— А чем? — Мне стало по-настоящему интересно.
— Еще чего! Обойдешься. Думаешь, легко быть кладезем мудрости, стены которого покрыты зеленой слизью? И я терпеть не могу временных сдвигов! Для пророка они хуже геморроя. Кстати, о геморрое: зачем ты пришел, Джон Тейлор?
— Ищу человека по имени Безумец.
— Боже милостивый! Этот еще хуже тебя. Меня от него блевать тянет — хоть я и лишен желудка… Что же тебе от него надо?
— Значит, ты не знаешь?..
— Легко смеяться над калекой, — презрительно фыркнул оракул. — Но в отличие от тебя я все-таки знаю, где он. Только бесплатных ответов не будет: уж такие правила. Я, в конце концов, работаю. И буду работать, пока не истечет срок проклятия… А потом глазом моргнуть не успеешь, как исчезну!
— Ладно, ладно… — сказал я примирительно. — Сколько капель крови стоит недвусмысленный ответ?
— Одну-единственную, ваше высочество, — ответил оракул неожиданно елейным голосом. — И взойдя на трон, не забывайте обо мне…
— Ты это о чем? — Я попытался заглянуть поглубже во тьму колодца. — Опять слухи?
— Может быть, слухи, а может быть, и нет. — Оракул вновь стал высокомерным. — Пользуйся моей добротой, пока цена не поднялась.
Я достал булавку, уколол палец и стряхнул во тьму крупную каплю крови. Что-то негромко, но очень противно чавкнуло.
— Безумца найдешь в отеле «Гонорея», — сообщил оракул деловым тоном. — Квартал дешевых домов свиданий. Оглядывайся почаще и не разговаривай с незнакомыми женщинами, если не хочешь подхватить заразу. А теперь проваливай, у меня голова раскалывается. И не трать времени попусту, Джон Тейлор. Его осталось меньше, чем все вы думаете.
Отель «Гонорея», несмотря на претенциозную вывеску, полностью соответствовал названию: грязная, вонючая помойка с почасовой оплатой номеров, где свежая пара простыней считается роскошью. Развеселая прислуга отлавливала клиентов на тускло освещенных улицах, а клопы были такие большие, что выходили грабить прохожих в темных аллеях. Что на витрине, то и в магазине — неосторожный покупатель сам виноват. Никогда, впрочем, не переведутся те, для кого секс без грязи и без риска не в радость. Такова жизнь… Я шел по улице красных фонарей быстро и решительно, глядя прямо перед собой и не вынимая рук из карманов. Это не помогло.Очень скоро выяснилось, что меня здесь знают по имени. В таких местах дочери сумерек бывают опаснее иных монстров.
Я толкнул грязную дверь в центре облупленного фасада, под видавшей виды вывеской. Надо было взять резиновые перчатки… Я старался держаться как строительный инспектор или санитарный врач — словом, как человек, пришедший по делу. Вестибюль оказался убогим и неопрятным, как я и ожидал. Под ковром на каждом шагу что-то хрустело. Несколько человек неопределенного пола оторвались от глянцевых журналов, но ненадолго: узнав меня, они тут же вернулись к своему сомнительному чтению.
Трудно сказать, что могло понадобиться Безумцу в таком месте. Насколько я понимаю, такие банальные вещи, как секс, его не интересуют. С другой стороны, какая ему сейчас разница, в этом клоповнике или где- нибудь еще? А здесь вряд ли кто побеспокоит. Сюда просто так не заходят.
На пути к дежурному клерку, сидевшему за толстой стальной решеткой, меня перехватили два эльфа женского пола. Под огромными накрашенными глазами цвели профессиональные улыбки. Крылышки, правда, помяты, но еще переливаются всеми цветами радуги. Я улыбнулся и покачал головой. Эльфийки освободили дорогу, по-моему, не без облегчения. Одному богу известно, как выглядит моя репутация, если смотреть отсюда. Клерк точно не обрадовался, разглядев, с кем имеет дело. Низенький, плотный, мятые брюки, засаленная жилетка, кислое лицо — и глаза, от которых не спрячешься. Над головой объявление: «Тронул — плати!» Коротко и ясно. Смачно сплюнув в грязную плевательницу, дежурный смерил меня равнодушным взглядом.
— Справок не даю, — бесцветным голосом предупредил он мои вопросы. — Даже Джону Тейлору. Ничего не вижу, ничего не знаю. Мне за это платят. И не думай меня запугивать: здесь и покруче тебя по несколько раз на дню бывают. Кстати, эта решетка под заклятием. И под напряжением тоже.
— Да у меня и в мыслях ничего такого нет! — объявил я жизнерадостно и лживо. — На самом деле я хочу оказать вам любезность. Я пришел, только чтобы уйти отсюда — вместе с Безумцем.
— Слава богу! — Клерк мгновенно переменился, на лице появилось умоляющее выражение. — И чем скорее, тем лучше! Мы все здесь на последнем пределе. Если не стоны, то волчий вой, если не волчий вой, то кровавый дождь… Комнаты исчезают, двери никуда не ведут… Он клиентов распугивает! Он пугает даже девушек, а я до сих пор думал, что их уже ничем не проймешь. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь привести нервы в порядок. Репутации нашего заведения нанесен непоправимый ущерб!
— Так ли уж это плохо для здешних мест? — заметил я.
— Только забери его отсюда! Пожалуйста.
— Мы будем так благодарны… — пропела одна из эльфиек, сцепив руки под крыльями и выставив грудь.
Я уклонился со всей возможной вежливостью. Клерк сообщил мне номер комнаты на втором этаже и предупредил, что лифт не работает. Лестница оказалась под стать остальному: голые каменные ступени без перил, стены грязно-серые, как на заводе. Логово Безумца давало о себе знать издалека, как дикий зверь, притаившийся за углом. На площадке второго этажа ощущения расцвели и усилились: я почувствовал себя на приеме у зубного врача или, скорее, онколога. Пустой коридор напоминал сырое подземелье, от холода изо рта шел пар, но сердце билось, как в слишком сильно натопленной сауне. Я шел медленно, наклоняясь вперед, как против ветра. Тренированное чутье громко требовало убраться отсюда как можно скорее, пока не поздно.
Перед дверью с нужным номером я остановился. Разумеется, и без номера эту дверь не спутаешь ни с какой другой. Такие двери мерещатся, когда ночью просыпаешься от боли, и сами собой приходят слова «яд» или «опухоль». За такими дверями ждет гроб с телом любимого или невеста, решившая уйти к другому. В такой комнате хоронят обманутые надежды и разрушенные иллюзии. Вот только само помещение здесь совершенно ни при чем.
Как его зовут по-настоящему, мне неизвестно. Подозреваю, что он и сам не помнит. Имя подразумевает личность и прошлое, а Безумец давно распрощался и с тем и с другим. Ему остался лишь помраченный рассудок и смутно знакомая реальность. История его сумасшествия — одна из самых мрачных на Темной Стороне. В шестидесятые годы он был одним из ведущих специалистов НАСА. Никто не разбирался в галлюциногенах лучше, сам Тимоти Лири ходил у него в учениках. Разносторонний интеллектуал, совершивший множество открытий, — его называли гением. К концу шестидесятых он испробовал все, от мистицизма до математического моделирования. Многие годы он нащупывал альтернативные подходы к реальности, какова она есть на самом деле, а не в нашем несовершенном восприятии.
Поиски увенчались успехом: ему удалось пробиться сквозь коллективную иллюзию, в которой мы сообща благоденствуем, и прикоснуться к фундаменту знакомого нам мира. То, что он увидел, раз и навсегда сокрушило фундамент его рассудка Никто толком не знает, чем именно оказалась настоящая реальность: райским садом или преисподней. Думаю, и то и другое легко может выбить из колеи. Так или иначе, Безумец купил билет в мир иллюзий и уже не вернется оттуда.. В отличие от нас он может иногда выбирать иллюзии по вкусу; правда, подчас иллюзии сами выбирают его.
Общество Безумца бывает смертельно опасным. В окружающее он всерьез не верит, и оттого действительность не имеет над ним власти. Мир вокруг следует его желаниям, капризам, сомнениям и страхам, дрейфуя по течению его мысли. Иногда получается хорошо, но чаще сбивает с толку, а еще чаще пугает: он ведь и в людей не верит. Он запросто может вылепить из тебя или из твоего прошлого что- нибудь новое и даже не заметит этого. Те же, кто его раздражает или имеет несчастье либо глупость угрожать, претерпевают самые неожиданные и неприятные превращения. Окружающие, как правило, не мешают ему странствовать где угодно и делать что хочется. Так безопаснее. По счастью, Безумец — не человек действия, но те, кто пробует использовать его в своих интересах, нередко кончают плохо.
Я стоял перед дверью, тяжело дыша, потея, сжимая кулаки и пытаясь набраться храбрости, чтобы постучать. Я слишком хорошо знал, как рискую. Последний раз меня так напугала сама Джессика Сорроу, а я
