плечам. Он не стал надевать металлический круг на пах.
Противники положили оружие и обнялись, каждый поцеловал другого три раза, потом разошлись и подобрали оружие.
Катабах шепнул мне:
— Три Неотвратимых Объятия: за общее прошлое, за добрые слова и за будущее, которое ждет их в Стране Призраков.
— А когда же они будут биться?
— Наверное, сейчас.
Когда они бросились один на другого, я подумал, что оба рухнут на землю. Я навидался злобных тварей, нападающих друг на друга, дерущихся за добычу, но очень редко видел лица людей, которые были только что красивыми и вдруг превратились в морды жутких существ из греческого ада. Красные, изо рта идет пена, голоса их стали пронзительно визгливыми, как звук рога. Они налетали друг на друга, кололи, подпрыгивали и били ногами, при этом носились как ветер, изгибались самым невероятным образом, швыряли копья, откатывались, спасаясь от жестоких ударов, направленных в разные части тела.
Копье Урты разлетелось на кусочки, и Куномагл отскочил, тяжело дыша, пока Улланна подавала новое копье. И они снова схватились, а когда обломилось копье Куномагла, Лексомод бросил ему другое. Так они и бились все утро — копье против копья. А когда сломалось пятое копье Урты, они отбросили щиты и оружие и бок о бок направились в реку, погружаясь в воду, которая смывала с их тел кровь.
Они отдыхали до середины дня, каждый на своей стороне реки.
Затем сторонники привели обоих в более или менее приличный вид. Противники обратились друг к другу.
Урта объявил:
— Я выбираю тяжелые мечи с костяными ножнами, которые, как я вижу, тебе удалось украсть. Наверное, ты стащил их у трокмийцев.
— Подарены! — возразил Куномагл с издевкой в голосе.
— И маленькие щиты из ясеня и кожи. Мы должны подобраться поближе друг к другу, чтобы ударить как следует!
— Согласен. Ты плясал так далеко от меня, я даже подумал, что больше не увижу твоего лица.
— На этот раз ты его увидишь, обещаю тебе поцелуй в губы в тот момент, когда твоя душа отправится на небо.
— От одной мысли о таком поцелуе меня бросает в дрожь!
Оба засмеялись, потом выбрали нужное оружие, и теперь через реку понесли Урту.
На этот раз крови было больше. К концу схватки у меня звенело в ушах. Когда металл с такой силой сталкивается с металлом, возникает звук, от которого сотрясается воздух, окрестные скалы начинают резонировать и по всей округе разносится эхо. Щиты разбиты и выброшены. Урта получил глубокую рану в бок, но ему удалось отрубить часть мизинца на ноге Куномагла. Они оба сломали по три меча, когда наконец решили остановиться и подлечить раны.
До заката было все еще далеко.
— Он здорово дерется, — заметил Манаидун, когда Улланна прикладывала мох к одной из ран Урты.
— Когда мужчины чувствуют, что не правы, они всегда здорово дерутся, — согласился с ним Урта.
На этом разговор закончился.
Урта выпил горячий настой трав и съел немного меда. А на противоположном берегу Куномагл занимался своей ногой, он проверял, сможет ли бегать и прыгать с забинтованным пальцем. Ему явно было неловко.
Он подошел к самой воде и крикнул Урте:
— Если ты согласишься не прыгать и не атаковать ногами, я обещаю не бить туда, где у тебя рана в боку.
— Принимаю твои условия, — крикнул в ответ Урта. — Теперь ты выбираешь оружие.
— Никакого оружия, только то, что есть в реке. Мы сражаемся в воде. Никакой пощады, бьемся насмерть. И положим этому конец, Урта. Вот мое предложение.
— Сейчас буду на месте, — ответил Урта. — Я принимаю условия.
Он подошел к нам и положил руки мне на плечи. Он ничего не сказал, только повернулся к Улланне и провел рукой по ее лицу:
— Ты так много напихала мха в мое тело, что сердце мое остановилось, а когда я умру, можно пригонять оленей попастись. Спасибо тебе.
— Твое сердце выдержит, — возразила она. — Подбирай острые камни, не бери большие. Они слишком тяжелые для сильного броска.
На этот раз Урта снял камень, прикрывавший сердце, и повесил на шею золотой полумесяц.
Он обнял Манандуна и Катабаха и пошел к воде. Быстро темнело. Куномагл встретил его посредине реки, и битва закипела в третий раз.
Мы наблюдали, как они швырялись камнями, потом бились врукопашную, обхватив друг друга руками, потом свалились и барахтались под водой, всплывая, выплевывали воду. Это состязание в силе ничем не отличалось от подобных ему с самого начала Времен. Мне никогда не нравилось смотреть на убийство. За свою жизнь я видел предостаточно битв со смертельным исходом, чтобы удовлетворить жажду крови любого.
Казалось, что у них не кожа, а шкура мамонта или кираса, как те, что использовали ахейцы в своих яростных битвах на побережье Иллирии. Они были похожи на дерущихся диких котов или на королей, которые отстаивают победу своей флотилии, растянувшейся вдоль всего побережья.
Мне было все равно. Я видел достаточно поединков. Они мне страшно надоели. Если бы не мое расположение к Урте, я бы повернулся и ушел навсегда.
Тогда я свернулся внутри себя и отключился от происходящего. Илькавар пел в своей песне, что они перекидали друг в друга столько камней, что их хватило бы на то, чтобы засыпать целую бухту. Улланна говорила, что они могли бы отдохнуть ночью, что такими жестокими условиями ничего не добиться.
Я чувствовал их состояние. Оба страшно изранены. Ни один не выживет.
Меня разбудил вопль Улланны:
— Нечестно!
Уже наступили сумерки. Я вскочил на ноги и увидел, что Урта уворачивается от копья. В реке было полно копий!
— Только то, что есть в реке! — выкрикнул Куномагл, пытаясь догнать отступающего Урту.
Я тотчас понял, что где-то выше по течению произошла стычка, по реке проплывали мертвые тела и оружие. Улланна опустилась на колени и припала к земле.
— Только то, что есть в реке! — снова выкрикнул уставший, окровавленный Куномагл и бросился на Урту, он ударил прямо в лунулу, сминая золото, и потащил противника на дно.
Я видел, как высунулась из воды рука моего друга и ухватила какую-то деревяшку, это был обломок копья без наконечника.
Урта вдруг вынырнул на поверхность, силы явно вернулись к нему, он сходу наколол противника на свой обломок. Кровь лилась из груди обоих мужчин. Куномагл слабел.
Тогда Маглерд залаял, бросился к реке, прыгнул в воду и утащил человека, который когда-то был его воспитателем, на дно. Огромная собака рвала врага на куски, рычала, когда ее нос появлялся над водой, вся морда была в крови. Она бросала взгляд на людей и снова уходила под воду, чтобы закончить начатое Уртой дело.
Собака и Собачий вожак плыли по течению к морю, они миновали то место, где сидел у костра и наблюдал за схваткой Лутурий.
Урта подполз к берегу. Улланна и Илькавар бросились к нему, оттащили его избитое тело в укрытие, завернули дрожащие ноги в толстый плащ. Улланна вытащила из-за голенища нож с узким лезвием, надрезала кожу у раны на груди и засунула туда пригоршню пропитанного отваром мха.
— Я все еще пища для оленей, — улыбаясь, прошептал Урта.
