один из симптомов второй пинты «Особого шогготского».
— Поэтому с'час, — сказал Сет или, возможно, Уилф, — дела у нас идут ни шатко ни валко. В основном ожидаем.
— И молимся, — сказал Уилф, если это был не Сет.
— И молимся. Но довольно скоро все изменится.
— Да? — переспросил Бен. — И как же?
— Понимаешь, — доверительно сообщил тот, что повыше, — в любой день Великий Ктулху (в настоящий момент временно покойный), то есть наш босс, проснется в своем морском, так сказать, жилище.
— А тогда, — сказал тот, что был поменьше ростом, — он потянется, зевнет, оденется…
— Вероятно, сходит в туалет, я бы ничуть не удивился.
— Может, газеты почитает.
— … и покончив со всем этим, выйдет из океанских глубин и поглотит весь мир без остатка.
Бен счел это невероятно смешным.
— Как «пахарский», — сказал он.
— Вот именно! В точку! Отлично сказано, молодой американский джентльмен! Великий Ктулху сожрет мир, как пахарский, и на тарелке оставит только плевок брэнстонских пикулей.
— Вот эту бурую кучку? — спросил Бен.
Новые знакомые заверили его, что именно ее, и он сходил к стойке еще за тремя кружками «Особого шогготского».
Из последовавшего затем разговора он мало что помнил. Например, что допил свою пинту, и новые знакомые пригласили его на экскурсию по городку, где показывали различные достопримечательности. «Вот тут мы берем в прокат видеокассеты, а то большое здание — Безымянный Храм Запретных Богов, по воскресеньям у нас там благотворительные ярмарки в крипте…»
А Бен разъяснил им свою теорию относительно путеводителя и сказал (весьма эмоционально), что Инсмут одновременно и «живописный», и «прелестный». Еще он им поведал, что они лучшие друзья, какие у него когда-либо были, и что Инсмут «очаровательный».
Луна была почти полная, и в ее бледном свете оба его новых друга на удивление походили на гигантских лягушек. Или, возможно, на верблюдов.
Троица прошла до конца ржавого причала, и Сет и/или Уилф показали ему видимые в лунном свете под водой руины Затонувшего Р'лайэ. Тут Бена охватило то, что он настойчиво объяснял внезапным и непредвиденным приступом морской болезни, и его отчаянно и нескончаемо вырвало через металлические перила в черное море…
После этого все стало немного странно — или особо.
Бен Ласситер проснулся на холодном склоне холма с тупым уханьем боли в голове и гадким привкусом во рту. Он лежал головой на рюкзаке. По обе стороны от него простирались каменистые солончаки и никаких признаков дороги, никаких признаков городка или деревушки, будь то живописной, прелестной, очаровательной или даже колоритной.
Спотыкаясь, он почти час хромал до ближайшего шоссе, по которому побрел, пока не вышел к бензоколонке.
Там ему сказали, что в этих краях никакой деревушки под названием Инсмут нет. И про паб под названием «Некропомикон» тоже никто не слышал. Бен поведал про двух мужчин по имени Уилф и Сет и про их друга, которого зовут Странный Иэн, который крепко спит, — если, конечно, не мертв, — где-то на морском дне. А в ответ ему объяснили, что не слишком жалуют американских хиппи, которые бродят по берегу и принимают наркотики, и что он, вероятно, почувствует себя лучше после чашки крепкого чая и сандвича с тунцом и маринованными огурцами, но если он твердо вознамерился бродить по берегу и принимать наркотики, молодой Эрни, который работает в вечернюю смену, с радостью продаст ему мешочек доморощенного канабиса, пусть только приходит за ним после ленча.
Достав свой «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью», Бен попытался найти в нем Инсмут, чтобы доказать, что ему все не приснилось, но не смог отыскать страницу, на которой был описан город, — если она вообще там была. Впрочем, одна страница в путеводителе была выдрана, да так, что порвалась еще одна с другого конца книги.
Поморгав, Бен вызвал по телефону такси, которое доставило его на вокзал в Бутле, где он сел в поезд, который привез его в Манчестер, где он сел на самолет, который доставил его в Чикаго, где он сел в другой самолет и полетел в Даллас, где сел на еще один самолет, отправлявшийся на север, а там взял напрокат машину и поехал домой.
Мысль о том, что до моря больше шестисот миль, показалась ему весьма утешительной, но в последующие годы он все же перебрался в Небраску, чтобы еще больше увеличить это расстояние: было кое-что, что он увидел, или думал, что увидел, под старым причалом той ночью, чего ему так и не удалось изгнать из памяти. Да и серые дождевики скрывали тела, не предназначенные для человеческих глаз. Сквамозные. Ему не было нужды проверять это слово в словаре. Он и так знал. Тела были чешуйчатые.
Через несколько недель после возвращения домой Бен послал «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью» со своими пометками в издательство для передачи автору, приложив к нему пространное письмо с рядом полезных советов к последующим переизданиям. Еще он просил автора прислать ему копию той страницы, которая была вырвана из его экземпляра, — просто для собственного успокоения. Но втайне испытывал облегчение, когда дни превращались в месяцы, месяцы в годы, а затем в десятилетия, а она все не отвечала.
Вирус
В
