокруг себя.
– Сам не знаю. Наверное, и тетка поняла, что в жизни не все так просто получается. Есть нюансы. Надо что-то пережить, передумать... Она ж ведь, я знаю, тоже всю жизнь в дядю Леву была влюблена, хотя тот был чуть ли не вдвое старше ее, совсем еще девчонки. А теперь вот Сережа... Но я, прежде чем... так сказать, нам с тобой познакомиться поближе, хотел бы еще одно маленькое дельце провернуть.
– Интересно? – удивилась Лина, которая уже разделась и лежала, закутавшись в одеяло.
– Мне сегодня пришла эта мысль в голову. Чего я все на себя тяну? Есть же помощники! Пусть тоже потрудятся. За доброе слово, а не за деньги. Вот я сейчас сделаю один звоночек в Москву, и ты все сразу поймешь.
Лина посмотрела на него с некоторой опаской, но и с нетерпением.
Турецкий отыскал в меню номер Макса и сделал вызов.
– Здорово, старина. Ты уж увидел, что это я. Послушай, бродяга, то, чем вы с Милой занимаетесь, это государево дело. За это, надеюсь, Меркулов отстегнет вам на пропитание. В смысле – на кофе с чипсами. А вот то, о чем я хочу тебя попросить, смогут однажды оценить только два-три благодарных человека. Но хороших. И на большее можешь не рассчитывать. Как тебе условия?
Ночь была. Тихо. Даже суда в порту не ревели, отдыхали. И Лина прекрасно слышала этот диалог.
– Ну, чо... – прошамкал Макс, чем-то похрустывая. – Я так понимаю, это тебе лично, ага?
– Логично, Штирлиц. А задачка проста, как... как что? – спросил у Лины, – и сам же ответил: – Как жареный сухарик с запахом бекона.
Макс загоготал, что уже само по себе было явлением необычным, во всяком случае для него, великого молчальника.
– Борисыч, неужто там у вас моей закуской пахнет?
– У меня слух острый, бродяга. Так слушай. У меня есть телефонный номер. Запиши на всякий случай: два, тридцать два, семь, шесть, пять, четыре. Чей он и откуда – загадка. В каком городе и кто конкретно номером владеет – тоже загадка. Для всех, без исключения. Но не для тебя. Я правильно мыслю, бродяга?
– Я усек. Опять рутина, – пробурчал Макс.
– Почему, это творческая работа!
– Какая творческая, Борисыч? Мне даже этим вашим паучком скучно заниматься. Так уж пусть, раз хорошенькая девушка просит. Она хорошенькая?
– Хорошенькая. И умненькая. Там Антон уже петли вьет.
– А я выше ревности, – парировал Макс.
Посмеялись, и Макс спросил:
– Хочешь знать, какие арифметические действия? Излагаю. Запускаю вопрос в базы данных губернских городов, где имеются семизначные номера, чтоб выдали один-единственный. По каждой базе.
– Это здорово противозаконно?
– А кто тебе сказал, что так вообще можно делать? Я не слышал. Какие организации предпочтительнее?
– Связанные с интеллектуальными проблемами. С обилием информации. Если даже бомжи признали мужика за полковника, это тебе о чем-нибудь говорит?
– Примерно. Милиция, значит, подходит, а золотари, скорее всего, нет.
– Это точно, на золотаря он не потянет, «соображалки» маловато. Кстати, чтоб развлечься, хочешь старый анекдот?
– Борисыч, сочту! – радостно загудел Макс.
– Дело прошлое. Работает бригада упомянутых золотарей. Главный, то есть мастер, стоит внизу, в яме, а подмастерье – наверху. Мастер черпает дерьмо ведром и бросает это ведро вверх. Подмастерье ловит и выливает в бочку. Таков процесс. Но иногда подмастерье промахивается, и тогда ведро летит вниз и, чаще всего, надевается мастеру на голову. Ну, ты понимаешь, трудовой процесс прерывается. Мастер стирает с лица... это... рабочий материал и кричит: «Сукин сын! Никогда мастером не станешь! Так и сдохнешь в подмастерьях!»
Минуты полторы в трубке что-то гудело и грохотало.
– А ты мыслишь в правильном направлении, – сказал, и сам отсмеявшись, Турецкий, который и смеялся-то по той причине, что никогда не видел, чтобы так истерично хохотала женщина. – Макс, моя просьба тебя здорово отвлечет от того, чем ты сейчас занят?
– Это что, от разговора с тобой, Борисыч? Нет, не отвлечет. Это ж обычная рыбалка... Я когда-то любил. В детстве. Вроде как на живца... А остальное пусть тебя не волнует. Когда будить?
– Что, так быстро? А я думал...
– Думай о хорошем... – сказал Макс и отключился.
Лина продолжала беззвучно рыдать, вытирая слезы уголком простыни.
– Слушай, они у тебя все такие гении?
– Понимаешь, какая штука получается? – с грустью сказал Александр. – Они-то молодцы. Талантливые ребята. Но дело в том... точнее, беда наша в том, что ловят-то они как раз гения. Да и ловят на полудохлую рыбешку...
– Ты знаешь, – зашептала она ему на ухо, – я больше всего боялась, что прошлая наша с тобой встреча была последней...
И так горячо ему стало от этих слов! Прямо хоть плачь...
Глава девятая
ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА
Мила допила чай, отставила в сторону пустую чашку и сказала:
– Число, я могу забрать у тебя свою керосинку?
– Шпионка, ты можешь все! – и он торжественно протянул ей ключ на брелке – большой прозрачной капле, внутри которой находился маленький скорпион, обычный южнобережный сувенир. – Ты знаешь где. А ключ оставь на полочке.
– Я знаю где, – улыбнулась Мила. – Не забудь о моей просьбе и, если что, сразу выходи на меня...
Число кивнул и, как показалось Антону, укоризненно покачал-таки головой.
Они попрощались и вышли. Скунс по-прежнему ловко отделывался от наседавших на него любителей Интернета. Он лишь кивнул выходящим и снова закричал:
– Господа пиплы, отвалите от несчастного Скунса, все равно ничего не добьетесь!
– Быстро прикрой меня, – шепнула Антону Мила и спряталась за его спиной, став почти незаметной.
И он, медленно развернувшись и раскинув в стороны локти, пошел вниз по ступенькам, раздвигая своей крупной фигурой толпу и без конца извиняясь. Мила же, как-то съежившись, шла, прижавшись к нему, под прикрытием его широкой спины. Потом обернулась, выглянула, быстро сказала:
– Давай скорей в машину...
– Что случилось? – спросил Антон, забираясь в автомобиль и открывая для Милы правую дверцу.
– Она пришла, – коротко ответила Мила, вытаскивая из сумки свой ноутбук и открывая его. – Сейчас ее пустят, и она сядет за комп... Докторша Си... Ну, посмотрим, какая ты докторша...
Это у нее прозвучало примерно так же, как у знаменитого таможенника Верещагина, встретившего куском тола с горящим фитилем не менее знаменитого товарища Сухова. И Плетнев только головой покачал, усмехнувшись: ох уж эти девичьи проблемы...
– Чего ты собираешься делать? – спросил он.
