и единственном светском сезоне, проведенном в Лондоне, когда Берти буквально ворвался в ее жизнь с букетами цветов и пышными сонетами, ослепив ее своим великолепием. Он так пылко, так изысканно и романтично ухаживал за ней! Селия не успела оглянуться, как он сделал ей предложение.
Селии потребовалось два года, чтобы осознать, что ее любовь к Берти была лишь сном. Селия всегда верила в любовь с первого взгляда. Поэтому ее нисколько не смущал тот факт, что она была знакома с Берти всего два месяца, прежде чем они поженились. Ей в голову не приходило, что два месяца – достаточный срок для того, чтобы влюбиться. Но мал для того, чтобы как следует узнать друг друга.
Только сейчас Селия осознала, что слышала смех Берти лишь в веселых компаниях. С Селией ему было неинтересно, скучно. Он жаждал развлечений. Предпочитал тихому вечеру в семейном кругу с женой веселую попойку в обществе незнакомых людей в местном пивном пабе. Несмотря ни на что, Селия старалась быть ему хорошей женой. Но ее чувства к нему постепенно угасли. Значит, она никогда не любила его по-настоящему.
В этом и заключается ее вина. Никто не заставлял ее выходить замуж за Берти. Она сама выбрала его, и пути назад не было.
Отец Берти потребовал, чтобы молодожены поселились в деревне в ожидании появления наследника – это лишь усугубило положение дел. Быть может, в богатом Лондоне они с Берти сберегли бы свою любовь. Не заметили бы, что не подходят друг другу. Или закрыли бы на это глаза. Селия уставала от Берти, а он считал ее слишком скучной. Вскоре стало ясно, что ребенка у них не будет, однако лорд Лансборо настаивал на том, чтобы Селия с Берти оставались в Камберленде. А поскольку средствами распоряжался он, им ничего другого не оставалось, как подчиниться.
Селия задумалась о том, знал ли лорд Лансборо истинную натуру своего сына. Возможно, он полагал, что, заставляя Берти жить в Кенлингтоне, он со временем преодолеет стремление сына к развлечениям и любовь к светскому блеску. Старого Лансборо удручало, что Берти не проявлял интереса к ведению дел в усадьбе. Тем не менее Селия не могла не заметить, что лорд Лансборо был в высшей степени щепетилен и даже придирчив во всем, что касалось хозяйства. В тех редких случаях, когда Берти что-то делал, лорд Лансборо имел обыкновение бранить его за допущенные недочеты. И Берти оказался прав, придя к выводу, что отцу невозможно угодить.
Рассуждения Селии ни к чему не привели. Она знала, что лорд Лансборо донимал Берти разговорами о необходимости как можно быстрее произвести на свет наследника. Может быть, поэтому Берти в конечном счете потерял интерес к занятиям любовью со своей женой. Селия надеялась, что причиной этого была не она сама. Остывающие чувства не добавляли им обоим любовного пыла. А после скандального случая в Йорке Берти больше ни разу не делил с Селией брачное ложе.
Селия сидела в саду и размышляла о жизни, когда ее разыскала ее мать Розалинда.
– Так вот ты где! – воскликнула она и сердечно обняла ее, прижавшись щекой к ее щеке. – Ты не спустилась к завтраку, а Агнес сказала, что не приносила тебе поднос с едой. Ты не заболела?
– Нет, мама. – Селия попыталась улыбнуться. – Просто я еще не пришла в себя после поездки.
Мать пристально посмотрела на Селию:
– Тебе нужно больше есть, милая. Ты очень похудела. Хочешь, я прикажу кухарке испечь пирожки с черной смородиной?
– Не надо, мама.
– Тогда пшеничные лепешки? Пышки? Может, хочешь клубники со сливками?
– Нет, мама, – твердила Селия.
Розалинда нахмурилась, но не стала настаивать.
– Чем бы тебе хотелось заняться сегодня? Я послала за мадам Леско. Но может быть, тебе больше хочется пойти на прогулку? И наверное, ты горишь желанием скорее встретиться с подругами.
Селия вздохнула. Положа руку на сердце, ее ничто не привлекало.
– Не знаю, мама. Я просто сидела здесь и любовалась садом. – Розалинда кусала губы, что выдавало ее тревогу. Селии было неловко, что она причиняет матери такое беспокойство. – Может быть, съездим попозже покататься? – предложила она.
Розалинда просияла от радости.
– Да, конечно, съездим! – Она пожала Селии руку. – После полудня я закажу экипаж. – Она колебалась. – Значит, сказать мадам Леско, чтобы не приезжала?
Селия вздохнула. Ей не хотелось, чтобы с нее сейчас снимали мерки, но ей в самом деле нужна была новая одежда.
– Нет, пусть приедет.
Мать с облегчением вздохнула.
– Я скажу ей, чтобы не задерживала тебя, – широко улыбнувшись, пообещала Розалинда. – Мы не хотим тебя утомлять.
Селия горько усмехнулась. Как можно утомиться, ничего не делая? Селия никак не могла понять, почему потеряла интерес ко всему окружающему. Надо чем-нибудь заняться. Нельзя бездельничать.
– Пойдем в дом. Позавтракаешь. Или хотя бы выпьешь чашку чая, – предложила Розалинда.
Селия тяжело вздохнула. Есть ей не хотелось.
– Попозже. Я посижу здесь еще немного. Сад в Кенлингтоне не был так красив, как наш. Я соскучилась по нашему прелестному саду.
Розалинда огорчилась, но вида не подала и молча кивнула. Ласково погладив Селию по щеке, она вернулась в дом.
Селия закрыла глаза и подставила лицо теплому утреннему солнцу. Как все же хорошо, что она в Лондоне подумала Селия. В это время дня в Камберленде еще прохладно. А сад Эксетеров она и впрямь любила. Селия помнила, как в детстве играла здесь в прятки с отцом, у фонтана. Ей было восемь лет, когда отец умер, и Селия помнила его весьма смутно. Он не слишком часто играл с детьми. Тот день был редким исключением. Хотя Селия не помнила черты его лица, в ее памяти он был той силой, которая заставляла все крутиться в доме. Слуги сновали по дому, а вокруг все гудело, как пчелиный улей.
Похож ли на отца Маркус, Селия не знала: она не могла себе представить, чтобы отец нес на плечах ребенка.
Послышались шаги, и Селия очнулась. Открыв глаза, она увидела Молли, которая, заметив ее, собиралась улизнуть. Селия искренне обрадовалась племяннице.
– Молли, не уходи.
Молли вернулась.
– Я не хотела вас беспокоить, – сказала Молли. – У вас на лице была такая безмятежность.
Селия улыбнулась:
– Я просто нежилась на солнышке. На юге солнце гораздо теплее.
Девочка подошла ближе.
– Правда? Что это за край – Камберленд?
Селия поморщилась:
– Там холодно и мрачно. Но в этом есть своеобразная красота. Посиди со мной.
Молли села. В руках у нее была папка для рисования.
– Мне велели найти новые цветы для рисования с натуры, – объяснила она. – Мне кажется, мистер Григгз знает все на свете о растениях в нашем саду.
– У тебя здорово получается.
Молли вздохнула:
– Благодарю вас. Но будь моя воля, я не стала бы сегодня рисовать.
– Почему?
– Я бы лучше отправилась на прогулку верхом. Два раза в неделю приходит мистер Бичем и дает мне уроки верховой езды. Он превосходный наездник. Умеет выполнять на лошади множество трюков, как настоящий циркач. Я хотела, чтобы он приходил три раза в неделю, но мама не разрешила, сказала, что я должна обучаться танцам.
Судя по выражению лица Молли, девочка была недовольна.
– Танцы тебе понравятся.
– Возможно. А вот французский мне не понравится никогда.
Селия едва сдержала смех.
– Интересы меняются. Раньше тебе нравилось ловить головастиков в пруду.
Молли виновато опустила глаза.
– Теперь мама не разрешает мне ходить на пруд. Говорит, барышням не следует туда ходить, только мальчикам.
– Ты рада, что у тебя есть младшие братья?
Молли поморщилась:
– Они ужасно надоедливые. Малютка Эдвард очень мил, но Томас – настоящий сорвиголова. Он не слушается гувернантку и постоянно бегает за мной. Хватает все подряд. Один раз пролил чернила на мои рисунки!
– Знаешь, я всегда мечтала о сестренке. – Селия грустно улыбнулась. – Сколько себя помню, мне было очень одиноко одной. Когда твоя мама вышла замуж за моего брата, я была очень довольна. У меня словно появились две сестры: твоя мама и ты.
Молли робко подняла на нее глаза:
– Правда? Я не была для всех источником беспокойства?
Селия покачала головой:
– Разумеется, нет. Наоборот.
Молли расплылась в улыбке:
– Я так рада это слышать. – Она склонила голову набок и после паузы сказала: – Наверное, с мальчиками все по-другому. Иногда я слышу, как папа рассказывает маме о дяде Рисе, и, судя по всему, он был еще хуже Томаса.
– Ну да, моя мама не знала Дэвида, пока ему не исполнилось десять лет, – сказала Селия. – Уверена, что он задавал всем жару. Куда Томасу до него!
– Значит, со временем Томас будет еще хуже. – Молли тяжело вздохнула, и на этот раз Селия прыснула.
Она уже забыла, когда в последний раз смеялась. Селия подумала, что впредь ей следует проводить с Молли как можно больше времени. Только с этой девочкой она чувствовала себя легко и непринужденно.
– Давай сходим на пруд, – предложила Селия.
У Молли заблестели глаза.
– Давайте.
– Может быть, поймаем пару лягушек, – добавила Селия, хотя не имела ни малейшего понятия, как их ловят.
– Для… Томаса? – удивилась Молли.
– Совершенно верно. Должен же кто-нибудь научить его этому, чтобы потом он смог изводить учителей?! – улыбнулась Селия, а Молли хитро хихикнула.
– Пойдемте же! – Молли спрятала альбом для рисования под скамейку, и они вместе с Селией отправились на пруд.
– Красивые ноги.
– И прелестный рот: губы такие мягкие и приятные.
– Гм… А какова она в деле?
Вместо ответа Дэвид Рис подозвал лошадь, и она
