«Западные аналитики обеспокоены вестями из России».
Следующей была Наташка. Моя подруга, с которой мы вместе пришли в газету. Из Молдовы приехала. Я ей немного завидовала – страна ее без пяти минут Европа, одной ногой в НАТО, а она сюда рванулась, добровольно в самое пекло.
– Удушение свобод, – объявила она контекст, – разбор интервью Тыклинского.
– Гы, – вставила Маленкина, – так он еще жив? И еще здесь?
– Жив, и мы даем под него полосу, – ответила Ирина, – Наташа, кратко, что там.
– У оппозиции нет доступа к СМИ. В стране не созданы здоровые условия для цивилизованной политической борьбы.
– И это все? Для полосы маловато.
– Вы же знаете, ему это бесполезно объяснять. А выкинешь хоть слово – скандалить будет.
– Выкидывай. Вставляй свои. Пусть скандалит. От него сейчас толку все равно никакого, так пусть спасибо скажет, что мы ему бесплатно скандал в прессе устроим. Как сделаешь, занесешь мне, я там вверну пару оборотов – он от них потом постесняется отказаться.
– А если он в суд подаст?
– Ему через месяц ехать в турне по американским университетам, лекции читать. Зачем ему все эти суды-шмуды, если за каждую лекцию он по тридцать тысяч баксов огребает, причем совершенно легально? А если накануне еще и статья остренькая выйдет, так еще и побольше дадут. Так что сыпь перцу, не жалей.
– А куда его пиар смотрит? – недоумевала Наташка, – давно бы раскрутили его как преследуемого лидера оппозиции.
– А никуда, – ответила Ирина, – они там чистоплюи, но такую помощь от нас примут. Все, про это хватит. Следующий.
– Нападение Китая, – отозвался военный обозреватель Леня Фелькенгольц.
– Когда?
– В 2016 году. Скоро то есть.
– Откуда известно?
– Генерал в отставке баял. Нам нечего противопоставить. Пока в Кремле закатыват дежурные истерики по поводу продвижения НАТО, наши восточные соседи осваивают новейшее оружие. А зачем осваивают? Чтоб напасть. Им позарез нужна рудная база Сибири.
– Прямо таки и «позарез»?
– Точно позарез. У меня статистика подобрана. Им металлов не хватает. Молибдена, вольфрама всякого. Кушать не могут, так вольфрама этого хотят.
– А где ты его взял? Генерала-то? Опять в пивной?
– Это мой личный источник. Анонимный, – Леня и Перцев схлестнулись короткими взглядами, – но форма у него есть, сам видел.
– А каких войск-то? Велосипедных? – не удержался Перцев, но Леня презрительно проигнорировал его вопрос.
Ирина, поколебавшись, вынесла вердикт.
– Анонимный источник убрать. Пишешь все от себя.
– Можно заменить на секретный меморандум Пентагона, недавно ставший достоянием общественности. Там этих меморандумов как грязи, на любой вкус, они их специально сливают в СМИ.
– Хорошо. Вольфрам убрать. 2016 год заменить на 2010. «Позарез» смягчить. Пусть будет просто картина роста их вооружений на фоне российских – этого достаточно.
– Бу сделано.
Подошли к главному.
– Валера. Что у тебя там?
Валера всю планерку нервничал и не находил себе места. Он работал только полгода и все пытался отличиться.
– Тут неудобняк получается. С нападением на корреспондента БТВ Рината Шарпеева. Контекст – ксенофобия.
– Что с ним?
– Вчера это было подано, как нападение фашистов. Я еще переспрашивал у Полянской из «Новой России»: «Точно скинхеды были? – Точно, говорит. – Точно ему голову бутылкой разбили? – Точно говорит. Точно, свидетели видели убегающих бритоголовых молодчиков в армейских ботинках на толстой подошве и черных куртках с нацистской символикой? – Точно, говорит, именно это они и видели.» Я дал заметочку с приписками типа «редакция «Гражданина» с обеспокоенностью следит за ростом ксенофобии» и что «завтра тема будет продолжена».
– Текст видела. Ну и что?
– А то, что назавтра к утру, то есть сейчас, выяснилось что все наоборот.
Не на него напали, а он полез что-то там доказывать двум молодым людям и их девушке. Пиво было у него, а не оппонентов. Его уговаривали, но он полез опять, пытаясь обрызгать их пивом. Бутылку у него отняли и облили его самого. После этого, бутылка нечаянно разбилась, но не об его голову, а об дверь. Когда поезд подъехал к станции, его просто выкинули на платформу.
Так называемая «разбитая голова» свелась к царапине на лбу, на месте которой красуется пластырь.
– Откуда это известно? – не сдавалась Ирина.
– Показания дежурной по станции. Показания медиков. Это все мне сказали в его же собственной редакции, которая вообще не лезла в это дело. Они сказали, что Ринат им просто позвонил тогда из медпункта и никакого события из этого не делал.
Я вообще не понимаю, откуда это взялось. Похоже, кто-то из редакции сболтнул по телефону и пошло. Полянская клянется, что она отошла пообедать, а когда пришла, у нее на столе лежала распечатка от РИА- Новости. Кто положил, выяснить не удалось. Она открыла сайт Vox Moscovitem – там было подтверждение. Сейчас новость снята, там у них теперь свое расследование. В Интернете тут же появилась видеозапись. Выяснилось, что она вообще не про Рината, и даже вообще про Лондон. Но круги-то пошли! Интернет на рогах. Центральные каналы отметились. «Филин» уже погнал телегу за границу, там сейчас буча поднимается.
– Упс, – подвела итог Маленкина. Ее эта ситуация веселила, но под тяжелым взглядом Ирины она сделала озабоченное выражение лица.
В свое время именно Маленкина подняла первую волну публикаций о зверствах скинхедов, она даже пробралась на тренировочную базу МВД, где милицейские инструкторы обучали бритоголовых приемам уличной драки.
Этой волне не дали ходу, о скинхедах забыли, а когда они начали нападать снова, про Маленкину никто не вспомнил. На тему бросили молодежь, и теперь Маленкина улыбалась и мстительно молчала, когда они наступали на элементарные грабли.
– Какие будут идеи? – спросила Ирина.
– Выйти из игры, – сказал Валера, – пока не поздно.
– Еще есть? – спросила Ирина.
Идей не было.
– Значит, тот, кого мы объявили жертвой нападения фашистов, оказывается сам полез драться? Я правильно поняла? И только из-за этого нам предлагают «выйти из игры»? Поджать хвосты, скулить и оправдываться?
Нет уж. Да, это ошибка, и не наша ошибка – но ведь за это ухватятся пропагандисты от власти. И в этой ситуации мы должны проявить настоящие бойцовские качества. Качества «Гражданина», из-за которых нас так боятся и так уважают. Извините за пафос.
В этот момент она была похожа на себя в молодости – прямую, смелую и красивую, не боящуюся ни лагерей, ни тюрем, ни самого черта.
Когда я была еще маленькой, я дико завидовала своим старшим друзьям, прошедшим школу диссидентского выживания при советской власти. Я так жалела, что опоздала родиться и не успела хлебнуть
