И тут я понял, что боюсь и стесняюсь. Ведь я не привык встречаться с незнакомыми людьми и совсем не знал тех, кто живет в Вишневой долине. Так я и сказал Юнатану.
— И чего ты боишься? — пристыдил он меня. — Почему ты думаешь, что они хотят тебе плохого?
— Нет, конечно, вряд ли хотят. Но они могут посмеяться надо мной.
Я сразу же понял, что сморозил глупость: ведь с чего бы им смеяться надо мной? Вечно я внушаю себе глупости.
— Знаешь что, — предложил Юнатан, — давай договоримся называть тебя Карл, у нас же теперь новая фамилия. Над Сухариком Львиное Сердце они поневоле засмеются. Помнишь, как в тот раз мы сами чуть не лопнули со смеху?
Имя Карл мне нравилось. Оно и в самом деле лучше под ходило к новой фамилии.
— Карл Львиное Сердце! — попробовал я на слух. — Вот едут Карл и Юнатан Львиное Сердце. — Звучало неплохо.
— Но для меня ты все равно останешься Сухариком. Так и знай, дорогой Карл!
Скоро мы оказались в деревне и, звеня подковами, поскакали по улице. Куда ехать, я догадался сразу: смех и громкие голоса слышались издалека. А потом мы увидели вывеску с нарисованным золотым петухом. Ну конечно же, то была харчевня «Золотой Гребешок», в точности как в книжках с картинками. Окна большого дома светились уютно и заманчиво. Мне не терпелось войти внутрь. Я ведь ни разу не бывал в таких местах.
Но сначала мы въехали во двор и поставили Грима и Фьялара у коновязи, там сгрудилось полно лошадей, целый табун. Видно, правду сказал Юнатан: у каждого в Нангияле была лошадь. И, видно, все до единого в долине съехались этим вечером в «Золотой Гребешок». Когда мы вошли, то увидели тьму– тьмущую народу. Мужчины и женщины, взрослые и дети — здесь собрались все жители долины, они сидели, болтали и веселились, хотя кое–кто из маленьких уже спал на коленях родителей.
И какое оживление наступило, когда вошли мы!!
— Юнатан — закричали они. — Приехал Юнатан!
Сам хозяин харчевни — рослый, краснощекий, прямо–таки красавец мужчина, — он воскликнул громко, перекрыв общий гам:
— Приехал Юнатан! Да нет, приехали братья Львиное Сердце! Враз оба!
Он подошел и одним рывком поднял меня и поставил на стол. Чтобы все видели. Я стоял и чувствовал, что краснею.
Но Юнатан выручил меня.
— Познакомьтесь все с моим дорогим братом Карлом Львиное Сердце, — серьезно сказал он. — Наконец–то он при–был. Будьте добры к нему, как когда–то ко мне.
— Не сомневайся! — ответил за всех хозяин. Он снял меня со стола, но перед тем как выпустить, прижал к груди, и я по чувствовал, до чего он сильный. — Между нами двумя, — объявил он, — быть крепкой дружбе! Такой же крепкой, как моя с Юнатаном! Зовут меня Йосси, хотя вообще–то кличут Золотым Гребешком. Запомни, Карл Львиное Сердце, для Золотого Гребешка ты всегда желанный гость!
София тоже оказалась здесь, в харчевне, она сидела за сто лом одна, и мы с Юнатаном пристроились рядом. Она обрадовалась нам, ласково улыбнулась и спросила, понравился ли мне мой конь, а у Юнатана поинтересовалась, не сможет ли он помочь ей в саду как–нибудь на днях. Но после София больше молчала, я заметил, что ей словно бы не по себе. И заметил еще одно: все в харчевне посматривали на нее с уважением, и никто не уходил домой, не поклонившись прежде в сторону нашего стола, точно в Софии было что–то особенное, хотя что–я понять не мог. Просто одетая, с косынкой на голове, сложив на груди загорелые натруженные руки, она сидела за столом и ничем не отличалась от самой простой крестьянки. И чего в ней такого особенного, удивлялся я.
Мне очень понравилось в харчевне. Мы спели много разных песен — знакомых и таких, что я услышал впервые, — и все жители долины громко смеялись и радовались. Но на самом ли деле им было весело? Иногда мне чудилось, что многим тоже не по себе, как Софии. Словно время от времени все они о чем–то вспоминали. Вспоминали то, чего боялись. Но ведь Юнатан говорил, что жить в Вишневой долине легко и про сто, так чего же они боялись? Ну да ладно! Вообще крестьяне веселились вовсю, пели и смеялись, и было видно, что все здесь добрые друзья и любят друг друга. Хотя больше всего, по–моему, они любили Юнатана. Здесь, как и дома, в городе, его любили все. И еще жители долины очень любили и уважали Софию.
Хотя … Потом, когда мы собрались домой и вышли с Юнатаном во двор, чтобы отвязать лошадей, я спросил его:
— Юнатан, скажи мне, и чего это такого особенного в Софии?
И тут же совсем рядом с нами раздался резкий голос:
— Вот–вот! И я давно думаю: чего это в ней особенного?
Из–за темноты во дворе я не видел говорившего. Но неожиданно он шагнул под окно, и я узнал человека, который сидел в харчевне неподалеку от нас. Мужчину с рыжими кучерявыми волосами и рыжей бородой. Я давно заметил его: он все время хмурился и не пел вместе со всеми.
- Кто он такой? — спросил я, когда мы выезжали из ворот.
– Этого человека зовут Хуберт, — ответил Юнатан. — И он отлично знает, чем замечательна наша София.
Мы поехали домой. Стояла про хладная звездная ночь. Ни когда прежде я не видел столько звезд. И таких сияющих звезд! Я попытался угадать, какая из них Земля.
Но Юнатан сказал мне:
— Земля? Нет, она держит свой путь далеко–далеко от нас, в другом небе, и ее отсюда не видать.
Я представил себе, как она летит, и немного взгрустнул.
Глава 5
Прошло какое–то время, и в один прекрасный день я тоже узнал, чем замечательна София.
Утром Юнатан сказал:
- Съездим–ка мы сегодня в гости. К Королеве голубей.
— Отлично! — ответил Я. — Только что это за королева?
— София. Я ее так в шутку прозвал.
Гадать, почему он ее так прозвал, долго не пришлось. Дорога до Тюльпанов – усадьбы, где жила София, — оказалась неблизкой. Ее дом стоял на самой окраине Вишневой долины, сразу за ним поднимались высокие горы.
Мы подскакали к усадьбе рано утром. София кормила голубей. Всех своих белоснежных голубей. Едва я взглянул на них, как сразу вспомнил того, сидевшего на подоконнике у нас дома… тысячу лет назад.
— Ты помнишь? — шепнул я Юнатану. — Не один ли из этих голубей одолжил тебе крылья? В тот раз, когда ты по явился у меня.
— Само собой, — ответил он. — Как бы еще я добрался?
Только голуби Софии могут пролетать через небо. Они могут долететь куда угодно.
Голуби летали вокруг Софии, окутывая ее белым облаком порхающих крыльев. «Наверное, так и должна выглядеть Королева голубей», — подумал я.
Наконец София заметила нас. Она, как всегда, дружелюбно позд
оровалась с нами, но была невесела, была чем–то рас строена. Сразу после приветствия она негромко сказала Юнатану:
— Вчера вечером я нашла Виоланту мертвой, со стрелой в груди. Наверху, в Волчьей расселине. И без письма.
Глаза Юнатана потемнели. Я никогда еще не видел его таким — таким огорченным. Я не узнавал его,
