подскочил в постели.
— Вот чёрт! Что с тобой?! Откуда… — Но договорить Фрэнк не смог. Бросив взгляд на Мари, он онемел от ужаса. Рядом с ним лежала совсем другая женщина! Её тело было изувечено страшными ранами, из которых сочилась кровь.
Манчини сразу узнал её: это была Патриция!
Патриция открыла глаза и тихим голосом прошептала:
— Ну вот, Фрэнк, мы с тобой снова вместе. Наконец-то тебя выследила. Как дела? Ты не рад меня видеть? А я страшно соскучилась. Если б ты знал, как я любила тебя, когда была жива.
Каждое слово Патриции громом раздавалось в ушах Манчини. Внутри у него всё похолодело. Не помня себя, он сполз с кровати и попятился от этого кошмара, чувствуя, как дикий животный страх сковывает всё его тело.
Тем временем Пат, опираясь на свои изуродованные члены, с трудом встала на ноги и медленно направилась к Фрэнку. Она подходила всё ближе и ближе, и каждый её шаг оставлял кровавый след на устилавшем пол паласе.
— Я ненавижу тебя! — оскалив зубы, вдруг прошептала девушка. — Ненавижу! Ты — мой убийца! Но я благодарна тебе за несколько приятных минут, которые ты подарил Мари. — Патриция захохотала. — Ведь это была я! Я!!! Мне даже вспомнились дни, когда я была счастлива.
Пат остановилась, на секунду умчавшись мыслями в прошлое, но потом её глаза снова сверкнули гневом и ненавистью.
— И это счастье отобрал у меня ты! Из-за тебя я покончила с собой, и теперь настало время с тобой расквитаться.
Но этих слов Фрэнк уже не слышал: он потерял сознание.
Когда Манчини очнулся, в комнате было темно и тихо. Рядом лежала Мари и мирно посапывала. Всё было спокойно и ничто не говорило о том, что некоторое время назад здесь разыгралась страшная сцена.
«Уж не приснилось ли мне всё это?» — подумал Фрэнк и негромко позвал девушку.
— А? — спросонья ответила та.
— Ты спишь? — негромко спросил Фрэнк.
Мари открыла глаза и словно кошка потянулась всем телом.
— Ты хочешь предложить что-нибудь более интересное?
— Скажи, что это было?
— Ты о чём?
— Сам не знаю. — Фрэнк помолчал. — Мне страшно.
— Давай, я спою тебе колыбельную.
— Включи свет, пожалуйста… Нет, подожди! — Манчини схватил её за руку.
— Да в чём дело?
— Мари, а это ты?
— Послушай, птенчик, тебе, по-моему, больше не следует заниматься любовью. Ты плохо переносишь. — Мари встала с постели и включила свет. — Ну что, убедился, что это — я? Прекрасно. Теперь, может быть, мне будет позволено снова лечь спать? Всё равно от тебя проку сегодня не будет. — В её голосе звучала издёвка.
Фрэнк ощутил неловкость за свой страх.
— Понимаешь, мне такая чушь привиделась. Я думал, что сойду с ума. — Манчини попытался улыбнуться. Вдруг, поймав на себе её пристальный взгляд, он испуганно спросил: — Ты что на меня так смотришь?
— Что с твоими волосами?
— А что с моими волосами?!
— Да ты, кажется, поседел.
— Как поседел? Мари, как поседел?! Да что же сегодня такое? Ты смеёшься надо мной, да? Скажи, ведь ты шутишь?
— Нет, не шучу. Ты можешь убедиться в этом сам. Иди, посмотрись в зеркало.
— Нет! Я не могу. Я… боюсь.
Но Мари уже рылась в своей сумочке. Достав кругленькое зеркальце, она протянула его Фрэнку. Он нерешительно взял его и после долгих колебаний всё же заставил себя в него посмотреть. Но тут же застыл от ужаса! Из глубины зеркала на него смотрела Пат и, скаля зубы, улыбалась страшной, нечеловеческой улыбкой.
Манчини вскрикнул и, вскочив с кровати, швырнул зеркало подальше от себя. Оно упало и разбилось.
— Это плохая примета. Очень плохая, — прозвучал за его спиной голос Патриции. — Ты разбил свою душу!
Фрэнк резко обернулся и увидел, что девушка быстро приближается к нему, вытянув вперёд переломанные руки.
— Не подходи ко мне! Прочь! Ведьма! Господи, спаси меня!!! — закричал Манчини. — Пат, дорогая, прости! Пожалуйста! Я умоляю тебя. Ты же видишь, как я раскаиваюсь.
Но Патриция была неумолима. Тогда он кинулся к двери, надеясь выскочить в коридор, но девушка ловко преградила ему дорогу и оказалась лицом к лицу с обезумевшим от ужаса парнем.
— Куда же ты, птенчик? — прохрипела она и вцепилась ему в шею холодными пальцами.
Собрав последние силы, Фрэнк вырвался, бросился в соседнюю комнату и, распахнув окно, выпрыгнул в ночную тьму.
VI
Чуть свет комиссар Крюшон отправился в управление. Не заходя к себе, он сразу же заглянул к своему заместителю.
— Как самочувствие Манчини? Когда с ним можно будет побеседовать?
Всю ночь не спавший, Джексон устало ответил:
— Врачи говорят, что не раньше, чем через неделю. Они опасаются за его рассудок. Он всё время бредит: зовёт Бога, гонит какую-то ведьму. В общем, парень сейчас в тяжёлом состоянии. Кстати, часто выкрикивает женские имена.
— Что за имена?
— Мари, Пат. С Мари ещё понятно, а вот кто такая Пат?
— М-да, — произнёс комиссар. Он задумчиво посмотрел на капитана и спросил: — А что там с этой чёртовой Мари? Где она сейчас, дома?
— Да, приехала на такси несколько часов назад. Спит, наверное, а наши парни её караулят около подъезда. Предлагаю с арестом больше не тянуть. Я уж хотел сам распорядиться, но решил дождаться вас. Думаю, прокурор санкцию даст. Зря я тогда не послушался Фарелла.
В квартире Мари раздался звонок в дверь.
— Откройте, полиция!
— Минутку, только накину халат.
Через некоторое время щёлкнул замок.
— Входите!
Грин и Фарелл, переглянувшись, зашли в прихожую. Из комнаты послышалась музыка. Грин толкнул дверь и обомлел: в кресле, положив ногу на ногу, сидел сержант Броуди и, как ни в чём не бывало, просматривал магнитофонные кассеты.
— Броуди?! Какого чёрта ты здесь ошиваешься?
