транспорте — то, что он умеет делать хуже всего. Впрочем, даже будь у него с собой книга, он все равно не смог бы читать. Софи, влив в себя апельсиновый сок, открыла сумочку (он впервые видел у нее такой предмет) и достала толстый альбом в бумажной обложке. 'Обливная глазурь против Франко, — прочел он, скосив глаза. — Тенденции в керамике в период Гражданской войны в Испании'. Но уже через пять минут Софи убрала альбом, даже не заложив страницу, и это было самое лучшее, что случилось с Полом за весь день. Особой сонливости он не чувствовал, но в какой-то момент, наверное, все-таки закрыл глаза, потому что провалился в сон. Ему снилось, что он сидит в самолетном кресле в салоне желтого микроавтобуса, который ранним утром несется с немыслимой скоростью по окраинам Лондона. А рядом с ним сидит худая девушка (чье имя вдруг выскользнуло у него из головы) и крепко спит, совершенно мертвая для мира. Поэтому она не слышит беседы, которую ведут профессор Ваншпее и высокая сухопарая женщина с акцентом Новой Англии (Пол был почти уверен, что это графиня Джуди, партнер, отвечающий за индустрию развлечений и законная Королева Фей).
— Я по-прежнему считаю, что мы должны что-нибудь предпринять, — сказала графиня Джуди. — Это просто нечестно. Мы не можем позволить ему снова безнаказанно такое проделать.
Профессор иронически улыбнулся:
— Это необходимо. Один из нас должен был уйти. Вышло так, что это Джон. Бизнес есть бизнес.
— Так ли это было необходимо? — Графиня поджала тонкие губы. — Я в этом не уверена. К тому же у нас есть только его слово, не более того.
— Он не стал бы лгать. Только не нам. Графиня задумалась, а потом сказала:
— И те бедные мальчики. Даже если вы правы относительно Джона, тут он зашел слишком далеко.
— Бизнес есть бизнес, — смущенно отозвался профессор.
— Я вас умоляю, Тео. — Графиня как будто была совсем им недовольна. — Спорить я с вами не стану, во всяком случае сейчас. Но это определенно не должно повториться, не с этими двумя. Кстати, они гораздо более ценные.
Профессор улыбнулся.
— Любопытно. Не будь они такими для нас ценными... — он помедлил на этом последнем слове, — так ли бы вы стали ратовать в их защиту?
— Это гадкие слова, Тео. Вы же хорошо меня знаете. Профессор признал свой недостаток, слегка наклонив голову.
— Иными словами, не имеет значения, — добавил он. — Ваше замечание совершенно справедливо, они действительно ценные, и мне бы не хотелось, чтобы с ними что-то случилось. То есть я не убежден, что с ними должно что-то случиться. Впрочем, разумеется, не мне тягаться с вами интуицией в таких вещах...
— Тео, — предостерегающе проговорила графиня.
— Я только хочу сказать, — продолжал профессор, — что сейчас нет никаких причин волноваться. Несомненно, они оба уязвимы — особенно, разумеется, мальчик, — но главное не это. Начнем с того, что нет никаких доказательств, даже указаний на то, что тот несносный предмет действительно у него. А если и у него, это не обязательно означает, что он его использовал, хотя бы знает, что он собой представляет и на что способен. Я бы предположил, что если бы он умудрился сообразить, как оно работает, то использовал бы как какую-нибудь игрушку и довольно скоро пресытился бы. Разумеется, — добавил он, — не было бы даже проблемы, если бы мы не потеряли эту кошмарную штуковину.
Последнее, очевидно, было больным местом графини — прежде чем ответить, она нахмурилась.
— Не разыгрывайте бестолковость, Тео. Деннис отправил их обоих прибираться в хранилище. Это все равно что нарисовать карту с большим красным крестиком в нужном месте.
Профессор поднял бровь.
— Вы полагаете, предмет в хранилище?
— Не знаю. В противном случае он бы не был потерян. Я знаю только, что мы оба сто раз обыскали помещение с пола до потолка и не смогли его найти.
— Мы-то, разумеется, не могли бы его найти, как вам прекрасно известно. Перестаньте разговаривать со мной, как с маленьким. На мой взгляд, предмет у мальчишки, и он знает, что у него, вот из-за чего весь сыр-бор. Нам следует что-то предпринять.
Профессор посмотрел на нее свысока.
— И что же?
— Предупредить их, разумеется.
— При всем моем уважении к вам. — Профессор потер лоб, будто от этого разговора у него разыгралась мигрень. — Предположим, мы его предупредим. И, скажите на милость, как? Крикнем 'Берегись!'? Все остальное будет непростительным нарушением профессиональной этики. А если мы ошибаемся, это обернется просто катастрофой.
Графиня уже начала терять терпение.
— Тогда будь по-вашему, — сказала она. — В конце концов, что бы там ни случилось, это будет не на моей совести. Я всегда могу уйти и оставить вас самих со всем разбираться. Если уж на то пошло, искушение сейчас слишком велико.
— Сомневаюсь, — улыбнулся профессор. — Для начала, чем бы вы занялись? Честно говоря, я почему- то не могу себе представить, как вы сидите на мухоморе и весь день напролет играете на свирели. Вам скоро наскучит. Ведь именно скука и привела вас в нашу фирму.
— Есть вещи пострашнее скуки, — возразила графиня. — Но вижу, спорить с вами бессмысленно, вы уже все решили.
Я по-прежнему считаю, что нам следует их предупредить. Хотя бы только мальчика.
— Нет. — Профессор повысил голос, что как-то не вязалось с его обычным поведением. — Нам следует держаться от них подальше. И вам тоже, — многозначительно добавил он. — Если вы играете с мыслью самой ему сказать...
— Я же обещала не делать этого, Тео.
— Верно, но вы окончили юридический колледж. Вам известно множество хитрых способов рассказывать многое, даже не шевеля губами. Я хочу, чтобы вы поклялись, что ничего ему не откроете. Искренне и так, чтобы я мог видеть, не скрестили ли вы пальцы.
Пока он произносил эти слова, Пол заметил кое-что, чего не мог видеть со своего места профессор: графиня скрестила пальцы за спиной. 'Глупость какая-то, — подумал он. — Впрочем, на фирме все ведут себя странно'. Вполне возможно, что скрещенные пальцы — исключительно серьезное и могучее заклинание.
— Ладно. — Графиня подняла обе руки. — Обещаю. Я ничего ему не скажу.
Тут Пол проснулся. Он сидел в самолетном кресле в салоне желтого микроавтобуса, который ранним утром несся с немыслимой скоростью по окраинам Лондона. А рядом с ним сидела худая девушка (чье имя вдруг выскользнуло у него из головы) и крепко спала, совершенно мертвая для мира; но единственным, кроме них, человеком здесь был мистер Уэлс, явно погруженный в толстую пачку отпечатанных страниц. Пол, казалось, целую вечность сидел молча и неподвижно. Потом глаза мистера Уэлса закрылись, свернутые страницы выскользнули у него из пальцев на колени, и он захрапел.
Значит, остался только я, подумал Пол и по какой-то загадочной причине почувствовал, как под пиджаком ему тычет в ребра притаившийся в кармане тубус. А ведь в тубусе мирно прикорнула переносная дверь. Она задержалась в кармане только потому, что вчера вечером Пол забыл ее вынуть: уж конечно, он не намеревался пользоваться ею сегодня. И тем не менее. Короткая вылазка во Флоренцию или Акапулько хотя бы на время избавит его от скуки, даст шанс размять ноги. Более того, непреодолимое утомление, которое по-прежнему наваливалось на него после очень и очень длительного путешествия за дверь, поможет ему заснуть, а это не так уж плохо, учитывая пять часов езды. Убедившись, что и Софи, и мистер Уэлс крепко спят, он раскатал дверь, налепил на стенку микроавтобуса и переступил порог.
Впоследствии он понял, в чем заключалась ошибка: он не принял твердого решения, куда хочет попасть, а просто переступил порог. Глупая ошибка, и винить в ней можно только невнимательность. А значит, только его вина, что, оглядевшись, он с отвращением обнаружил, что попал на Сент-Мзри-Экс в собственный офис.
Меньше, чем за минуту, он понял, что случилось, и тут же повернулся на сто восемьдесят градусов, собираясь уйти тем же путем. Но двери там не было. Причину отгадать было тоже не трудно. Перед тем как
