— Запрыгивайте. Пол нахмурился:
— У меня недостаточно денег.
— Об этом не беспокойтесь. За счет фирмы. 'Дж. В. Уэлс', так?
Кивнув, Пол сел. Сзади ему был виден только затылок водителя: нечто среднее между Йодой и какой- нибудь макакой из ток-шоу. 'Замечательно, — подумал он. — Меня везет по Лондону гоблин. А мама считала, что я никогда ничего не добьюсь'.
Дорога, казалось, совсем не заняла времени, и как только он ступил на тротуар, дверца захлопнулась и машина уехала, оставив его перед домом № 70 по Сент-Мэри-Экс. Пол как раз успел спросить себя, как ему попасть внутрь, когда дверь градусов на двадцать приоткрылась, и в щелке замаячила гоблинская физиономия. Пол счел, что она ему незнакома (харя была из разряда помесей африканского кабана с дикой свиньей пекари — с бивнями под стать). Гоблин поманил его, а после, когда они проходили дверной проем, низко поклонился. Вот к этому, почувствовал Пол, он ни за что не привыкнет.
— Где вас, черт побери, носило? — Мистер Тэннер сидел за стойкой секретарши, более или менее на том месте и в той позе, в какой Пол его оставил в пятницу вечером. — Но теперь вы хотя бы здесь. Просмотрите вот эти, обведите зеленым маркером все, где у вас засосет под ложечкой.
Он толкнул через стойку папку больших глянцевых фотографий. Сплошь аэросъемка: виды пустыни, та же старая песня. Пол начал сомневаться, так ли уж это срочно.
— Вы еще тут? — Мистер Тэннер глянул на него поверх очков. — Если вас волнует, как вы доберетесь до своей комнаты, когда в здании полно гоблинов, успокойтесь. Не приставайте к ним, и они вас не тронут.
Оставив мистера Тэннера в холе (где он как будто читал газету), Пол поднялся в их с Софи кабинет. Никаких гоблинов видно не было, впрочем, это с лихвой восполняло обилие признаков их недавнего присутствия: от порванного ковра и подранных когтями обоев до вырубленной боевым топором двери и нескольких случайных дурно пахнущих темно-бурых пятен на пату. Десятку человек потребуется полгода, чтобы убрать эти авгиевы конюшни, но Пол уже знал что к чему. Всего несколько щелчков пальцами — и никто вообще не догадается, что в здании было что-то пострашнее мыши-песчанки.
'Даже к лучшему, — думал Пол, садясь за свой стол, — что личной жизни у меня никакой, да и срочных планов тоже'. И все же то, что утром в субботу его вот так выдернули в офис, немного действовало на нервы. Неужели такое будет сплошь и рядом до пенсии? Вот уж веселенькая мысль!
'Не бери в голову', — утешил он себя. Чем быстрее он начнет, тем быстрее закончит. Пол пролистнул стопку увеличенных фотографий, ожидая почувствовать уже знакомый электрический разряд, но или он утратил сноровку, или на фотографиях вообще ничего нужного не было. У него даже палец не дернулся.
Нехорошо, очень нехорошо, решил он. Вероятно, это от того, что он неправильно относится к работе, может, мысли у него заняты другим. Не нужно живого воображения, чтобы представить себе, как нахмурится мистер Тэннер, когда он отдаст кипу девственно чистых снимков, как велит вернуться и сделать все еще раз, теперь как следует. Ладно, можно смухлевать: нарисовать тут и там пригоршню закорючек наугад. Мистер Тэннер ничего не узнает. А потом Пола осенила еще более удачная мысль: если ему удастся убедить мистера Тэннера, что на самом деле он к этой работе негоден, мистер Тэннер может решить, что у него, Пола, вообще никаких задатков нет, и позволит ему уволится. Сняв колпачок с зеленого маркера, Пол закрыл глаза и поводил кончиком пальца. Там, куда палец уперся — буквально посреди нигде, — он нарисовал зеленый кружок, потом перешел к следующей фотографии. Много времени на обработку всей пачки не потребовалось, и как только он покончил с последним снимком, дверь распахнулась и вошел мистер Тэннер с еще одной голубой папкой под мышкой, чашкой чая и тарелкой с куском рождественского пирога, политого пурпурной глазурью.
— Есть что-нибудь? — спросил мистер Тэннер.
— Нет. Я хотел сказать, да. На самом деле я не уверен. Мистер Тэннер пробуравил его взглядом.
— Просто подумал, что вы, вероятно, не откажетесь от чашечки чая, — сказал он. — А еще, сегодня у меня день рождения, и мама испекла мне пирог. — Он поставил тарелку на стол Пола.
— Это мне? — спросил Пол.
— Если не хотите, не ешьте, — ответил мистер Тэннер. — Как бы то ни было, вот просмотрите еще папку фотографий. Эти я заберу, если вы с ними закончили.
— Я... — Пол помешкал. — Как я и сказал, — начал заикаться он, — я в них не уверен. То есть я мог тут все напутать.
Мистер Тэннер пожал плечами.
— Никто не совершенен, все ошибаются. Но пока вы делаете все, что в ваших силах, о большем вас никто и не просит. — И не успел Пол и рта открыть, сгреб старые фотографии с зелеными кружками, поддельность которых была так же заметна, как прыщи на лице супермодели, и, выровняв, сунул стопу себе под мышку. — Не буду вам мешать. В конце концов, уверен, вы бы предпочли заниматься совсем не этим. — У дверей он помедлил: — Кстати, я очень ценю, что вы смогли вот так, без предварительной договоренности приехать утром в субботу. Буду с вами честен: с тех пор как вы пришли к нам работать, мне случалось спрашивать себя, есть ли у вас то, что требуется. Я говорю про отношение к работе. Рад, что вы доказали, что я в вас ошибся.
Пол послушал, как затихают в конце коридора шаги и довольно громко сказал:
— Черт!
Он, наверное, почти со всем бы справился, но благодарность была просто непереносима. Пол едва не вскочил с кресла, чтобы нагнать мистера Тэннера, сознаться в грехах и избавиться от чувства вины, но ему было слишком страшно и слишком стыдно. На задворках сознания еле слышный голосок пытался спорить, что это просто еще одна гадкая телепатическая шутка мистера Тэннера, еще более мерзкая, чем когда он превратил их с Софи в зомби, но даже будучи уверен, что его теория стопроцентно верна, Пол все равно чувствовал себя виноватым.
Прихлебывая чай, который был едва теплым и по меньшей мере на сорок процентов состоял из чистого сахара, он рассматривал кусок пирога. Гоблинская кухня нисколько его не привлекала, но оставалась кошмарная проблема, как 'избавиться от тела'. Если просто оставить на столе, то мистер Тэннер увидит, что пирог нетронут, а если выбросить в корзину, получится еще хуже. С другой стороны, нет и речи о том, чтобы это попробовать. В карман не поместится — слишком большой. Пол со вздохом выдвинул нижний ящик письменного стола, намереваясь спрятать там угощение до понедельника, когда вернется с подходящим контейнером, чтобы тайком вынести его из здания.
Только вчера Пол выдвигал этот ящик и готов был поклясться, что тогда он был пуст. А теперь там кое-что было. Три вещи.
Во-первых, длинный степлер — впрочем, Пол уже привык находить его в самых неожиданных местах. Во-вторых, пакетик изюма в шоколаде. В-третьих, картонный тубус, длиной приблизительно с трубку внутри рулона туалетной бумаги, но толще. Нахмурившись, Пол достал тубус, положил на стол и осторожно ткнул концом карандаша. Из тубуса что-то выскользнуло. На первый взгляд оно напоминало скрученный мешок для мусора. Но, развернув, Пол узнал в нем забавную резиновую штуковину, которую нашел в хранилище и окрестил 'Переносной дверью 'Акме'', а после струсил и изменил название на что-то менее игривое. Во всяком случае, поначалу он решил, что это именно она, потому что сперва показалось, что обозначающие филенки, петли и ручку линии те же самые. Но при ближайшем рассмотрении он пришел к выводу, что на самом деле они слегка отличаются: дверная ручка не круглая, а восьмигранная, и лепнина вокруг каждой псевдофиленки лучше проработана. Пол с минуту рассматривал странную штуковину, потом, пожав плечами, свернул и убрал на место.
Больший интерес вызывал пакетик изюма. Изюм в шоколаде был излюбленным лакомством Пола: стоило ему вскрыть пакетик, рука настойчиво тянулась туда еще и еще, пока не исчезала последняя ягодка, пока к горлу не подступала тошнота и не наступало пресыщение. А этот пакетик, как невольно заметил Пол, еще не вскрыт. Большое искушение. Хотя последняя толика базового инстинкта самосохранения отчаянно предостерегала не есть ничего, что он найдет на территории фирмы, казалось логичным предположить, что если пакетик еще целый и нетронутый, то это не просто остатки гоблинского ужина. 'Давай же, — шептал голосок искушения, — всего парочку. От одной-двух вреда ведь не будет!' Он, конечно, удивился странному совпадению, что пакетик его любимых сладостей оказался у него в столе как раз в тот момент, когда из-за
