самых блестящих, где собирались сливки общества, до заведений попроще, куда наведывались все, от богачей до трубочистов.
Поэтому Ларисса уступила просьбе барона. Туалет розового бархата можно было носить как днем, вместе с короткой, опушенной мехом пелериной, прикрывавшей низкий круглый вырез, так и вечером. Стоило снять пелерину, и Ларисса предстала перед ним в вечернем платье, несомненно, слишком элегантном для театра, куда захаживал и простой народ.
Их сопровождала одна из горничных, выполнявшая роль компаньонки. По мнению Винсента, это было даже к лучшему: он не мог при посторонних поминутно дотрагиваться до Лариссы, по-хозяйски обнимать ее за плечи и овладеть в экипаже по пути в театр. Никогда еще она не была так прелестна, как сегодня.
Позже оказалось, что он совершил непоправимый промах, привезя ее в театр, где ее сразу же заметили. Правда, Ларисса прекрасно провела время и веселилась от души, но ему следовало бы найти другой способ ее развлечь.
Последствия не замедлили сказаться на следующее утро. Не меньше полудюжины молодых щеголей, желавших нанести визит юной незнакомой красавице, озарившей накануне своим присутствием театр, осаждали дом Винсента. А он, отправившись на обычную прогулку в парк, не сумел избавить Лариссу от этих визитов. К тому времени как он вернулся домой, Ларисса правила бал в гостиной, рядом с пушистой рождественской елкой. А поклонники все прибывали: один за другим появились еще пятеро джентльменов. Единственным утешением Винсенту служило то, что Ларисса упрямо отказывалась от приглашений. Но сколько это еще продлится, ведь он так и не дал ей ни заверений, ни обязательств. Он завладел ею под фальшивым предлогом, не пообещав ничего взамен. И в отличие от нее знал, что им отпущено в лучшем случае еще несколько дней. Больше ему не удастся избегать ответа. Лариссе наверняка хочется признаться всем присутствующим, что она официально помолвлена и просит оставить ее в покое.
Лорд Хейл, навестивший их вечером, уже знал о вчерашнем посещении театра и, естественно, злился на Винсента за такую выходку. Он даже набросился на Винсента с обвинениями:
— Так ты уже просил се выйти за тебя, и она согласилась, верно? Ждешь возвращения ее отца, чтобы объявить обо всем публично. Признайся, Винсент, я зря трачу свое чертово время, так ведь?
— Но какое отношение имеет одно к другому? — удивился Винсент.
— Ты не стал бы показываться с ней на людях, если бы она не дала тебе слова! Или ты не знаешь, что весь Лондон толчется у твоих дверей, стоило Лариссе лишь один-единственный раз выйти в свет? Я прекрасно знаю, ты терпеть не можешь развлечения, так что остается одно: ты не смог удержаться от соблазна продемонстрировать свое завоевание. Точно так же, как поступил бы я, прими она мое предложение. Еще бы, ни ты, ни я не настолько глупы, чтобы рисковать потерей такого сокровища. Винсент едва удержался от смеха. Может, стоит признаться, что он именно тот глупец, о котором только сейчас упоминал Хейл? Он действительно не подумал, что может случиться, если светские львы увидят Лариссу. Просто хотел ее отвлечь, немного повеселить, ничего более.
Кроме того, Винсент пытался скрыться от посторонних глаз, отправившись в более скромный театр, лишь бы не отвечать на вопросы приятелей и знакомых, с которыми они могли столкнуться. Как назло, пьеса, которую играли в ту ночь, пользовалась невероятным успехом, что и привлекло завзятых театралов и даже самых гордых аристократов. Но в отличие от Хейла барон не собирался жениться на Лариссе, поэтому и не подумал, что другие мужчины могут ее заметить.
После ужина все собрались в гостиной. Вскоре Ларисса извинилась и ушла к себе. День оказался чересчур утомительным, поскольку она не привыкла ко всеобщему вниманию. Хейла ее уход, очевидно, расстроил. Приехав поздно, он не успел поговорить с ней и поэтому не на шутку разозлился.
— Повторяю, я не намерен жениться ни на Лариссе, ни на ком другом, — заверил Винсент.
— Слепец! Перед этой красотой устоять невозможно.
— Не мели чепухи, — бросил Винсент, сдерживая улыбку. — Да, она красива, но у меня нет ни малейшего желания усложнять себе жизнь.
— Но рано или поздно тебе придется жениться.
— Зачем? Ты ведь до встречи с Лариссой ни о чем подобном не помышлял. И наследник мне ни к чему.
— Нужно же кому-то передать титул, — возразил Джонатан.
— Пропади он пропадом. Плевать мне на него и все остальное.
— Это как-то неестественно, Винсент. Барон пожал плечами, показывая, что ему действительно абсолютно все равно, но все же добавил:
— Кроме того, все эти разговоры ни к чему. Я не просил и не попрошу ее выйти за меня замуж. Что же касается поездки в театр… Тебе не приходило в голову, что я просто хотел отвлечь девушку от тревожных мыслей? Или ты не знаешь, что затянувшееся отсутствие отца заставляет ее предполагать самое худшее. И наконец, кто же знал, что в таком театре можно встретить людей нашего круга? На этот раз не повезло — спектакль имел огромный успех.
— А что, если ее отца уже нет в живых? Ну вот, кажется, Джонатан уже подумывает, как использовать добытые сведения, чтобы завоевать девушку.
— Вряд ли.
— Но такое возможно?
— Всякое случается. Но скорее всего он приедет если не на этой неделе, то на следующей, как только закончит дела. Ему наверняка захочется провести Рождество с семьей. Но, к несчастью, Ларисса вбила себе в голову, что случилось нечто ужасное, и теперь никакие уговоры не помогут ей избавиться от страха. Сколько раз я безуспешно пытался убедить ее, что все будет хорошо! Поэтому и повез в театр, чтобы хоть немного успокоить.
— В таком случае она чертовски хорошо умеет скрывать свое беспокойство, — нахмурился Джонатан. — Как же тебе удалось обо всем узнать?
— Нетрудно догадаться, если при упоминании об отце у нее слезы льются ручьем, — сухо заметил Винсент.
— Я был бы просто счастлив избавить тебя от излишнего бремени и принять на себя заботу о ее развлечениях. Зачем тебе лишние хлопоты? Довольно и того, что ты позволил девушке и ее брату остаться здесь до возвращения отца. Кстати, а зачем тебе понадобилось выселять их из собственного дома?
Джонатан явно переходил все границы, бесцеремонно вмешиваясь в дела, которые его не касались, и прекрасно сознавал это. Недаром смущенно покраснел. Однако не замял разговора, явно желая узнать о Лариссе как можно больше. Очевидно, надеялся, что Винсент поймет это и поможет ему.
Барон вздохнул. Лгать было не в его привычках, но с самой первой встречи с Лариссой он, кажется, слова правды не сказал. И не может же он после того, как заверил виконта, будто не интересуется девушкой, признаться, что привез ее в свой дом специально, с целью обольстить и завладеть! И что целью всего коварного замысла было навлечь позор на ее семью. Уж эти новости Джонатан охотно разделит с Лариссой, хотя бы для того, чтобы заслужить ее благодарность.
Поэтому Винсент продолжал громоздить одну ложь на другую:
— Чисто деловое решение, предпринятое лишь потому, что Джорджа Аскота нет в стране и связаться с ним нет возможности. Когда я понял, что в таких обстоятельствах его дети останутся без крова и защиты, я не задумываясь дал им приют до возвращения отца.
— Рад слышать, что ты не так бессердечен, как кажешься, — бросил Джонатан.
— Весьма сомнительный комплимент, — пробормотал Винсент, нахмурившись. — И что было такого бессердечного в моих остальных поступках?
— По-моему, довольно жестоко выгонять людей из дома перед Рождеством, — пояснил Джонатан.
— Интересно, какое отношение имеет бизнес к праздникам?
— Да собственно говоря, никакого, — растерялся Джонатан. — Просто именно этот праздник стал олицетворением доброты и великодушия.
— Прости, но в отличие от тебя я не настолько сентиментален и к тому же отнюдь не суеверен. Для меня это всего лишь очередной день.
— Как это грустно, Винсент… — вздохнул Джонатан.
— Но почему?
— Видишь ли, тебе так и не довелось узнать радости и тепла, идущих рука об руку с добротой и
