вполголоса повторял ее имя.
Джеймс.
Она попыталась ответить, но ей удалось издать только хриплый, невнятный звук. Джеймс прижимал ее к себе крепко, почти до боли. Не важно. Она думала, что умрет и больше не увидит его. Казалось, от его объятий каждый дюйм тела покроется синяками.
Верити думала, что Джеймс не отпустит ее вовсе. Но в конце концов он немного отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть на нее. Слезы оставили белые дорожки на черных от копоти щеках.
– Я думал, что в этот раз действительно потерял тебя, – сказал он хриплым от дыма и избытка чувств голосом. – Боже милостивый, Верити, я думал, что потерял тебя!
Она сглотнула и снова попыталась заговорить. Хоть и слабо, но на этот раз получилось.
– Никогда... – Она сглотнула еще раз. – Ты никогда меня не потеряешь.
– Я рад, – сказал Джеймс и нежно провел пальцами по ее подбородку и горлу. – Понимаешь, я никогда не говорил, что люблю тебя, и мое сердце разрывалось при мысли, что ты умрешь, не узнав об этом.
– Ты меня любишь? – прошептала ошеломленная Верити.
Сердце ее замерло.
– Больше жизни! – произнес Джеймс и нежно поцеловал ее, не обращая внимания на расхаживающих вокруг и, без сомнения, наблюдающих за ними людей.
Оба были в копоти и пропахли дымом. Поняв это, они рассмеялись. Джеймс вытащил из жилетного кармана носовой платок и протер сначала лицо Верити, потом свое. Когда он закончил, льняной квадратик стал черным. Джеймс отбросил его в сторону и снова прижал Верити к себе.
– Я тоже люблю тебя, Джеймс.
– Верити...
– Я уже давно люблю тебя, но боялась в этом признаться.
– Я тоже боялся тебе сказать. – Джеймс засмеялся. – Как же мы оба глупы! – Он снова ее поцеловал.
Верити неотрывно смотрела ему в глаза, наслаждаясь тем, что видит его, и вдруг до нее дошло, что произошло.
– Джеймс! Ты же нас спас. Мы были там заперты, а ты нас спас.
В его глазах промелькнула боль.
– Ты ворвался в горящий сарай, чтобы нас спасти. В горящий сарай!
– Да. – Джеймс опустил глаза и посмотрел на свою грязную, пропахшую дымом одежду. – Это еще можно будет носить. А у тебя что? – Он провел пальцем по ее левой брови. – Ты теперь помечена.
– Правда? – Она потрогала обуглившиеся края брови и махнула рукой. – Джеймс, ты понимаешь, что это значит? Ты смотрел на огонь. Ты не сделался неподвижным, не потерял сознание. Ты смотрел на него, Джеймс!
Глаза Джеймса стали неожиданно печальными, в то время как Верити думала, что он будет ликовать. Что-то было не так.
– Думаю, я избавился от своих демонов, – сказал он грустно. – Зато кое-что потерял.
– Расскажи мне.
И он как можно короче поведал ей обо всем, что случилось.
– Не считая тебя, Алан был моим лучшим другом, – сказал Джеймс. – А оказалось, что он убил мою жену, сына и Билли Клегга. И все из ненависти ко мне, потому что мне досталась женщина, которую он хотел. – Джеймс тяжело, прерывисто вздохнул. – Многое из того, во что я верил, оказалось ложью. Я верил, что он мой друг и что я убийца.
Джеймс помотал головой, как будто отгоняя дурные мысли, потом начал осматривать Верити с головы до ног, включая обгоревшие, изодранные в клочья юбки, разглядывал ее руки. Он дотронулся до ее голого плеча в прорехе, где рукав оторвался от лифа.
– Ты уверена, что у тебя все в порядке? Что ты невредима?
– У меня дерет горло и обожжена бровь, больше ничего. Еще я удручена тем, что ты узнал о своем друге. Но я не могу чувствовать себя несчастной. Мы сегодня оба выжили. Я нашла любовь там, где была только надежда. Ты победил свои страхи и восстановил свое доброе имя. Несмотря на все случившееся, гораздо больше произошло такого, за что мы должны быть благодарны судьбе.
– Однако, – вздохнул Джеймс, – это горькая победа. Ведь я восстановил свое доброе имя дорогой ценой: Алан сначала меня предал, потом погиб. Ты же верила в меня с самого начала, когда все вокруг, в том числе и я сам, считали меня виновным. За это я всю жизнь буду тебе благодарен. Верити, любовь моя, не знаю, как бы я с этим справился без тебя. Позволь мне еще раз спросить тебя только ради удовольствия услышать твой ответ в присутствии всех этих друзей, которые делают вид, что не смотрят на нас: ты согласна выйти за меня замуж?
– Сочту за честь выйти за тебя замуж, Джеймс. Это для меня честь, гордость и радость. Это самое меньшее, что я могу сделать за двести фунтов!
Когда Джеймс снова обнял Верити, из толпы раздались одобрительные возгласы.
Эпилог
Когда он пришел за ней, она была уже готова.
Верити попросила Джеймса сопровождать ее вниз на завтрак. Ей хотелось быть с ним рядом и радоваться его удивлению при виде того, что его ожидает в большом зале.
Она надела новое платье из красного расшитого шелка с мягкой оборкой из французских кружев, прикрепленных к кромке узкой вышитой лентой. Рукава были длинные и пышные, сужающиеся к запястью и тоже украшенные вышивкой. Отложной воротник, обшитый французским кружевом, оставлял открытым уголок пониже шеи и позволял видеть золотую цепочку с крохотным крестиком, которая раньше принадлежала матери Верити.
В честь своего нового, хоть и временного, незамужнего состояния Верити была без головного убора.
Джеймс отступил назад и с восхищением посмотрел на нее.
– Ты прекрасна, любовь моя. Это новое платье?
– Да. – Верити повернулась перед Джеймсом, чтобы он мог рассмотреть ее наряд. – Оно стоило кучу денег... надеюсь, ты не возражаешь? Мне хотелось выглядеть сегодня особенно хорошо.
Джеймс взял лицо Верити в ладони и поцеловал.
– Почему я должен возражать? Перед первым замужеством тебе не пришлось побыть невестой. Мне хочется, чтобы ты почувствовала себя невестой сегодня. Ты выглядишь прекрасно!
Он и сам выглядел великолепно. На нем был синий фрак с зубчатым воротником и широкими лацканами, полосатый шелковый жилет и серые брюки по щиколотку. У него был вид франта.
– О, Джеймс, я так волнуюсь!
– Я тоже, любовь моя. Мы очень долго ждали этого дня. Теперь могу сознаться: я начал отчаиваться и уже почти не надеялся, что твое злосчастное замужество признают недействительным, но все получилось, и ты свободна. Может быть, ты изменила свое решение и предпочитаешь насладиться свободой?
Джеймс улыбался, поскольку знал, что Верити этого не хочет.
– Свобода меня не устраивает, – сказала она. – Я предпочитаю все-таки замужество.
– Хорошо. Тогда пойдем завтракать. Преподобный Чигвиддон уже, должно быть, пришел.
И не только викарий, подумала Верити, пряча улыбку.
Джеймс подал ей руку и повел вниз по ступеням в большой зал, где внезапно остановился.
– Что за чертовщина?
Старый зал был полон людей: фермеров- арендаторов, крестьян, их жен. Все оделись во все самое лучшее. В зале буквой «П» стояли три длинных стола, накрытых для завтрака. Вверху буквы «П», в центре, как трон, стоял старый, семнадцатого века, большой стул, на котором всегда сидел хозяин Пендургана.
Джеймс был ошеломлен. Верити возродила еще одну старую традицию Пендургана. Он повернулся к ней и улыбнулся.
– Я забыл, – сказал он. – Это ежегодный завтрак арендаторов, да?
– Конечно. В День святого Перрана.
– На который арендаторы всегда приходят с затуманенными глазами – следами пирушки в канун Дня святого Перрана. – Он сжал ей руку. – Прекрасная, давно забытая традиция. Спасибо, любовь моя!
Проходя к большому стулу, Джеймс останавливался поговорить с фермерами, рудокопами и их женами. Здесь были все, кто жил и работал на земле Пендургана. Долгое время существовал обычай раз в год угощать арендаторов обильным завтраком в благодарность за их работу, которая делает землю доходной. Завтраков арендаторов не было с тех пор, как умер его отец, но Джеймс постарается, чтобы эта традиция продолжала жить.
Джеймс разыскал преподобного Чигвиддона и отвел его в сторону. Они посмеялись над путаницей, которую создала записка Джеймса, потому что викарий получил приглашение на завтрак задолго до этого. Джеймс дал ему документы и сказал, что они с Верити хотят пожениться сегодня утром, здесь, в Пендургане, в присутствии его арендаторов. Викарий был рад оказать услугу, а невеста и жених согласились после завтрака пройти в церковь Сент-Перрана и поставить подписи в церковной книге, как это положено по закону.
– Поверьте мне, мистер Чигвиддон, я сейчас знаю о брачном законодательстве больше, чем мне этого хотелось бы, – сказал Джеймс, – и не рискну допустить ни малейшей ошибки. Подписи в книге будут поставлены как полагается. Я даже приведу с собой двух свидетелей, потому что знаю, что этого требует закон.
Джеймс сделал знак Верити, которая разговаривала с Боррой Нанпин, и она подошла к нему. Тогда Джеймс взял пустой кубок и постучал по нему лезвием ножа. Раздался мелодичный звон, и в большом зале установилась тишина.
– Дорогие друзья, – начал Джеймс и вынужден был немного помолчать, потому что голос его прервался.
Джеймс так долго жил в изоляции, что не надеялся назвать кого-то своим другом. За исключением Алана Полдреннана, который на поверку оказался вовсе не другом. Однако в ту роковую ночь накануне Иванова дня он узнал, что собравшиеся здесь сегодня люди в самом деле его друзья. Перевернулось еще одно старое представление.
– Перед там как мы начнем пиршество, – продолжал он, – я хотел бы обратиться к вам с одной просьбой. Как некоторые из вас знают – вообще-то я подозреваю, что об этом знают все, – мисс Верити Озборн, – он выделил слово «мисс»: давать объяснения
