багаж.
— Вам что-нибудь нужно в городе? — спросил Лукас.
Шерис застенчиво улыбнулась.
— Единственное, что мне нужно, мистер Холт, это как следует искупаться. Мне ни разу не удалось как следует помыться с тех пор, как я покинула Нью-Йорк. Но, думаю, с этим можно подождать до приезда на ранчо.
— Вы не останавливались по дороге в меблированных комнатах?
Шерис вспыхнула, но, может, будет лучше, если он сразу узнает правду.
— У меня было мало денег. Я потратила все, что имела, на еду.
— Но питание было включено в стоимость билетов!
Шерис открыла рот от изумления:
— Что?
— Все было организовано, но, похоже, деньги потрачены впустую. — Он задумчиво оглядел ее. — Значит, у вас совсем нет денег?
Шерис страшно на себя рассердилась. Почему она не посмотрела на билеты повнимательнее? Отчего кондуктор ничего не сказал? Почему Лукас Холт не написал об этом? Гнев заставил ее голос зазвучать дерзко:
— Вас это огорчает? Надеюсь, вы не ожидали приданого?
— Нет, мэм, — усмехнулся он. Хорошо, значит, она попадает от него в полную зависимость. У нее нет денег, и она не сможет уехать, даже если захочет. — Но я вообще ждал не вас.
— Не понимаю, — нахмурилась Шерис.
Лукас достал из кармана фотографию и протянул ей:
— В вашем письме говорится, что вы слева.
Она опешила. Значит, Стефани солгала. Значит, он ждал Стефани, а получил ее.
— Я… мне следовало быть поточнее. Видите ли, я иногда путаю правое и левое. Извините, мистер Холт. Вы, должно быть, ужасно разочарованы.
— Мэм, если бы я был ужасно разочарован, как вы выразились, то посадил бы вас обратно в дилижанс. Между прочим, как вас зовут?
Улыбка его была очаровательной, голос глубоким и звучным. Она знала, что будет волноваться во время первой встречи, но не предполагала, что настолько сильно.
— Шерис, — ответила она.
— Звучит на французский манер.
— Моя мать была француженкой.
— Что ж, может, покончим с формальностями? Меня обычно называют Люком.
Тотчас же его кто-то окликнул:
— Кого ты привез нам, Люк?
Грузный маленький человечек стоял в дверях «Ньюкомбской бакалеи». Магазин занимал весь дом. В большинстве же нью-йоркских зданий располагалось множество контор.
Ее внимание снова переключилось на Холта, представлявшего ее хозяину бакалеи. Она очень удивилась, услышав, как он добавил:
— Я знал мисс Хэммонд еще до своего приезда сюда. Она наконец-то согласилась стать моей женой.
— Правда? — радостно улыбнулся Томас Билфорд. — Так вас можно поздравить? Ваш брат приедет на свадьбу?
— Я не собираюсь устраивать пышное торжество, Томас. Просто приглашу священника, когда он приедет в город.
— Люди будут разочарованы.
— Что поделаешь, — резко ответил Лукас.
— Что ж, удачи вам, Люк, мэм, — смущенно пробормотал бакалейщик и быстро скрылся в магазине.
Пока они ехали по маленькому, в одну улочку, городку, Шерис хранила задумчивое молчание. Когда миновали последнее здание, она наконец спросила:
— Почему вы сказали этому человеку, что мы познакомились раньше?
Лукас пожал плечами:
— Никто бы не поверил, что вы — невеста по переписке. Но, конечно, если вы предпочтете…
— Нет! Все в порядке, — уверила она его. Шерис снова замолчала и отвела взгляд. В сидевшем рядом с ней мужчине произошла перемена. Исчезла мальчишеская усмешка, и теперь он казался холодным, неприступным и, видимо, о чем-то глубоко задумался.
— Почему вы здесь, Шерис Хэммонд? — неожиданно спросил он.
Она снова взглянула на спутника. Он смотрел прямо перед собой на грязную дорогу. Что ж, она предвидела этот вопрос.
— Я недавно овдовела, мистер Холт. Эти слова привлекли его внимание, и она побледнела под его пронизывающим взглядом. Возможно, зря она это придумала? Может, девственность являлась непременным условием? Но история бедной вдовы так убедительно объясняла, почему она стала невестой по переписке.
— Извините, может, вы ожидали юную невинную девушку, — тихо сказала Шерис. — Я, конечно, пойму, если вы…
— Это не имеет значения, — оборвал ее Лукас. Он снова смотрел на дорогу, рассерженный на себя за то, что прореагировал таким образом. Это действительно не имело никакого значения. Разве он не предвидел, что она может оказаться не девственницей? Так почему же это расстроило его?
— Этот мужчина на фотографии? — немного погодя спросил Лукас.
— Мужчина на?.. Боже упаси, конечно, нет! Это мой отец.
— Ваш отец еще жив?
— Да. Но мы отдалились друг от друга. Видите ли, отец не одобрял моего мужа. И он не очень-то любит прощать.
— Так что вы не смогли вернуться к нему после смерти мужа?
— Нет. К сожалению, муж не оставил мне никаких средств. Конечно, я не вышла бы за него, если бы знала, что у него так много долгов, — натянуто добавила она. — Но… — Она вздохнула. — Я выросла в состоятельной семье и не смогла бы работать и обеспечить себя. Когда поняла, насколько плохо обстоят мои дела, ваше объявление показалось мне решением проблемы.
— Что-то вы упустили.
— Не думаю. — Шерис начала впадать в панику.
— Вас нельзя назвать заурядной женщиной, — многозначительно заметил он. — Если вы решили снова выйти замуж, стоило ли уезжать так далеко? У вас, наверное, были предложения и поближе к дому.
Шерис усмехнулась. Конечно, предложения были, и немало, еще с тех пор как ей исполнилось пятнадцать. Но либо женихи домогались ее приданого, либо были неприемлемы по каким-то другим причинам.
— Да, я получила несколько предложений.
— И?
— Они не пришлись мне по душе.
— Что же вам по душе? Шерис смутилась.
— Я не люблю высокомерия и жесткости. В мужчинах я ценю чувствительность, добродушие, хорошее настроение и…
— Вы уверены, что описываете мужчину? — не удержался Лукас.
— Уверяю вас, я знала таких мужчин, — сказала Шерис с возмущением.
— Вашего мужа?
— Да.
Лукас фыркнул:
— Вы очень рискуете, делая ставку на меня. Что, если я не обладаю ни одним из этих качеств? Она
