— Один день! — Галькобород сердито потряс молотком в ее сторону. — Один день, может быть, даже меньше! И ты увидишь!
Мухоножка вздохнул и устроился поудобнее на коленях у Бена.
— Эти горные гномы такие задаваки, — шепнул он мальчику. — Они всегда все лучше знают! Но с этим он, возможно, и вправду справится. В камнях они действительно понимают.
— Один день? — Лунг зевнул и снова с сомнением посмотрел на крошечного гнома. — Ты, однако, очень много обещаешь! Разбуди нас, если и вправду встретишь что-то живое. Обещаешь?
— Конечно, конечно, — ответил Галькобород. Он опустился на колени, ощупал рукой окаменелую чешую и начал обстукивать ее молотком так осторожно, что звук получался не громче тиканья часов.
Бен наблюдал некоторое время, как работает гном. Но глаза у него слипались. И когда драконы и кобольды давно уже спали и даже из самолетика Лолы доносилось легкое похрапывание, уснул наконец и он, а за ним и Мухоножка.
В большой пещере стало совсем тихо. Только Галькобород продолжал неутомимо работать молотком. Время от времени он поглядывал на остатки панциря, лежавшие в медленно застывавшем золоте. Гном злорадно усмехался и продолжал работать.
ДРАКОН ПРОСЫПАЕТСЯ
Первый дракон проснулся, когда все еще спали.
Галькобород проделал в каменной оболочке длинную, тонкую, как ниточка, трещину. Когда он снова поднял молоток, чтобы немного расширить ее, камень у него под ногами еле ощутимо дрогнул. Галькобород приложил ухо к трещине и прислушался. Оттуда доносился скрежет — скорлупа скребла по грубому камню. Под ногами гнома с треском разбегались тонкие, словно паутинка, трещины. Гном поскорее спрыгнул — и приземлился прямо на мягкий живот спящего мальчика.
— Ой! — Бен подскочил от испуга. — Что случилось?
Мухоножка ошалело протирал глаза.
— Готово! — крикнул Галькобород, танцуя в своих грубых сапогах на животе Бена. Мухоножка повернулся к окаменелым драконам.
— Прислушайтесь, юный господин! — прошептал он. Но Бен и сам уже слышал. Из камня доносилось кряхтенье и оханье.
— Лунг! — Бен схватил Мухоножку и Галькоборода и отпрыгнул на несколько шагов. — Лунг, просыпайся! Он шевелится!
Все встрепенулись.
— Что такое? — спросила Лола, выскакивая из самолета.
— Он вылупляется! — крикнул Бен. Крыса в три прыжка оказалась у него на плече.
Серый камень, в котором Галькобород проделал трещину, шуршал, трещал, крошился — и вдруг распался на тысячу кусков. Все испуганно отпрянули.
Из осколков вылез дракон — кряхтя, с трудом двигая пыльными затекшими лапами. Глаза у него были еще полузакрыты. Покачиваясь, он сделал несколько шагов, стряхнул с чешуи оставшиеся камни и открыл глаза. Он глядел вокруг непонимающими глазами, словно очнувшись от сна. Майя подошла к нему.
— Искрохвост! — позвала она. — Узнаешь меня?
Несколько мгновений дракон молча таращился на нее. Потом медленно вытянул шею и потянул носом воздух.
— Майя! — сказал он. — Что произошло? — он повернулся к Лунгу, стоявшему позади Майи. — Ты кто и… — он уставился на кобольдов и Бена, на плечах которого сидели Галькобород, Мухоножка и Лола, — и кто они?
— Один из них — дубидаи, — ответил Бурр-бурр-чан, скрестив на груди свои четыре руки. — Ты нас еще не забыл, Искрохвост?
Искрохвост растерянно кивнул. И тут его взгляд упал на искореженный панцирь Крапивника. Дракон в страхе отпрянул, шепча:
— Он здесь! Золотой тоже здесь!
— Нет, он был здесь! — сказала Серношерстка, почесывая живот. — Но мы его расплавили.
— Ну, не то чтобы мы, — вставил Бурр-бурр-чан. — Это сделали Лунг и Майя.
Искрохвост неуверенно шагнул к Майе.
— Вы победили Золотого? Вы вдвоем? — он недоверчиво покачал головой и закрыл глаза. — Это сон, — пробормотал он. — Прекрасный сон. Точно.
— Нет, это не сон, — Майя толкала его мордой, пока он снова не открыл глаза. — Золотой дракон мертв.
— Или что-то вроде того, — добавил Бен. Искрохвост изумленно повернулся к нему.
— Повелитель драконов! — прошептал он. Майя сдула со лба Искрохвоста каменную крошку.
— Да, Повелитель драконов вернулся, и Золотой побежден, — сказала она.
— Как в древних легендах, — пробормотал Искрохвост, бросая взгляд на расплавленный панцирь Крапивника. — Как в тех легендах, которые ты нам вечно рассказывала, Майя.
— Но победили его не легенды, — сказал Бен, спуская на землю Лолу и гнома.
— Да, победили его мы! — воскликнула Серношерстка, разводя руками по сторонам. — Мы, все вместе. Кобольды, драконы, человеческое дитя, гомункулус, гном и крыса. Мы оказались плавящей смесью! — она засмеялась. — А ты, к сожалению, все проспал. Как и вон те, — она показала на остальных драконов, все еще дремавших в каменных оболочках. Искрохвост обернулся и пошел к ним. Не веря своим глазам, остановился он перед обломками собственной каменной скорлупы.
— Что произошло? — тихо спросил он. — Объясни мне, Майя! Что все это значит, если это не сон?
Дракониха подошла ближе и ткнула его мордой в пыльный бок:
— Ну как, похоже на сон? Нет. Это явь. Ты проснулся. Тебя разбудил вот этот горный гном.
Галькобород гордо выпятил грудь.
— А остальных он тоже разбудит? — спросил Искрохвост. Галькобород скрестил руки на груди и ухмыльнулся:
— Конечно. Если сторгуемся.
— Ну конечно! — крикнул Мухоножка с плеча Бена. — Так я и знал, башка твоя гипсовая! Горный гном бесплатно ничего не делает. Чего тебе надо? Золота? Драгоценных камней?
— Нет! — возмущенно выкрикнул Галькобород. — Вовсе нет, гомункулус ты паученогий! Я ведь уже сказал. Я хочу остаться в этой пещере. Немного постучать в ней молотком. Вывести наружу и отшлифовать ее красоту. Может быть, выковырять себе один-два крошечных камушка. Не больше.
Майя насмешливо смотрела на него сверху вниз.
— Одним-двумя ты, конечно, не ограничишься, гном, — сказала она. — Больно ты жаден. Но мы тебе все же разрешим остаться здесь, если ты разбудишь остальных.
Галькобород поклонился ей. Так низко, что ему пришлось придержать шляпу.
— Я разбужу их! — воскликнул он. — Всех, ваше серебряное сиятельство, всех. Я немедленно примусь за работу.
И он уже снова карабкался с молотком в руках по следующему драконьему хвосту и через мгновение стучал по камню с таким усердием, словно над душой у него стоял его прежний хозяин.
Лунг и Майя окружили с двух сторон запыленного Искрохвоста и повели его по длинному туннелю на вольный воздух, где он не был уже более тысячи ночей. Черные вороны исчезли. Три дракона пролетели над долиной в лучах тонкого месяца, и Искрохвост омыл в озере пыль со своей чешуи. Жаба, одолжившая свою жизнь Крапивнику, сидела на берегу и смотрела на них. С каждым лунным лучом, падавшим на драконью чешую, таяли ее черные воспоминания.
ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
В полдень следующего дня Лунг сидел на уступе, выдававшемся над долиной, и не мог уснуть. Из большой пещеры его прогнал стук Галькоборода. Но даже солнце, свет и тепло которого обычно нагоняло на
