тогда не был совсем уж беззащитен. Против Безумца у меня нет ничего, кроме сообразительности, и я бы не стал ставить сейчас на свой успех. Одно хорошо: Безумец по-своему предупреждает если не о намерениях, то хотя бы о своем настроении. Его повсюду сопровождает персональная звуковая дорожка. Неизвестно откуда льется музыка, по которой кое-что можно понять.
Я поднял руку. Казалось, я стою перед топкой, где бушует огонь, или перед входом в лепрозорий. Открывай на свой страх и риск, пришелец. Я последний раз вздохнул. Я постучал и громко, но почтительно представился и вошел. Сегодня играли «Everybody’s Talking at Me» Нильсона.
Комната казалась гораздо больше, чем предполагалось, но какая-то размытая по углам. Я думал увидеть грязный закуток, но оказался в роскошных апартаментах с огромной кроватью и антикварной мебелью. Все сверкало и переливалось, и все было немного не так. Углы между полом и стенами не складывались, потолок куда-то ускользал, а ослепительный свет лился непонятно откуда. Предметы неуловимо менялись, когда я не смотрел на них, и не оставляло ощущение края пропасти, хотя пол под ногами казался вполне твердым. Звуки тоже распространялись неправильно, будто под водой. Я не двигался, стараясь не думать ни о чем, кроме цели своего визита. Казалось, что меня смоет и унесет неизвестно куда, если я забуду на мгновение, кто я такой и зачем пришел.
Вот поэтому компания Безумца никому и не доставляет удовольствия.
Сейчас он лежал на покрывале широкой кровати: маленький, совсем не страшный гномик с густой серебряной бородой. Внезапно он сел. Глаза его смотрели диковато и отчаянно, как у несправедливо наказанной собаки. Одет он был в черную футболку и давно не стиранные джинсы, как всегда. Обращать внимание на пустяки вроде одежды он считал ниже своего достоинства. Стирке, судя по запаху, он тоже не придавал значения.
По стенам, от пола до потолка, змеились бесконечные строки математических уравнений. Формулы появлялись повсюду, где Безумцу случалось задержаться, и исчезали после его ухода сами собой — Безумец не обращал на них внимания. Многие пытались в этих уравнениях разобраться, но безуспешно. Думаю, это к лучшему.
Тем временем хозяина комнаты заинтересовало что-то за моей спиной. Оборачиваться я не стал, подозревая, что ни пользы, ни удовольствия мне от этого не будет. Безумец скоро отвел взгляд в сторону, и я немного расслабился. По мере того как он приноравливался к моему присутствию, менялась и комната. По углам сгустились тени, в тенях зашевелились какие-то твари. Ко мне такие нередко приходили в ночных кошмарах, когда я был ребенком.
— Здравствуй, Безумец! — сказал я, стараясь говорить спокойно и ровно. — Я Джон Тейлор. Ты помнишь меня? Мы встречались в «Странных парнях» и в клубе «Турникет». Помнишь Эдди Бритву? Наш общий друг…
— Не помню, — печально прошелестел он в ответ. — Я вообще стараюсь никого не помнить. Так безопаснее. Но тебя, Джон Тейлор, я помню. О да! Ты очень опасен, и происхождение у тебя нехорошее. Если я когда-нибудь по-настоящему вспомню, мне станет страшно. Думаю, мне станет страшно, Джон Тейлор.
Мысль о том, что даже Безумцу хочется знать о Джоне Тейлоре как можно меньше, пришлась мне вовсе не по вкусу. Сейчас, правда, не время об этом думать: надо убедить грозного собеседника в необходимости сотрудничества, да так, чтобы он не превратил меня в лягушку и не отправил к неведомым прародителям.
— Мне нужно знать, откуда взялась Темная Сторона. В этом деле твоя помощь мне бы очень пригодилась. К тому же есть шанс найти по дороге кого-нибудь, кто смог бы тебе помочь.
— Мне никто не поможет. Я и сам себе помочь не могу. — Безумец наклонил голову по-птичьи: — Зачем же тебе моя помощь, Джон Тейлор?
Вопрос показался вполне разумным, и я поспешил использовать светлый момент:
— Придется бросить вызов существам неизмеримо сильнее меня. Или хотя бы успешно блефовать. Я подумал, что твое присутствие может сбить их с толку. Кто знает, вдруг я смогу спрятаться за твоей спиной в трудную минуту…
— Весьма разумно, — кивнул Безумец едва ли не рассудительно. — Хорошо, я готов. Слишком долго я здесь торчу — кажется, несколько месяцев. Думаю о том о сем. Надоело; я почти уверен в этом. Да, я согласен. Никогда не упускаю возможности отвлечься. Всегда полезно занять чем-нибудь свои мысли, а то можно уплыть… в нежелательном направлении. Я боюсь себя самого больше, чем ты меня. Пошли.
Он спустился с кровати, двигаясь, если так можно сказать, бессвязно. Безумец оказался не намного ниже меня, но гораздо, гораздо тяжелее. Земля будто притягивала его сильнее, чем любого другого. Тени по углам отступили; Безумец направился к двери, я последовал за ним, сосредоточенно глядя вперед, чтобы ненароком не обернуться. Звуковая дорожка переключилась на джаз; лидировал саксофон. Закрывая за собой дверь, я все-таки оглянулся. Ничего особенного: грязный закуток, весь в пыли и паутине, скопившейся за многие годы полного запустения. На кровати кто-то был, и при виде меня этот кто-то начал приподниматься. Я проворно отступил и захлопнул дверь. Безумец смотрел на меня спокойно и выжидательно, и я пошел вперед, вниз по лестнице и к выходу. Народ в вестибюле торопливо уступал нам дорогу. В поисках человека по имени Грешник мы вышли под бархатно-черное небо Темной Стороны.
Грешник тоже известная личность: легенд и трагедий вокруг его имени больше, чем блох на собаке. Кем он родился и как жил раньше, никому не известно; слава Грешника начинается с момента, когда он решил продать душу дьяволу. Он тщательно изучил историю вопроса, сделал все необходимые приготовления и вызвал Сатану из его обиталища. Не кого-нибудь из меньших демонов, ни даже падшего ангела, но самого древнего врага собственной персоной. История и литература полны рассказов, из которых видно, насколько это неудачная мысль, но Грешник вел себя так, будто знал, что делает. Он вызвал дьявола, воплотившегося в достаточно приятной форме, и высказал твердое желание продать душу. На вопрос, чего он хочет, Грешник ответил: «Истинной любви». Дьявол смутился и попробовал было сослаться на то, что истинная любовь едва ли имеет отношение к его прямой специальности, но Грешник настаивал. Бизнес есть бизнес, и переговоры завершились успешно. В обмен на бессмертную душу клиент получал десять лет в союзе с женщиной своей мечты. Подписано кровью, как и полагается.
— Приходи в бар к условленному часу, она будет ждать, — сказал Сатана, дьявольски расхохотался и исчез.
Грешник пришел, как сказано, и в самом деле встретил женщину своей мечты. Он влюбился в нее, она в него, в скором времени они поженились и прожили счастливо десять лет. В полночь последнего дня, как только часы пробили двенадцатый раз, дьявол явился, чтобы получить свое. Грешник не спорил:
— Оно того стоило. Я познал истинную любовь.
— Но я тебе солгал! — вскричал дьявол. — Эта женщина — демон, один из многих моих суккубов. Она притворялась, что любит тебя. Такая у нее работа.
— Мне все равно. Я полюбил ее и всегда буду любить.
Дьявол пожал плечами и забрал грешную душу.
И вышло так, что в аду Грешник оказался единственной душой, не лишенной дара любви. Правда не имела значения: он любил, упрямо и безмятежно. Дьявол терпеть такую угрозу моральному климату своего учреждения не мог, и пришлось изгнать Грешника из ада обратно в мир живых. Беспрецедентный шаг, но ведь и в рай нарушителя режима взять не могли: он как-никак заключил договор с Сатаной. С тех пор Грешник осужден скитаться под неоновыми вывесками Темной Стороны вечно, отвергнутый равно небесами и адом.
Грешника сторонились, хотя он был безвредный. Не являясь в полном смысле слова живым человеком, он не отбрасывал тени. Умереть снова он тоже не был способен, и это делало его неуязвимым Грешник мог безнаказанно творить все, что угодно, не опасаясь возмездия; именно потому он добровольно придерживался строгих моральных норм То есть по-настоящему ужасные поступки он совершал только тогда, когда ему не оставляли другого выхода. Грешник существовал по ту сторону добра и зла или — кто знает? — над ними. Он почти ни с кем не водился, а с теми, кто мешал ему жить спокойно, часто случались нехорошие вещи. Местная легенда утверждает, что, когда Грешник совершит достаточно добрых или злых дел, его примут небеса или ад. По поводу того, куда бы он сам предпочел попасть, мнения разделяются примерно поровну.
Грешник всегда много времени проводил в Мемориальной библиотеке Просперо и Майкла Скотта; туда я
